— Еще! Скажи это еще раз!
— Я люблю тебя. И даже если будет война и погибнут люди, я все равно буду тебя любить.
Кенрик настороженно вглядывался в фиалковые глаза, пытаясь разглядеть в них ложь. Но не находил ничего, кроме ее души. Она была видна там, обнаженная, такая же истерзанная, как и его.
— Да поможет тебе Господь, Тэсс, если ты снова обманываешь меня.
Его рот смял ее губы, и в этом порыве вырвалось наружу то, что накапливалось внутри него в те бесконечные ночи, что он провел без нее, в те дни, что он провел в предчувствии этих страшных ночей. Руки его охватили ее плечи, бедра, он оторвал ее от пола и прижал к себе так плотно, как это только было возможно. Плотнее прижать было уже нельзя. И она вернула ему поцелуи с такой же болезненной страстью, как и его страсть. Ее руки обвились вокруг его шеи, она вцепилась в его волосы так, что у него навернулись слезы. Ему было все равно. Ведь она его любила.
Сколько ночей он мечтал, чтобы она вот так пришла к нему. Она уже три раза повторила, что любит его, а он все боялся ее отпустить. Ему казалось, что, едва закончится этот поцелуй, он проснется и окажется, что это всего лишь еще один горячечный сон. Он боялся, что она посмотрит на него сейчас и скажет, что ошиблась, что хотела сказать совсем другое. Ему захотелось еще раз убедиться. Он неохотно оторвался от губ Тэсс, уже намереваясь ее отпустить, но вместо этого зарылся лицом в ее шею, и стал целовать, а сердце его стучало, как молот по наковальне. И он прошептал ей на ухо вопрос, все еще мучивший его.
— И тебе неважно, что я бастард?
— Мне это безразлично, — ответила она едва дыша — так сильно он прижимал ее к себе. — Мне даже безразлично, что ты рыцарь, убивший столько людей, что и не сосчитать.
Она высвободила руку и нежно провела ею по его лицу.
— Кенрик, я никогда тебе насчет этого не лгала. Говорят, что у бастардов нет души. Это у человека, который растил тебя, нет души. Поэтому он и хотел отобрать твою. Я абсолютно не боюсь слова «бастард». Меня больше страшит прозвище, которое тебе дали.
Она разгладила хмурые складки на его лице.
— Но ты не думай… я не осуждаю тебя. Я просто не имею на это права.
Кенрик слушал, закрыв глаза. Если это и была ложь, то самая чудесная ложь на свете. И логика у Тэсс была самая непостижимая. Он был воином, но благородные женщины сторонились его из-за того, что он бастард. Он был бастардом, но Тэсс пугало то, что он воин. А остальное ей было безразлично.
— К сожалению, ничего во мне изменить нельзя, — прошептал он. — Когда я иду на битву, то не думаю ни о чем, кроме победы.
— Я знаю, — прошептала она в ответ, — Но для того, чтобы это понять, мне потребовалось слишком много времени.
Следующий поцелуй был очень долгим. Кенрик жадно впитывал в себя ее сладость, затем поднял Тэсс и понес к постели. Но не положил, а забрался туда, держа ее на коленях, и устроился в центре, скрестив ноги. Немного подождав, он улыбнулся и начал расплетать ей косу.
— Разве ты не замечала, что последние четыре дня по утрам твои волосы были распущены?
Тэсс вопросительно скосила на него глаза.
— Да, да. Ты спишь, как сурок.
Он наклонился и поцеловал ее. То есть сделал то, чего не осмеливался сделать все эти последние ночи.
Глава 25
— Когда ты ела последний раз?
Желудок Тэсс живо отреагировал на первое же упоминание о пище. Она была голодна, да и время ужина уже наступило. Теперь ее аппетитом управляло дитя. Пришло время сказать об этом Кенрику. В течение часа, не переставая, они занимались любовью, и Тэсс все еще не могла опомниться. Они лежали сейчас на боку, друг против друга, лицом к лицу. Упершись локтем одной руки в подушку, каждый свободной рукой продолжал ласкать другого. Рука Тэсс путешествовала вдоль его бедра, а он — где-то в районе ее грудей, тщательно изучая пальцами их округлости.
— Я ела только утром, — отозвалась она и застонала, когда Кенрик охватил ее грудь ладонью. — А сейчас я должна тебе сказать еще кое-что.
Он проделал поцелуями дорожку к ее рту и затем прошептал прямо в уста.
— Скажи лучше снова, что любишь меня.
Она повторила, а он через каждое слово ее целовал. Его желание снова и снова слышать признание Тэсс означало, что он чувствует то же самое, хотя этих слов он пока не произносил.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — повторял он, покрывая поцелуями уголки ее губ. — И все же надо пойти узнать насчет ужина. Ночь предстоит трудная, тебе необходимо подкрепиться.
Тэсс с улыбкой наблюдала, как он, заботливо накрыл ее одеялом и отворил дверь. Там стояли Саймон и Эвард, но не только они. Там был и Фитц Элан.
— Принеси сюда наш ужин, — приказал Кенрик Эварду осевшим голосом, затем повернулся к Фитц Элану. — Что случилось?
— Отсутствие у тебя скромности, барон, порой шокирует даже меня. — Фитц Элан округлил глаза. Саймон в это время смотрел в потолок.
Кенрик сообразил, что вышел к ним совершенно голый. Он только хотел обернуться одеялом, но в последний момент забыл.
— У меня нет времени ублажать твою чувствительную натуру. Говори, что тебе надо?
— Я просто хотел узнать, едем ли мы завтра в Лондон, или нет?
Кенрик почесал подбородок.
— Нет. Мы едем через три дня. Все равно к сроку успеем.
— А как насчет посланника? Он соскучился по твоему обществу в большом зале.
Кенрик приуныл. О королевском посланнике он совсем забыл. Но на эти глупости просто нет времени.
— Понимаешь, дело в том, что мы с женой утром поели рыбы, а она оказалась тухлая. В общем, отравились, встать с постели не можем. Так и передай де Гилю — и извинись, конечно.
— Хорошо, милорд, — ответил Фитц Элан, пряча улыбку. Дело в том, что рыбу в Монтегю не подавали уже по крайней мере две недели.
— Саймон, проследи, чтобы, пока мы больны, нам своевременно приносили пищу. Однако пусть не входят. Пусть только постучат, — я сам возьму поднос. Понял? А ванну… ванну пусть готовят по утрам. И еще… ни при каких обстоятельствах не выпускай мою жену за дверь. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Саймон посмотрел на носки своих сапог.
— Да, милорд.
— Вот и отлично.
Он сделал шаг назад, захлопнул дверь и в два прыжка оказался у постели.
— Ну, где ты тут прячешься?
Он стянул с Тэсс одеяло, и восхищенно обласкал взглядом всю ее прелестную фигурку. Затем наклонился и покрыл нежными поцелуями то, чем только что любовался.
— Пора начать нагуливать аппетит.
Кенрик опустился на постель и прилег рядом с Тэсс Она взяла его руку в свои и нежно поцеловала. Он придвинулся ближе, этот поцелуй чрезвычайно его взволновал, но она неожиданно отстранилась.
— Все же я хочу тебе кое-что сказать.
Кенрик заметил серьезность в ее глазах и понял, что к еде и прочим пустякам это отношения не имеет.
— Что же ты хочешь сказать? — спросил он тихо.
Тэсс взяла его руку и прижала к своей груди.
— Я хочу сказать, что еще до конца этого года ты станешь отцом. Вот что я хочу тебе сказать, милорд.
Кенрик медленно расплывался в улыбке, пока она не завладела его лицом полностью.
— И как давно ты об этом знаешь?
— Несколько дней. Я стала по утрам плохо себя чувствовать. — Значит, ты из-за этого пришла сегодня сюда?
— Нет! Я даже не знала, как ты воспримешь эту новость. Начнутся сложности с братом. Я вообще ничего не знала, не думала… Ведь ребенок будет наследником и Монтегю и Ремингтона. А как же твое обещание, данное Гаю?
Он приложил палец к ее губам.
— Наш ребенок претендовать на Монтегю не будет.
— Но…
— При дворе меня ждет наказание. За то, что я похитил тебя и женился без королевского позволения — причем ты была помолвлена с другим, — я буду лишен титула барона Монтегю и всех прав на эти владения.
Глаза Тэсс от ужаса округлились.
— Это чудовищно! Ведь жениться тебе приказал сам король! Против твоей воли! И тебя за твою же верность наказывают?
— Тэсс, все совсем не так, об этом наказании попросил сам.
— Но почему?..
Кенрик кивнул, подтверждая мелькнувшую в ее глазах догадку.
— Да, Тэсс, именно так. Титул должен принадлежать Гаю. Да мне и не нужен этот титул, я никогда к нему не стремился. У меня есть все, что мне нужно — моя армия и… ты. Хотя, когда-нибудь в знак благодарности за прежние заслуги король, возможно, и дарует мне титул, принадлежавший твоему отцу. А вот сын мой, независимо ни от чего, получит этот титул обязательно. То есть он будет выше меня по рангу.
— Этого я представить себе не могу, — честно призналась Тэсс и добавила: — А я боялась, что ты рассердишься, что я не сказала тебе раньше.
— Ну конечно, я не в восторге от того, что ты тогда на поле рисковала жизнью. Ведь он уже был там, в тебе. Или ты еще не знала?
— Тогда еще не знала.
— Обещай мне впредь таких глупостей не делать. Тэсс зажмурилась и прошептала.
— Обещаю, милорд.
— Дай-ка мне посмотреть на тебя, — неожиданно попросил он и внимательно осмотрел ее живот. — А ты уверена в этом, Тэсс? Я что-то никаких изменении не вижу. Правда, может быть, груди стали чуть полнее.
Тэсс взяла его руку и приложила к животу.
— Вот здесь, уже по крайней мере два месяца, расцветает твое семя. Пройдет еще немного времени, и всем станет заметно, не только тебе.
— Да, да, ты права, дорогая. — С этими словами Кенрик стал покрывать поцелуями место, где созревало его семя.
— Кто-то стучится в дверь, — пробормотала Тэсс.
— Это принесли ужин. — Кенрик направился к дверям.
Он вернулся с двумя огромными подносами и поставил их на стол. Кенрика позабавило, с какой жадностью Тэсс набросилась на еду. Он ни разу еще не видел, чтобы она так ела.
— Тебя что, там не кормили?
— Но мы же пропустили обед, — ответила она с набитым ртом. — А потом, ведь твое дитя — оно требует пищи.
Она улыбнулась и погладила свой живот.
— Я не знаю, в чем мне ехать ко двору, милорд, — сказала Тэсс, когда они покончили с ужином. — Хелен любезно предлагает мне свои платья, может быть…