Но то ли у барона не водилось приятелей, то ли обитатели замка решили перестраховаться. Когда мы подъехали к замку, ворота оказались закрытыми.
Сам замок был не таким уж большим, да и стены — не такими уж высокими. К чему мощные укрепления, если никакую осадную технику доставить сюда попросту невозможно? Учитывая размеры этого строения, вряд ли в нём могло обитать больше пятидесяти — шестидесяти человек. А скорее всего — и того меньше. И всё же я не мог не восхититься наглостью де Эльбена: взять укреплённый замок впятером.
— Скажи им, чтоб открыли, — велел Ги барону. Тот насупленно молчал. Наверное, решил, что сейчас — самый подходящий момент, чтобы показать характер.
— Сьер Бенедикт, — со вздохом сказал тамплиер, — что вам предпочтительнее — лишиться некоторой толики вашего имущества, но сохранить жизнь или быть прирезанным сейчас же на месте? Конечно, в последнем случае мы не получим от вашей смерти никакой выгоды. В аду вас, несомненно, будет утешать то обстоятельство, что всё ваше имущество разграбят ваши же слуги.
Барон подумал несколько секунд. Затем поднял голову.
— Открывайте! — зычно крикнул он. Замок молчал.
— Открывайте, черти! Вы что, не видите, что это я?!!
— Господин барон! — донеслось откуда-то сверху ворот. — С вами всё в порядке?
— Нет, не всё! — рявкнул в ответ наш пленник. — Но всё равно открывайте!
Последовала недолгая пауза.
— Так, может, лучше перестрелять их, а?
Барон не успел ответить. Ги де Эльбен, который и так сидел к нему вплотную, закрылся им, как щитом, а к обнажённому горлу барона приставил меч.
— Кто там такой умный?! — заорал Ги. — Выйди, покажись!
В де Эльбена, который при иных обстоятельствах представлялся бы мишенью наилучшей, стрелять не стали, опасаясь попасть в хозяина замка. Я, видимо, был следующим в списке мишеней, потому как стрела полетела в меня. Я успел принять её на свой многострадальный щит. Стрела пробила его насквозь и застряла в дереве. С внутренней стороны щита появился наконечник и ещё сантиметров пять древка — прямо перед моим лицом.
Ги де Эльбен глянул в мою сторону и начал брить барону бороду — вместе с кожей. Барон истошно заорал:
— Всех на воротах перевешаю! Отворяйте, выродки!!!
Последовала ещё одна пауза, более долгая, в ходе которой мы хоронились за щитами и ждали, что будет дальше.
Со скрипом ворота стали открываться — сначала одна створка, потом вторая. Сделав своё дело, привратник попытался скрыться во дворе, но окрик де Эльбена остановил его:
— Куда? Стоять!
Человек остановился.
— Подойди сюда.
Привратник посмотрел на Бенедикта де Бале. Тот молчал, и его слуга с места не сдвинулся. Отлично вышколен, чёрт возьми.
Ги сделал вид, будто собирается продолжить процедуру бритья.
— Делай, что он говорит, — выдавил из себя барон.
Рено связал привратнику руки, а Ги снова обратился к барону:
— Де Бале, прикажи своим людям выйти из замка. Давай командуй.
Барон, с бороды которого капала кровь, хрипло распорядился об этом. Вышло ещё трое: все при оружии, и двое — с луками.
— Де Бале, вы знаете, что врать нехорошо? — весело спросил я барона. — А ведь вы нам клялись, что в замке больше никого нет. С вашей стороны это был опрометчивый поступок.
Де Бале промолчал.
Солдатам было велено сложить оружие и подходить к нам по одному. Их тоже связали и уложили на землю.
— Это все? — спросил де Эльбен барона. — Или ещё кто-нибудь остался?
— Все.
Не удовлетворившись этим ответом, Ги повернулся ко мне.
— Не верю я этой свиной морде. Наверняка там где-нибудь сидят ещё два или три стрелка. По крайней мере, проверить это необходимо. Если мы попрёмся в замок со всей этой оравой, — он кивнул на связанных солдат, — то волей-неволей придётся больше следить за ними, чем смотреть по сторонам. Поэтому надо, чтобы кто-то остался их сторожить, а кто-то сходил и проверил этот курятник. Не против, если пойду я?
— Давай, — согласился я. — За этими мы присмотрим.
Ги де Эльбен кивнул и, захватив с собой Анри, направился к воротам.
Бенедиктов замок, как я уже сказал, был невелик. Одна башня, от которой полукольцами отходили стены, смыкавшиеся посредством окованных железом ворот. На стенах имелись зубцы, ни барбакана, ни надвратных башен не было.
Через некоторое время, после того как де Эльбен и Анри скрылись в проёме ворот, за стенами замка раздались крики — в том числе и женские, звон металла, ругань и вопли.
— Он что там, всех, что ли, решил вырезать? — подумал я вслух.
В это время один из пленников начал шевелиться. Проверял, наверное, внимательно ли я за ним слежу. Пришлось хорошенько врезать древком копья, чтоб не сомневался…
Через полчаса тамплиер и его оруженосец появились вновь. У Анри — кислый вид. Левая рука наспех перевязана, а на повязке выступала кровь.
— Ты уже покойник! — пообещал де Эльбен барону. И мне: — Поехали.
И мы поехали. Во дворе замка обнаружились три мёртвых человеческих тела и два — пёсьих. Пленных (исключая барона) мы заперли в одной из нижних комнат, предварительно удостоверившись, что в комнате нет ничего, что могло бы сойти за оружие. Дверь в комнату запиралась засовом в два пальца толщиной. Подходяще. Слуг и женщин заперли отдельно. Закрыли ворота, оставили Тибо следить за пленниками, а Рено — за дорогой.
После чего занялись допросом барона.
Я не стану подробно останавливаться на методах, коими де Эльбен выколачивал из барона правду. Так или иначе, к середине ночи мы обнаружили не только то золото, которое барон прятал у себя в сундуке в спальне, но ещё и две заначки.
— Да вы просто разбойники, — выдавил из себя барон, когда мы вскрыли вторую заначку. — Без чести и совести!..
— Грабь награбленное, — откликнулся я. — Кто бы говорил… Мы наслышаны о твоих подвигах, Бенедикт де Бале. Так что сиди на месте и помалкивай.
Золото и серебро мы поделили по-братски. Барона отвели вниз, в подвалы замка, где он держал собственных пленников. Одна комнатка подходила для этой цели как нельзя лучше: мощная толстая дверь, каменные стены, а в стенах — скобы, к коим приделаны цепи и кандалы. Там мы барона и оставили.
Взятая в этом замке добыча плюс те деньги, что я приобрёл на турнире, — сумма получалась изрядная. Таскать с собой такую кучу денег довольно хлопотно. Ги посоветовал при ближайшем удобном случае поместить эту сумму в одно из орденских хранилищ. Свою добычу он тоже намеревался сдать в казну. Монаху денег иметь не полагалось. Исключительно — на пропитание и обмундирование. Но в этой малости Орден своим рыцарям никогда не отказывал. Орден Храма, помимо своих военных функций, играл в этом времени также роль солидного банка: давал ссуды под проценты, а также исправно хранил и выдавал помещённые в него деньги. Христианину заниматься ростовщичеством неприлично, но когда этим занимался целый Орден, ни один из рыцарей которого формально не располагал собственным имуществом, — то это уже другое дело.
— …Как думаешь, — спросил меня Ги утром, когда мы умывались у колодца, — Бенедикта лучше на воротах его собственного замка повесить или просто прирезать, без всяких затей? Или же прирезать, — он на секунду задумался, — но с затеями?
— Подожди, подожди… Ты же обещал ему жизнь!
— Когда? — недоумённо спросил Ги.
— Когда мы стояли перед замком. Ты сказал: «Что лучше: лишиться части имущества, но сохранить жизнь или же быть прирезанным на месте?»
— А, это… — Ги зевнул. — Но ведь это не обещание.
— Это почти обещание.
— Ну и что? Во-первых, он дважды пытался нас обмануть. Во-вторых, обещание, данное разбойнику, — это совсем не то, что обещание, которое один благородный человек может дать другому благородному человеку. Это и не обещание вовсе. Это тебе любой клирик в два счёта докажет.
— Не сомневаюсь.
Я уже сталкивался с подобной логикой — в монастыре Сен-Жебрак.
— Ги, мне противна мысль об убийстве безоружного.
— А ведь в чём-то ты прав… — Он задумчиво поскрёб пальцем намечающуюся щетину. — В конце концов, он же ведь не сарацин какой-нибудь… Но, Андрэ, подумай сам: нам ведь ещё обратно ехать с этой твоей Анной. Вернее, придётся ехать тебе одному — я-то, скорее всего, в Испании останусь. Там сейчас, поговаривают, опять война с маврами начинается… Конечно, ты для возвращения можешь выбрать и другой путь. Но не лучше ли обезопасить этот, наиболее короткий? Или ты думаешь, что барон мгновенно забудет и о том, что он был нашим пленником, и о том, сколько золота мы вывезли из его замка?
— Я выберу другой путь для возвращения.
— Всё равно… Тебе так нужен ещё один враг? Мне — нет. У меня их и без того хватает.
— Мне не нравится мысль об убийстве безоружного человека, — повторил я.
Ги махнул рукой, сдаваясь.
— Ну да чёрт с ним. Поступим с ним по-христиански, если ты так этого хочешь.
О своём отъезде мы пленников извещать не стали. Дня через два, а может, и раньше, перепуганные слуги наберутся достаточно смелости для того, чтобы выбраться из подвала. Выбравшись, они без труда обнаружат воющих от голода солдат Бенедикта де Бале, а там, глядишь, отыщут и самого барона, по-прежнему пребывающего в цепях. Но к тому моменту мы будем уже очень далеко отсюда.
Когда мы уже выезжали из ворот, Ги спохватился:
— Я кое-что забыл, — и развернул коня, — я вас догоню.
Но мы дальше не поехали, а стали ждать его перед замком. Когда наконец мой приятель вновь показался в проёме ворот, я заметил, что он вытирает лезвие меча тряпицей.
Я тяжело вздохнул:
— Ты всё-таки его прирезал?
Тамплиер с улыбкой качнул головой. Я продолжал смотреть на него, ожидая продолжения.
— Если этот Бенедикт и впрямь задумает отомстить кому-нибудь из нас, вряд ли теперь он сможет это сделать. Денег у него больше нет… а оружие без больших пальцев рук держать не слишком-то удобно.
Нет слов.