— Потому что такого не должно случится… Я… Я же говорю, я пришел из будущего. Будущего, которое ты создал из этого, — я взмахом руки окинул окружающее пространство.
— Ты меня утомило, отродье Тьмы, — буркнул он и вновь оказался рядом. Слишком быстро! Я невольно отшатнулся, а он уже ткнул меня пальцем второй раз, но не в грудь, а в голову, прямо промеж глаз. — Покажи, кто ты на самом деле…
И мой разум взорвался осколками боли, словно мне в лицо выстрелили огнем, что выжег и лицо, и глаза, а затем и разум.
Очнулся я на том же месте, где и упал. Поморщился, приподнялся на локтях и увидел сидящего у золотого огня Адалиона, которого в будущем станут называть Отцом.
Сколько я пробыл без сознания?
Почему он меня не убил?
Что он вообще со мной сделал?
Вопросов было много, но я не знал, какой именно стоит задать. Куда больше меня волновал тот факт. что своей речью я его не убедил. Да и слишком много я на себя взял: говорить верному слуге Света, что он на самом деле предатель.
— Знаешь, чем эта вселенная отличается от моей? — внезапно спросил он.
— Нет, — тихо ответил я, сев.
— Тишиной. На самом деле я давно должен был вернуться, но тишина этих мест… Она очаровывает. Там, — он указал куда-то наверх. — Всё иначе. Там мы все связаны, мы никогда не бываем одиноки. Мы всегда слышим чужие мысли и чувства. И оказавшись здесь впервые, я потерял эту связь, перестал слышать, утонул в тишине… Вначале это вызывало чувство пустоты, — теперь Адалион коснулся своей кирасы у сердца и царапнул по металлу латной перчаткой, — Но чем дольше я находился тут, тем приятнее это было.
Я пересел поближе к огню, с легкой опаской бросая на него взгляды. Может всё не так плохо, и я ничего не испортил?
— Я заглянул в твой разум, — внезапно сказал он, не отрывая глаз от огня.
— Что?..
— Это не так уж и сложно, в конце концов ты был создан по образу и подобию детей Истинного Пламени. Ущербный, смертный, но…Но такой полноценный, — и по его щекам внезапно потекли слезы. Мне оставалось лишь изумленно смотреть на него, не в силах выдавить и звука. — Я узрел твою жизнь, Люциус Готхард, увидел твой мир и его обитателей. Через тебя познал любовь, страсть, боль утраты… Все то, чего лишает нас Истинное Пламя, и теперь… Теперь я не знаю, что мне делать. До твоего прихода я желал лишь немного отдохнуть, насладиться беззвучием абсолютной тишины, а сейчас я в ужасе от того, во что превратился.
— Я не…— но он продолжил, не позволив мне сказать.
— Я лишь чудом выжил, убив Истинную Тьму, но она оставила свой отпечаток внутри меня. Теперь я это вижу: хворь разрушает меня изнутри. И мое наслаждение тишиной — это первый симптом. Но ты… Ты сделал хуже…
Он поднялся и просто пнул меня. Этот удар был такой силы, что я вылетел за пределы той маленькой области света, что создавал костер. Я падал куда-то, в ничто, заполненное обломками мира, который давно канул в прошлое вместе с Истинной Тьмой.
В полете на меня бросилась какая-то тварь. Её описать было практически невозможно, слишком чуждый вид имела. Её форма, её суть — все было слишком неправильным. Я махнул рукой, и игральные кости превратились в меч, но клинок даже не коснулся существа, как оно вспыхнуло и разлетелось черной пылью лишь от одной близости к оружию.
А ведь в нем есть Свет… Свет и Эфир, сила Вечности.
Ттут же на меня обрушился Адалион, он буквально вмял в меня какой-то парящий обломок замка, разнося его на куски.
И вновь падение, на этот раз гораздо более долгое, пока я не опомнился и не вспомнил, что могу летать. Тут это было делать даже просто — нет силы притяжения. Я и так летал тут, просто нужно было остановить движение.
Я приземлился на какой-то крупный обломок скалы, парящий в невесомости, Длань приземлился на него же, но чуть в отдалении.
— Ты хоть понимаешь, что сделал со мной, Люциус Готхард⁈
— Показал тебе будущее?.. — честно, я понятия не имею, что происходит у него сейчас в голове. Он явно не в себе. Совсем не такого Отца я собирался тут встретить…
— Ты показал мне страх.
— О, боги… — и тут до меня стало доходить. Чувства — сильная штука, но мы, взрослея, учимся ими управлять, преодолевать если нужно, но они всё равно порой нами управляют. А передо мной существо, прежде лишенное чувств, и оно, скорее всего, просто не знает, что со всем этим теперь делать.
Жу-у-уть…
Адалион уничтожил эту скалу размером как несколько Трисентов одним взмахом меча, и вот мы вновь плавали во вселенском ничто.
Он устремился ко мне как сияющая комета. Я попытался уйти, но от существа вроде него так просто не уйти — он был не просто сильнее и быстрее, а стоял на совершенно ином уровне существования. Я был полубогом, полудраконом, получеловеком, но он… Он же, мать его, прикончил Истинную Тьму и выжил! Даже мой отец, заручившись силой Пустоты, в итоге погиб.
Адалион снес меня словно локомотив, круша на своем пути обломки старого мира, и я, к сожалению, чувствовал на себе каждый этот обломок. Но в конце концов мы вновь оказались неподалеку от костра, его свет был настолько ярок, что был виден за тысячи и тысячи километров от него.
— Я боюсь возвращаться. Я боюсь умирать. Я боюсь, что Истинное Пламя отвергнет меня, почувствовав тьму внутри меня. Я боюсь, Люциус! Я… Я…
Он швырнул меня к костру, причем довольно мягко по сравнению с тем, что было только что.
— Я не знаю, как дальше существовать… Если я поступлю так, как говорит твоя память, то умру… Я видел это… Я создам новый мир, но… но сам умру…
— Все умирают, — прохрипел я, присаживаясь. Сильно он меня приложил, ничего не скажешь. Старый Люц бы в лепешку превратился ещё после первого удара. — И я когда-нибудь умру, вопрос в том, что мы после себя оставим. А ты оставишь после себя охренеть как много… Не думаю, что кто-то ещё оставил после себя столько же, сколько и ты.
— Но если я вернусь обратно к Истинному Пламени, то могу выжить. Оно может исцелить эти раны, избавиться от тьмы… — он осекся. — Вот об этом я и говорю. Страх. Что если Истинное Пламя не сможет меня исцелить? Тогда я просто умру, оно уничтожит меня несмотря на все, что я сделал. Или… Тьма поразит остальных как меня… Она принесет смерть во вселенную света…
— Тем больше причин остаться тут и сделать как должно.
— Возможно… Но это значит идти против моей природы. Истинное Пламя готовилось к этому моменту все свое существование. Оно избрало меня для священной миссии.
— Оно отправило тебя на смерть, — напомнил я. — Чудо, что ты вообще выжил.
— Да, — внезапно согласился он. — Я должен был умереть, и всегда это знал, но раньше это меня не пугало. Я был готов закончить существование ради победы Истинного Пламени. Теперь же… Что я должен делать?
И это был не риторический вопрос. Он сел напротив меня и смотрел прямо в мои глаза, ожидая ответа.
— Помоги мне спасти мир.
Глава 33
Я открыл глаза и понял, что все ещё сижу на престоле Отца, осаждаемый Пустыми. Их было все больше, Эрра уже успела потерять половину из имеющихся стражей. Тут, судя по всему, прошла всего пара минут, но для меня это была целая вечность.
Самое время со всем покончить.
Я спрыгнул с престола, набрал в грудь воздух и громко крикнул.
— Пустота, я…
И тут нечто черное разметало в стороны стражей Эрры и оказалось возле неё самой.
Нуорр… Но сейчас он выглядел иначе. Его обычный костюм-тройка сменился на необычный черный покров. Он держал Эрру за горло, а его длинные черные когти вонзались в её кожу. Он снял с её головы металлический обруч и сломал его. Эрра отбивалась, пыталась высвободиться, но Пустой словно и не замечал её пинков.
— Ты…
— Закрой рот, Люциус Готхард. Я знаю, что ты задумал, теперь знаю, и этому не бывать. Если ты издашь хоть один звук, я с неё кожу живьем сдеру.
Эрра… Пожалуйста… Дай мне хотя бы пять секунд. Мне нужно лишь сказать одно предложение. Одно предложение, которое сломает эту игру.
Из сгущающегося мрака вышли и другие Пустые, включая моих родителей. Они окружили меня, встав полукругом. Я умоляющим взглядом посмотрел на маму. Я видел, как эмоции пробиваются сквозь маску безразличия.
Внезапно Эрра перестала брыкаться, решительно посмотрела на меня и улыбнулась.
— Я не стану вам обузой, господин Люц.
С этими словами суккуба выхватила из-за пояса небольшой кинжал и вонзила себе в сердце. Я в ужасе смотрел на это, но тут же спохватился. Она дала мне шанс, и я должен им воспользоваться.
— Я объявляю иг… — и в этот момент я увидел маму. Она обняла меня, за её спиной выросли огромные черные крылья, но тут же нас обоих пронзил черный луч, срезав часть часть её руки и крыла. Мне досталось гораздо меньше, лишился части ладони. — МАМ!
И она что есть силы оттолкнулась единственным целым крылом и обрубком второго. Пустые ударили одновременно, но было поздно. Мама спасла меня, закрыла собственным телом, и мы падали прямо с башни.
Падение было долгим, я всеми силами пытался замедлить его, но ничего не получалось — я потратил огромное количество сил на путешествие в прошлое. Все, что я сумел сделать, это смягчить падение.
Я отключился совсем на чуть-чуть, может секунд на пять-десять, а когда открыл глаза, понял, что лежу на маме. Даже в полете, смертельно раненая, она постаралась спасти меня, смягчить мое приземление.
— Мам… Мам… — я попытался привести её в чувства. У неё не было правой руки и куска плеча. Повсюду была черная жидкость, что заменяла ей кровь.
— Люциус… — она наконец открыла глаза и посмотрела на меня. Тьма почти ушла из них, сделав их зелеными. — Я так рада, что ты цел… Ты… Ты должен бежать. Погаси эфир внутри себя, и Пустота тебя не найдет.
— Нет… Я не могу… Я должен объявить игру. Должен перезаключить договор.
— Договор на вершине Башни… Да, я знаю… Но ты не сможешь, — она перевела взгляд наверх, туда, где во мраке терялась вершина. — Нуорр уничтожит башню. Ты не успеешь подняться туда. А не будет башни, не будет и игры…