— Франкская сволочь, если ты ещё раз… — сквозь зубы начал один из итальянских рыцарей, сопровождавших Пабло.
— То что?.. — быстро спросил Ги.
— Замолчите, вы, оба! — рявкнул Пабло Верочелле.
Ги и итальянец умолкли, но принялись сверлить друг друга свирепыми взглядами.
Между тем допрос Иммануила продолжался.
На вопрос, откуда он родом, отшельник ответил, что у нас у всех только один дом — Царствие Небесное. На вопрос, какую веру он исповедует, отшельник произнёс что-то вроде: «У Единого много имён. Хвалите его на всех языках и не будьте с теми, которые раскольничают о его именах».
Произнёс Иммануил это с таким видом, как будто бы что-то цитировал.
— Очень хорошо, — сказал легат, — а признаёшь ли ты верховный авторитет Папы Римского над всеми прочими епископами и прелатами? Признаёшь ли, что нельзя спастись иначе, кроме как уверовав в Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятую Римскую Католическую Церковь и Святых Апостолов? Признаёшь ли ты, что римский епископ — подлинный наместник Господа на Земле и ему принадлежит власть связывать и развязывать как на Земле, так и на небе?
— Нет, — последовал лаконичный ответ.
Ну не мог он соврать, что ли?
По физиономии легата снова расплылась счастливая улыбка. Попался, еретик!
На вопрос, признаётся ли он в остальных своих преступлениях, Иммануил ответил отрицательно. Но это было уже неважно. Своим первым «нет» Иммануил определил свою судьбу.
В итоге он был извещён о том, что будет подвергнут и духовному и светскому суду как еретик, колдун и малефик.
Отшельник и это сообщение воспринял совершенно спокойно.
— Кому принадлежат эти земли? — спросил Пабло Верочелле у одного из франкских рыцарей, Вильгельма де Сен-Пе. Спросил и скривился: — Роже?
— Нет, монсеньор, — ответил Вильгельм. — Тут не совсем ясно. Роже Безьерский говорит, что это, мол, его владения, а один местный барон, Родриго де Эро, — что его.
— А этот… барон… — продолжал выяснять Пабло, — он добрый католик? Или тоже… из этих?
— Вроде бы католик…
— Католик, католик, — встрял Годфри. — Самый что ни на есть католический католик. Не знаю, как у вас в Италии…
Пабло Верочелле вздохнул:
— Годфри, я бы настоятельно попросил вас и вашего друга больше не задирать моих итальянских рыцарей.
— Мы? — деланно изумился Годфри. — Это мы их задираем? Да мы и так ведём себя яко агнцы! Вы слышали, как эта итальянская скотина… ох, простите, монсеньор… как этот Джеронимо-пёс-его-знает-кто назвал Ги? Если бы не вы, монсеньор, клянусь…
Легат устало замахал на него руками:
— Всё, всё, хватит. Я вижу, что разговаривать с вами бесполезно. Ступайте.
В деревне по приказу легата была экспроприирована телега, в которую посадили Иммануила.
— Свяжите его, чтоб не убежал.
Иммануил, услышав это, чуть усмехнулся. Выгадав момент, когда Верочелле отошёл, чтобы отдать распоряжения солдатам, я спросил у отшельника:
— Чему радуешься? Ещё не дошло, что тебе светит? Тебя сожгут!
Как об стенку горох. Смотрит спокойно и чуть улыбается.
— Ты же какой-то силой обладаешь. Так не кажется ли тебе, что сейчас тот самый случай, когда…
— Не кажется.
Я отошёл от этого ненормального. К тому же и легат начал уже подозрительно поглядывать в нашу сторону.
Я отозвал в сторонку Ги де Эльбена:
— Как думаешь, если вашему легату дать денег…
Ги помотал головой:
— Без толку.
— Вот и мне почему-то так кажется… Ты уверен?
— Конечно. Его же епископство где-то в Италии ждёт-дожидается. Нет, если, конечно, твоя дорожная сумка забита золотыми бизантами…
— Не забита.
По дороге к замку барона Родриго я гадал: хорошо это или плохо, что Иммануила везут именно туда? Из головы не выходила сцена, случившаяся в монастыре Сен-Жебрак. Рыцарская этика господина барона на людей неблагородного происхождения не распространяется. На то она и рыцарская. Но, с другой стороны, Родриго, кажется, хорошо относился к этому святому…
…Вот мы и снова в замке славного барона Родриго де Эро. Во дворе замка нас встречал сам хозяин. Держал стремя лошади легата, помогал тому спешиться. Поцеловал перстень. Легат был доволен.
Когда барон предложил гостям разделить с ним трапезу, Пабло Верочелле остановил его:
— Это подождёт, барон. Сначала прикажите куда-нибудь разместить опасного колдуна, которого мы привезли в ваш замок.
— Опасный колдун? — Усы барона встали дыбом от возбуждения. — Где опасный колдун? Покажите мне его немедленно!
— Да вот он, на телеге лежит.
Родриго подошёл к телеге и, наверное, с полминуты пялился на лежащего там Иммануила. А тот полёживал себе и отрешённо разглядывал плывущие по небу облачка.
Родриго перевёл взгляд на легата:
— Это и есть ваш колдун?!!
— Да, — убеждённо ответил легат.
— Дьявол!!! Это же Иммануил!
— Ага, так вы его узнаете!
— Конечно, я его узнаю! Он же живёт тут по соседству. Какого дьявола вы его связали?
Лицо легата Верочелле посуровело.
— Барон Родриго де Эро, мы привезли этого человека сюда для того, чтобы вы, как владелец этих земель, могли принять участие в суде над ним и далее, пользуясь имеющейся у вас светской властью, подвергли его тому наказанию, которого он заслуживает.
— Заслуживает? Да что он сделал?
— Этот человек обвиняется в ереси и чернокнижии. Я могу допустить, что вы, барон, не знали, что на вашей земле живёт еретик… но теперь, когда вы знаете это, вы не можете отказаться от обязанностей, возложенных на вас людьми и Богом. Да совершится правосудие.
Барон растерянно посмотрел на лежащего на телеге отшельника.
— Это что же, по-вашему, выходит, я должен его?..
— Только если он не раскается. Если раскается, можно будет обойтись пожизненным заточением. Впрочем, полную вину этого человека мы установим позже, во время следствия и допроса. А пока прикажите запереть его где-нибудь покрепче.
— Двадцать две тысячи дьяволов и одна сатанинская ведьма!.. — пробормотал Родриго.
В тот день, до, после и во время ужина Родриго пытался несколько раз отговорить легата от его затеи. Но легат упёрся. Легат пребывал в уверенности, что исполняет свой святой долг. Разубедить его в этом не было никакой возможности.
За ужином мы несколько раз встречались с Родриго глазами. Если бы не этот отшельник, увидел бы ты меня снова в своём замке, как же!.. Но обстоятельства складывались таким образом, что приходилось наступать на горло собственной гордости.
После ужина я подождал, пока все разойдутся, и подошёл к барону.
— Нам нужно поговорить.
Родриго кивнул.
Несмотря на нашу ссору, он мне по-прежнему нравился. Пожалуй, я даже был рад, что появился повод наладить отношения. Вот только сам повод…
Мы поговорили. Я объяснил, чем обязан Иммануилу и почему меня так заботит судьба этого прибабахнутого отшельника.
После моего рассказа барон некоторое время молчал.
— Я слышал, что вы сделали в Чёртовом Бору, — сказал он наконец.
Я молчал…
— Мы приехали туда… на следующий вечер. Вскоре после того, как вас увезли. Местные считали вас чуть ли не ангелом Божьим… Так, значит, отшельник вас исцелил…
Я молчал… Барон вздохнул.
— Послушайте, Андрэ. Мы с вами погорячились, наговорили много разных слов… но вы тоже хороши — оскорбить аббата Рено в его собственном доме!.. Давайте забудем это всё… Ну?
И Родриго протянул мне руку, которую я пожал. Этот человек был мне ближе всех в этом мире, если не считать Тибо. А Тибо, он же только слуга…
Кажется, во мне опять зашевелился сьер Андрэ…
— Вы думаете, можно вытащить нашего святого из огня? — спросил я барона.
Тот наморщил лоб:
— Легат не отступится. Думаю, что суда не избежать. Кстати, а как вы оказались в его свите? Вы же не вассал Раймонда?
— Я не состою в свите легата. Но в его свите — мой друг. Он и сообщил мне о планах Верочелле. Я пытался предупредить отшельника, но… но не получилось.
— А если через вашего друга как-нибудь…
— Об этом нечего и думать. Выйдет только хуже. — Я невесело усмехнулся. — Мой друг вместе со своими товарищами предпринимал все мыслимые усилия, чтобы расположить легата против себя. И они своего добились.
Родриго хмыкнул:
— Что ж, в крайнем случае мы можем устроить Иммануилу побег… В конце концов, это мой замок и я пока ещё здесь хозяин. Но мне не хотелось бы ссориться с папским посланником, понимаете? Давайте подождём и посмотрим, чем это кончится. Я, кстати, уверен, что Иммануил не колдун, а настоящий святой. Сила у него — от Господа Бога. Скольким людям помог! Может, Пабло выслушает их и откажется от своих намерений. Давайте подождём.
Но Пабло Верочелле своего мнения не переменил. Напротив, чем дольше длилось следствие, тем яснее становилось, что с каждым новым допрошенным свидетелем он всё больше убеждается в собственной правоте. Утвердившись в определённом отношении к подследственному, из всей массы фактов он старался выбирать лишь те, которые могли бы как-то подтвердить это его мнение, а на оставшиеся либо не обращал внимания, либо переворачивал с ног на голову и истолковывал совершенно диким способом.
Допрашивал он крестьян и некоторых обитателей замка, общавшихся с Иммануилом, — исключая, естественно, самого барона. Вопросы были примерно такого рода: читал ли отшельник молитву во время исцеления, или молчал, или говорил что-либо непонятное? Молчал? Пабло Верочелле довольно кивал головой. Всё ясно, молчаливое соглашение с дьяволом… Когда после исцеления вы пришли домой, у вас все домашние были здоровы? А у соседей? Ага, вы говорите, у соседей в то время заболела дочка? Пабло Верочелле назидательно поднимал палец вверх: Иммануил перевёл болезнь на неё! Что? Вы говорите, что она заболела ещё раньше? Ну, это было всего лишь бесовское искушение.
Искушение кого? Но нет, никто из присутствующих не задавался подобными вопросами. Все, развесив уши, слушали этого знатока бесовских искушений, ибо сами суеверны ничуть не меньше и неурожай готовы приписать скорее козням ведьм, чем просто плохой погоде.