Но скорпион недаром считался самым опасным существом пустыни. Верхняя челюсть монстра оказалась зажатой в клешне, и Ли услышал, как хрустят толстые кости черепа бульшарка в могучей хватке скорпиона. Бульшарк в агонии сжал челюсти, и теперь захрустела хитиновая броня скорпиона. Звери замерли, пытаясь одолеть друг друга.
Ли решил использовать подходящий момент и, наведя ствол пулемёта на монстров, выпустил длинную очередь, плавно ведя стволом из стороны в сторону. Тяжёлые пули уложили всех троих, разворотив тела и забрызгав кровью всю площадку, на которой разворачивалась битва.
Сидевшая рядом с ним Кали глухо рыкнула и, повернувшись, выразительно посмотрела на своего друга.
– Вот именно, девочка, – кивнул ей Ли, выпуская приклад пулемёта и облегчённо поглаживая пантеру по вздыбленной шерсти. – Этой троицы многовато даже для нас с тобой.
Переведя дух после такого зрелища, Ли запустил двигатель и решительно направил машину дальше. Он ехал до самой темноты, остановившись только после того, как солнце зашло за горизонт. Перекусив консервами, Ли глотнул воды и, устроившись поудобнее, уснул.
Тёплые лучи утреннего солнца разбудили Ли, ласково коснувшись век. Открыв глаза, он быстро огляделся и, заметив спящую рядом пантеру, улыбнулся. Так Кали могла спать только в одном случае: если рядом не было никакой опасности. Чуткий зверь просыпался от любого шороха, это Ли знал отлично.
Осмотрев песок, Ли убедился, что ночью гости тоже не появлялись, и, выбравшись из машины, отправился совершать утренний туалет. Быстро справив нужду и умывшись, он сделал несколько привычных упражнений и, окончательно сбросив сонную одурь, быстро вскрыл банку консервов. Позавтракав, Ли окликнул пантеру и, запустив двигатель, понёсся дальше.
Спустя неделю, за которую в пустыне стало на три банды меньше, а пулемётная лента сократилась наполовину, Ли увидел длинную скальную гряду, упирающуюся ближним краем в море. Заглушив двигатель, Ли взобрался на капот и, приложив к глазам бинокль, принялся рассматривать гряду.
Сплошная каменная стена тянулась на многие километры. Прикинув приблизительную высоту скалы, Ли тихо присвистнул и, мрачно покачав головой, вернулся за руль. Теперь ему нужно было осмотреть въезд в долину. Запустив двигатель, Ли повёл машину вдоль гряды, стараясь не приближаться к ней и не слишком пылить, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
Прокатив несколько километров черепашьим шагом, Ли заметил большой караван, медленно входивший в долину. Отъехав ещё дальше в пустыню, Ли остановился и, достав бинокль, принялся внимательно наблюдать за происходящим.
Неожиданно где-то за холмом раздался треск мотоцикла, и вскоре к вездеходу Ли подкатил старый тарантас, который и техникой можно было назвать только случайно. Ли по звуку двигателя понял, что мотоцикл только один, а значит, противников будет не больше двух. Кали, давно уже бесшумно исчезнувшая за ближайшими чахлыми кустами, служила ему отличным прикрытием. Ли даже не обернулся, когда услышал, что мотоцикл подъехал к нему вплотную и остановился.
– Ты слишком неосторожен для пустыни, парень, – раздался глухой, словно дребезжащий голос.
Опустив бинокль, Ли медленно обернулся и молча посмотрел на подъехавшего человека. Это был седой старик, покрытый морщинами и загорелый до черноты, сухой, словно высушенный, с жилистыми, покрытыми ожогами руками. Довершали образ мутные, словно обесцвеченные глаза и впалый беззубый рот. Старая рубашка и кожаные штаны составляли его наряд. За поясом старика торчала рукоять древнего револьвера, а из-за голенища сапога выглядывала рукоять ножа. Но руки старик держал подальше от оружия.
Закончив осмотр, Ли спрыгнул с капота своего вездехода и, медленно подойдя к мотоциклу, негромко ответил:
– Я не так уж и неосторожен, старик. Оглянись.
Медленно обернувшись, старик вздрогнул, увидев огромную пантеру, пристально наблюдавшую за ним. Согласно кивнув, он перевёл взгляд на Ли и, заметив его звериные уши, кивнул ещё раз.
– Далеко же ты забрался от своей долины, Хранитель, – проворчал старик.
– Ты знаешь меня? – удивился Ли, внимательно вглядываясь в старика.
– В этой пустыне можно узнать всё что хочешь. Главное – уметь слушать, – усмехнулся в ответ старик.
– А ты, значит, умеешь? – с кривой усмешкой спросил Ли.
– Сколько мутов, по-твоему, в этой пустыне имеют машину, способную пройти по любым пескам, да ещё и с пулемётом? А самое главное – это твоя кошка. Таких больше нет, насколько я знаю, – пожал плечами старик.
– Теперь есть. Правда, дикие. Но есть, – кивнув головой, ответил Ли.
– Её котята? – ткнул старик пальцем через плечо.
– Да, – усмехнулся Ли и тут же спросил: – А ты-то сам кто такой? Я не знаю тебя, старик. И даже никогда не слышал про старика, бродящего по пустыне в одиночку на дряхлом мотоцикле и почти без оружия.
– Ты и не можешь меня знать, – пожал плечами старик. – Я езжу по городам и собираю разные вести. Люди знают меня как почтальона.
– И тебе платят за это? – удивился Ли.
– Немного, но платят, – тяжело вздохнул старик. – Шерифы всех городов хотят знать, где и что происходит. Я рассказываю новости, а за это получаю еду, топливо, патроны – в общем, всё, что мне нужно.
– Но не так много, как хотелось бы, – усмехнувшись, добавил Ли.
В ответ старик молча махнул рукой. Помолчав, он чуть пожевал сухими губами и тихо спросил:
– Думаешь организовать налёт и освободить сына?
– Тебе и это известно? – искренне удивился Ли.
– Всё дело в том, что слухи о твоей долине давно уже разошлись по всей пустыне. И то, что твой сын пропал, давно уже обсуждается во всех городах. Не могу сказать, что чистые не обрадовались этому известию. Они все спят и видят, как избавиться от твоего города мастеров. Кстати, это правда, что ты собираешь у себя всех, кто умеет делать что-то необычное?
– Правда. Я даю приют всем мастерам. Дом, мастерская, ученики – всё это они получают в долине, если соглашаются обучать подростков.
– Хочешь сохранить разные искусства, – удовлетворённо кивнул старик.
– Да. Любое мастерство ценно.
– Согласен. Тогда, может, и для меня у тебя в долине найдётся уголок?
– А что ты умеешь? – насторожился Ли.
– Рисовать карты. Я могу нарисовать карту всего побережья. За долгие годы жизни я его прошёл вдоль и поперёк.
– Ты умеешь составлять карты земли? – растерялся Ли.
– Да. Когда-то один старый умелец научил меня этому. Но карты были никому не нужны. Пришлось стать почтальоном.
– Карты – штука нужная. И как много земель ты можешь нарисовать?
– Я же сказал: всё наше побережье на десять дней вглубь пустыни от Длинного болота.
– Серьёзно ты побродил, – покачал головой Ли.
– Шестьдесят семь лет я прожил в этой пустыне, и каждый день я куда-то шёл. Как ты думаешь, сколько дорог я исходил за эти годы?
– Думаю, много, – кивнул в ответ Ли.
– Так ты готов дать мне кров и мастерскую в обмен на мои знания? – настороженно спросил старик.
– Как тебя зовут? – вместо ответа спросил Ли.
– Пью-почтальон. Под этим именем меня знают везде.
– И тебя не смущает, что ты будешь жить рядом с мутами и обучать их? – осторожно спросил Ли.
– Нет. Я прошёл много городов, но ни в одном из них никто никогда не пытался сохранить старые знания. Ты решился на это первым. Так что ты решил?
– Ты получишь дом, мастерскую и учеников. Но учти, Пью: если ты вздумал меня обмануть и просто хорошо устроиться за мой счёт, то ты об этом сильно пожалеешь.
– Парень, ты хоть знаешь, как выглядят карты?
– Знаю. У меня есть десяток, ещё довоенных.
– Если дашь мне на них посмотреть, я научу твоих ребят делать настоящую бумагу, – восторженно вздохнув, сказал Пью. – Конечно, не такую белую и гладкую, как делали раньше. Но это будет настоящая бумага.
– А не врёшь? – растерянно спросил Ли.
Получить настоящую бумагу было его давней мечтой. Слишком много чертежей и схем ему приходилось рисовать просто на песке и гладко оструганной доске.
– Не вру, – качнул головой Пью. – Я действительно это умею.
– Хорошо. Значит, получишь всё, что я обещал, – ответил Ли.
– А еда? – осторожно спросил Пью. – Знаешь, бумага и карты не особо продаются.
– Будешь есть из одного котла со своими учениками, – решительно ответил Ли.
– Похоже, про твою долину говорят правду, – усмехнулся в ответ Пью. – Что ж, тогда можешь не мозолить глаза. Я нарисую тебе всё, что находится за этой стеной.
– Ты бывал там?
– И не раз. Поверь, карта будет точной.
– Хорошо. Я сдержу слово. Но учти, Пью: если ты вздумал обмануть меня, то лучше сразу откажись. Тебе придётся остаться в долине под присмотром моих ребят. А они жалости не знают. Даже стрелять не станут. Просто свернут шею, как пичуге, и сбросят в воду на корм бульшаркам.
– Думаешь, слово мута крепче слова чистого? – с усмешкой спросил Пью.
– Нет. Неважно, чьё именно это слово. Важно, что за человек его дал, – решительно ответил Ли.
– Вот тут я с тобой согласен. Да и стар я уже, чтобы по пустыне болтаться. Пора уже и осесть где-нибудь.
– Ты уверен, что знаешь всю бухту? – продолжал настаивать Ли.
– Как свой пустой карман, – усмехнулся Пью. – Я был там десять дней назад. Не думаю, что за это время там что-то успели поменять. Хозяин очень не любит перемены.
– Хозяин? – удивлённо переспросил Ли.
– Ты не ослышался, парень. Хозяин. В этой пустыне почти у всего есть свой хозяин.
– Не у всего, – усмехнулся в ответ Ли. – Но мне важна каждая мелочь. Всё, что только можно знать об этом месте.
– Ты узнаешь всё, – твёрдо пообещал Пью.
– Тогда поехали отсюда, – махнул рукой Ли, направляясь к своей машине.
– Если позволишь, я поеду на своей тарахтелке, – усмехнулся Пью.
– Как хочешь, но имей в виду, что он у тебя на последнем издыхании. Того и гляди загнётся.
– Знаю. Но я к нему привык. Да и не стоит бросать его так близко от бухты.