- Встань, Лаэмир, - Рави слегка сжал его пальцы. – И прими знак служения своего.
Двое слуг быстро поднесли жаровню, на которой рдел, ожидая своего часа, железный прут с насадкой клейма. Наследник осторожно протянул руку. Ему не первый раз приходилось проводить эту церемонию за последние пять лет – когорта ведь обновилась более, чем наполовину! – но он всё равно каждый раз волновался, как впервые.
Пальцы крепко стиснули деревянную рукоять. Лаэмир не сводил глаз с приближающегося прута. Он не должен шевельнуться, не должен издать ни звука, как бы больно ему ни было.
- Прими сей знак служения своего и будь тверд духом и крепок телом всегда, как в этот миг.
Юноша стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони, сжал зубы, чтобы ни криком, ни стоном не выдать себя. Очень хотелось отстраниться – его ведь никто не удерживал – но нельзя шевелиться. Преданный должен верить своему командиру и принимать из его рук все – награды и наказания, боль и страдания, если надо. Но короткий стон всё-таки сорвался с его губ, когда железо коснулось кожи. Клеймо успело немного остыть, и Рави надавил чуть сильнее, чем полагалось, чтобы след был четче.
Убрав, наконец, железный прут в сторону, наследник протянул неофиту меч, как символ его служения. Как во сне, чувствуя разливающуюся по телу боль, Лаэмир поднял руки, принимая оружие.
А потом чьи-то руки подхватили его под локти, помогая встать…
И вот он уже в палатке, и его новые братья помогают новичку облачаться перед боем. Одни подавали одежду, другие держали наготове части турнирного доспеха и оружие. Сам Доннар помогал натянуть тунику.
- Тебе это не помешает сражаться? – поинтересовался он, имея в виду свежий ожог.
Лаэмир поморщился. Сразу после обряда, когда знатные гости разошлись – вернее, умчалась леди Аннирель и едва не волоком утащила за собой остальных приглашенных, ибо они опаздывали к началу турнира, - Видящая смазала рубцы целебной мазью и туго-натуго забинтовала – больше для того, чтобы не испачкать остальную одежду. Сейчас под повязкой не ощущалось ничего – ни боли, ни жара.
- Нет, - ответил он. – Кроме того, я – Преданный. Если вместо меня на бой выйдет другой, значит, я слишком слаб, чтобы защищать себя самому. Какой же тогда из меня защитник? Выходит, и свою клятву я тогда приносил зря?
- Золотые слова, - Доннар с чувством хлопнул его по плечу.
Остальные легионеры выразили полное согласие. Даже вертевшийся тут же слуга-альфар – и тот закивал головой, присоединяясь к общему мнению, но не смея высказаться вслух.
В это время в палатку заглянул Мастер Оружия.
- Что я вижу? – прошипел он. – Через две минуты построение, а из вас половина не одета! Где доспехи? Где оружие?
Преданные вытянулись по стойке «смирно».
- Виноват, - за всех ответил Доннар, как самый старший по возрасту. – Помогали младшему брату.
Мастер Оружия посмотрел на краснеющего от смущения Лаэмира.
- Я их не просил, - пробурчал юноша. – Они сами…
- Ладно, - смягчился наставник. – Но построение пропустить вы в любом случае не имеете права. А оно вот-вот начнется. Я пришлю к вам пару ребят, чтобы помогли самим помощникам!
С этими словами он вышел, а в палатке засуетились, подавая друг другу наручи, подкольчужные рубашки, войлочные подшлемники, помогая застегивать поножи и панцири. Двое вошедших Преданных только увеличили суматоху, ибо Доннар, упакованный в доспехи лишь ниже пояса и щеголявший пока в одной нижней тунике, хотел сперва во что бы то ни стало помочь новичку одеться, а уж потом облачаться самому.
Но, несмотря на путаницу, суету и перебранки, когда в следующий раз Мастер Оружия заглянул в палатку, все семеро участников стояли перед ним навытяжку в полном доспехе.
- Вот это другое дело! Пора!
Участники меле располагались в палатках с двух сторон, на противоположных концах турнирной арены. Ожидая сигнала к началу, они двумя группами собрались у своих палаток. Длина турнирной арены была почти полсотни махов*, и всадники, привставая на стременах, силились рассмотреть своих будущих противников. Такие групповые схватки устраивались почти на каждом турнире, являясь его неотъемлемой частью наряду с турниром лучников и состязаниями копейщиков, но далеко не каждый раз противниками оказываются рыцари с соседних Островов. И уж тем более, далеко не каждый раз в турнире принимают участие Преданные. Шепотом из уст в уста передавалось сообщение, что и с той стороны тоже выступают Преданные – Нефритовые Бусы Наместника Глессиара точно заявлены – и рыцари силились угадать, кто из них кто.
(*Мах – мера длины, равная примерно размаху рук взрослого мужчины.)
Но приходилось ждать официального открытия турнира.
Взревели трубы. Чистый пронзительный звук прокатился над турнирной ареной, спугнул с деревьев птиц. Лорд-маршал турнира – эту роль взял на себя супруг леди Аннирель – в сопровождении двух герольдов выехал на поле и поравнялся с трибуной для почетных гостей.
- Великолепные лорды-Наместники! Высокие лорды и леди! Благородные господа! – крикнул он. – Лучшие из лучших собрались здесь, чтобы приветствовать вас и своей доблестью доказать вашу славу! Сегодня самые отважные воины будут сражаться между собой, и победителю, тому, кто покроет себя наибольшей славой, будет дарована честь объявить королеву любви и красоты и увенчать ее голову золотым венцом!
- Ах, как жаль, что мне нельзя выступать в меле! – тут же вздохнул Эльтанар и еще сильнее стиснул руку Дехтирель. – Уж будьте уверены, я бы сделал всё, чтобы победить и возложить венец Королевы Любви и Красоты на ваше чело!
- Да, - кивнул его отец. – Но, поскольку ты в турнире не участвуешь, скорее всего Королевой Любви и Красоты будет объявлена либо леди Аннирель, как ближайшая родственница Наместника, либо, что вероятнее всего, Шанирель Изумрудная, как возможная невеста лорда-наследника.
Дехтирель едва не застонала от досады. Что же делать? Может ли она помешать этой свадьбе? Вряд ли! Отец никогда не допустит, чтобы сестра вышла замуж за брата. Это противоестественно. Да и любит ли ее все еще Рави? Он же не сводит глаз с этой девушки, а на изнывающую от ревности сестру даже не смотрит. Зачем она ему отказывала в близости? Она поняла, что любит брата - жаль только после того, как между ними встала соперница.
- Дозвольте начать? – тем временем поинтересовался маршал.
Лорд Ровилар переглянулся с леди Аннирель. Та кивнула головой – все шло в соответствие с планом мероприятий.
- Дозволяю!
Снова взревели рога. И под эти звуки две колонны бойцов двинулись навстречу друг другу.
Трибуны взорвались приветственными криками. Сине-белые плащи Преданных и их покрытые синей эмалью доспехи были очень хорошо заметны на фоне разномастных панцирей, шлемов и кольчуг остальных бойцов. Среди группы их противников тоже были представители войсковой элиты – рыцари в изумрудно-зеленых плащах открывали шествие, неся стяг своего Острова, а золотисто-бурые Нефритовые Бусы замыкали шествие. Где-то среди них затерялись трое добровольцев с Рубинового Острова и парочка простых гостей, не Преданных, кому просто захотелось подраться на турнире.
Проезжая мимо трибуны, где восседали Наместники, обе стороны склоняли стяги, салютовали мечами и копьями. В ответ им летели ленты, цветы, раздавались приветственные возгласы. Лорд Шандиар помахал рукой рыцарю, ехавшему рядом со знаменосцем, и послал ему воздушный поцелуй. Рыцарь приподнял забрало. Это была леди Ллиндарель, недавно ставшая Наместницей.
- Вон! Вон, смотрите! – Эльтанар вскочил с места, дернув за руку Дехтирель, чтобы она тоже поднялась. – Вон она, под стягом! Это моя матушка, леди Ганимирель! Мама, мы здесь!
Наместница Нефритовая была старше жены лорда Шандиара – у нее было четверо сыновей, трое из которых сейчас остались дома. Она была умелой воительницей и держалась спокойно и уверенно. На крики старшего сына леди Ганимирель лишь покачала головой, и юноша опустился обратно в кресло, надувшись.
- Она нам даже не помахала, - пожаловался он. – А я так хотел вас познакомить…
- Ничего, у тебя еще будет такая возможность, - ответил его отец. – После турнира.
Сама Дехтирель не произнесла ни слова. Ей вообще не хотелось знакомиться с кем бы то ни было. Особенно если эта женщина претендует на роль ее свекрови. Если не за Рави, то лучше она вообще не пойдет замуж. В конце концов, она – волшебница и может отказаться от свадьбы!
Описав круг почета, две группы всадников выстроились на противоположных концах поля. По традиции, сейчас должно было состояться небольшое показательное выступление.
Напротив ложи, где сидели почетные гости, посреди трибуны был установлен помост, на который сейчас взошла Хозяйка Острова. Дехтирель застонала сквозь стиснутые зубы, увидев соперницу. С того злосчастного утра они не виделись – последние дни подготовки к празднику выдались суетливыми, - но сейчас ей показалось, что волшебница смотрит прямо на неё. Девушка отвернулась, бросив взгляд на невозмутимого, равнодушного, как каменный столб, Охтайра.
«Это ты виноват! – подумала она. – Ты обещал, что заткнешь ей рот, а сам ничего не сделал! У тебя было почти двое суток! Ненавижу!»
Но вскоре она отвернулась – смотреть на наглого денщика было невозможно без того, чтобы хоть краем глаза не замечать Рави и его вроде бы как нареченную невесту Шанирель Изумрудную. А эту пару Дехтирель хотелось видеть вместе меньше всего.
Тем временем, Хозяйка взмахнула руками и тихо запела. Мелодия была простенькой, слова наверняка хорошо слышали лишь те, кто сидел непосредственно возле помоста, но у всех на трибунах и на поле защемило сердце от сладкой грусти и предчувствия чего-то необыкновенного.
Начинается
Новое утро.
Ночь уходит,
Прощаясь с миром.
Плачет ночь
Медвяной росою.
Чашу пьют
Деревья и травы…
День рождается
В крике солнца,
Свет приносит
И боль уходит.