Наконец, последняя просьба была изложена, ответ получен и проситель, кланяясь, исчез в толпе приглашенных. Переждав гул голосов, Наместник спросил:
- Есть ли еще кто-то, кто желает быть услышанным? Пусть выйдет и скажет свое слово или забудет о том, что хотел сказать.
Он заранее знал, сколько прошений было подано, и сколько решений будет вынесено и не ждал ответа. Леди Аннирель выпрямилась в кресле – наступил ее черед.
- Ну, если больше никто не хочет высказаться, перейдем ко второму вопросу, - начала она.
- Мой господин… позвольте мне!
Робкий голос раздался откуда-то из задних рядов, из-за спин стоявших вдоль стен лордов и леди, и те стали оборачиваться, толкая соседей локтями. Наместник удивился – о таком его не предупреждали.
- Кто там еще? Пусть выйдет и перестанет прятаться!
Подталкиваемый собравшимися, вперед протиснулся светлый альфар в серой тунике простого слуги. Обычно альфары, прислуживающие в доме, одеваются в цвета гербов своих хозяев, а туника, штаны и короткая безрукавка этого слуги были обычного серого цвета. Лишь один рукав туники был лиловым с узором из золотистых мелких цветочков. Талию невысокого хрупкого мужчины перетягивал простой пояс из переплетенных ниток, на котором висел короткий кинжал в ножнах. Это указывало на то, что альфар был конюшим – только этим слугам разрешалось иметь что-то вроде оружия. В руках неучтенный проситель тискал шапку-колпак такого же лилового цвета, как и рукав туники. Колпак был украшен длинным пером, петушиным или фазаньим, выкрашенным в ярко-лиловый цвет. Альфар смущался и краснел так, что побагровели даже его длинные уши, торчащие из копны каштановых волос.
- Кто ты такой и что здесь делаешь? – поинтересовался лорд Ровилар. Будь это обычное заседание, он бы уже приказал страже вышвырнуть дерзкого слугу вон. Но здесь и сейчас, в День Справедливости, перед десятками глаз, он не имел права так поступить, прежде не выслушав бред крепостного.
- Мой господин, - альфар поклонился, согнувшись пополам, - мое имя – Аларик сын Седрика. Я служу старшим конюшим у леди Миритирель из Дома Хонеара. И я хотел обратиться к вам с просьбой…
- Ко мне? – Наместник обернулся на стоявшую среди других даму. Леди Миритирель тоже была его родственницей – супругой двоюродного брата мужа свояченницы – и занимала, благодаря выгодному браку, довольно высокое положение в обществе. Настолько высокое, что, несмотря на статус замужней женщины, имела собственный двор, герб и охрану, а в случае войны могла бы вывести на поле боя полсотни всадников. – А почему ты не обратился за этим к своей госпоже?
- Милорд, я пытался поговорить с ней, - альфар опять поклонился, - но миледи ответила мне отказом…
- Тогда почему ты теперь пришел ко мне? – Наместник начал чувствовать раздражение. – Твоя хозяйка уже дала ответ. Неужели ты думаешь, что я стану отменять ее решение? Ступай себе и довольствуйся тем, что тебе дозволено было переступить этот порог…Но за дерзость и за то, что ты осмелился подвергнуть сомнениям суждение твоей хозяйки, я думаю, тебя стоит примерно наказать. Как вы считаете, леди Миритирель?
Та лишь пожала плечами, всем своим видом показывая, как мало ее занимает этот вопрос:
- Делайте, что хотите!
- Думаю, излишняя жестокость ни к чему, - подала голос леди Аннирель. – Публичная порка и высылка на отдаленную ферму – более, чем достаточное наказание. А до этого он три дня должен просидеть на хлебе и воде и как следует подумать о своем поведении!
- Отличное решение, сестра! – улыбнулся лорд Ровилар. – Эй, стража!
Двое охранников вышли вперед. Им еще предстояло ответить перед своим командиром, почему они пропустили в зал заседаний крепостного слугу. Аларик весь сжался, когда рослые рыцари нависли над ним, и так крепко стиснул свой колпачок в руках, что сломал перо.
- Но милорд, вам не кажется, что мы должны его все-таки выслушать?
Слова защиты прозвучали из рядов приглашенных гостей. От толпы отделился лорд Линнестар.
- Уж если этот альфар смог как-то проникнуть сюда и осмелился подать голос, следовательно, он считает свое дело достойным того, чтобы его выслушали, - произнес он. – Мне кажется, так будет справедливо!
- Не вижу в этом смысла, - покачал головой Наместник. – Ведь леди Миритирель уже вынесла своё решение. Кто я такой, чтобы отменять приговор твоей хозяйки? – он в упор взглянул на альфара.
- Но милорд, - от страха тот еле стоял на ногах, но появление неожиданного защитника придало слуге сил, - миледи тоже не стала меня слушать. Я обратился к ней с просьбой, но она оставила мои слова без ответа…
А вот это уже было интересно. Можно было с чистой совестью спихнуть с себя решение еще и этого вопроса.
- По какой причине, миледи, вы отказались выслушивать вашего слугу и заставили его тем самым обращаться сюда, к высокому собранию, минуя вас? – поинтересовался он.
Леди Миритирель раздраженно дернула плечом:
- Это мое дело… У меня болела голова. Достаточно такого объяснения?
- Вполне достаточно. Но у нас голова не болит, - подхватил лорд Линнестар. – Во всяком случае, у меня. Думаю, будет справедливым, если мы здесь и сейчас выслушаем этого альфара. Говори, Аларик сын Седрика.
Тот обратил на пришедшего ему на выручку лорда затравленный взгляд:
- Мне дозволено говорить?
- Да, но покороче! – не сдержавшись, рявкнул Наместник.
- Прошу прощения у благородных господ, - слуга поклонился. – Мое дело простое. У меня есть дочь… прелестное юное дитя, совсем ещё невинное. Она никому не причиняла зла. Она только-только расцвела и…
- И ты пришел просить у своей леди согласия на брак своей дочери? – догадался лорд. Крепостные альфары, живущие в замках и прислуживающие господам, не имели права решать многие личные вопросы без одобрения хозяев. И женитьба детей была одним из них.
- Нет, милорд, она…
- Повела себя неподобающе? – перебил слугу Наместник. – И тебе требуется разрешение, чтобы властью отца покарать дочь, покрывшую тебя позором?
- Нет, милорд, моя дочь не такая! Она… ее изнасиловали.
Лорд Ровилар резко расправил плечи. В законах Радужного Архипелага был пункт, предписывающий суровое наказание за подобные дела. В случае, если насилию подвергалась эльфийка со стороны представителя низшей расы, насильника надлежало предать рабской смерти*, предварительно оскопив его. Насилие по отношению к прислуге тоже заслуживало пристального внимания – если, конечно, насилию подвергались чужие крепостные.
(*Рабская смерть – распятие. На неё могли осудить за особо тяжкие преступления, как-то изнасилование, дезертирство, предательство родины. Называется так потому, что в прежние времена так казнили исключительно орков – когда те были рабами эльфов. На войне многие эльфы до сих пор так казнят всех пленных.)
- Вот как? И ты знаешь, кто это сделал?
Если подобное деяние совершил кто-то из придворных или рыцарей леди Миритирель, альфару придется ответить дважды – за то, что отнимает внимание высокородных лордов и за то, что выносит на публичное обсуждение такое незначительное «домашнее» дело. Изнасилование собственной рабыни – отнюдь не то дело, которому стоило уделять внимание. Но если это был посторонний…
- Знаю, милорд. Он был одет точно также!
Взгляды всех присутствующих устремились в направлении указующего перста альфара. Наследник Раванир беспокойно зашевелился в кресле, чувствуя на себе десятки глаз.
- Ты в своем уме? – от возмущения Наместник отбросил сдержанность. – Как ты смеешь, ничтожество, обвинять моего сына в подобных грязных делах? За такую клевету тебя впору самого казнить, как насильника! Или ты не знаешь закона? Тот, кто обвиняет кого-либо в совершенном преступлении ложно, повинен понести то же наказание, которого добивался для своего противника! Стража! Взять его! Оскопить и распять! Немедленно!
Рыцари схватили альфара за локти. Колени у него подогнулись, и конюший повис на державших его руках.
- Но милорд, - в отчаянии воскликнул он, когда его уже поволокли прочь, - вы меня не так поняли!
- Погодите, - лорд Линнестар опять бросился на выручку, - пусть он скажет, что имеет в виду!
Руки охранников нехотя разжались. Альфар упал на колени.
- Мой господин, - дрожащим голосом промолвил он, - я не собирался обвинять высокородного! Моя дочь не знала имени того, кто ее обесчестил, но она запомнила, что на нем был точно такой же мундир!
Все опять посмотрели на наследника. Вернее, на парадную форму Преданного, в которой тот пришёл на заседание – снежно-белый мундир с ярко-синей отделкой.
- Вот видите, милорд! Дело совсем простое, - развёл руками лорд Линнестар.
- Как бы не так, - наконец-то подал голос Рави. – Вы обвиняете моих Преданных? Элиту войска? Его сердце? Его честь?
- Один из них, если верить альфару, запятнал честь – не только войска, но и вашу, милорды, - холодно ответил лорд Линнестар. – Он опозорил высокое звание Преданного. Такому не место среди лучших из лучших!
- Это если будет доказано, что к делу причастен Преданный! – сердито проворчал Рави.
- Или кто-то, воспользовавшийся его мундиром, чтобы нанести ущерб чести войска, - уточнил лорд Линнестар. - Вы, властью командующего, наверняка обнаружите, кто это сделал?
- Конечно, - ответил Рави, готовый сейчас дать любое обещание, чтобы от него отвязались. – В когорте новое пополнение. Многие пришли недавно… Я не могу постоянно следить за всеми…
- Если ваши обязанности наследника помешают вам в исполнении справедливой миссии, - любезно промолвил лорд Линнестар, - я готов сам помочь вам в расследовании.
- Да будет так, - провозгласил Наместник, который считал, что высокие лорды и так достаточно времени уделили какому-то слуге и пора двигаться дальше. – Есть ли кто-нибудь еще, желающий быть выслушанным?
Но, то ли Аларик действительно был последним, то ли остальные не решили подать голос – и, по закону, теперь были обязаны больше никогда не вспоминать о своей проблеме, - но собрание ответило молчанием.