Десяток рыцарей на яростно фыркающих королевских пегасах спустились с небес вслед за королем, удары их копий и копыт их скакунов выбивали врагов из седел. Один из рыцарей развернул королевское знамя, и в рядах бретонцев послышались радостные крики, когда они узрели великолепный герб их короля.
Леонкёр сразил первого из темных рыцарей, бросившихся на него, приняв удар на свой священный Львиный щит и всадив клинок в грудь вампира. Король уклонился в седле, избегая выпада другого врага, и молниеносным ответным выпадом поразил вампира в лицо.
Рванувшись вперед, королевский гиппогриф повалил на землю другого рыцаря-вампира, пригвоздив его своими когтями, глубоко вонзившимися в доспехи, и клювом вырвал горло вампира, разбрызгивая кровь и почти обезглавив врага.
Ловко повернув меч, король отбил зазубренный клинок, направленный в его сердце. Вампир оскалил клыки, его глаза превратились в сверкающие точки. Зашипев, он отшатнулся от ослепительного сияния королевского меча, лицо вампира стало покрываться волдырями, словно от солнечного света. Клинок Леонкёра рассек голову вампира, разрубив шлем и череп. Выдернув оружие из трупа, король повел яростным взором в поисках следующего врага.
Копье вонзилось в грудь королевского гиппогрифа, удар был нанесен с такой силой, что пробил броню и мышцы, вонзившись глубоко в тело могучего зверя, и поразил его сердце.
Каждый воин на стенах Курони видел, как гиппогриф короля с последним пронзительным криком рухнул в грязь. Дождь продолжал лить, сверкали молнии, освещая страшный силуэт Меровеха, возвышавшегося над упавшим королем, сидя в седле своего ужасного коня. Леонкёра придавило тяжестью убитого гиппогрифа, и он не мог подняться. С яростью глядя на лорда вампиров, король прошептал проклятье. Герцог-вампир улыбнулся, обнажив длинные клыки. Спрыгнув с седла своего дьявольского скакуна, Меровех подошел к королю и занес огромный зазубренный меч, готовясь нанести смертельный удар.
- Король! Король! – закричал королевский знаменосец, и бретонские рыцари бросились вперед, чтобы защитить своего сюзерена. Они столкнулись с яростью Меровеха и его воинов, и разыгралась отчаянная схватка. Десятки верных рыцарей бросались на врага, вставая между королем и смертоносными вампирами, дорого продавая свои жизни. Меровех смеялся, убивая, и ужасное эхо его смеха разносилось над полем битвы.
Исход боя балансировал на острие ножа. Меровех рубил рыцарей, встававших между ним и королем. Он всадил свой огромный меч в шею знаменосца, клинок разрубил броню, плоть и кости, и королевское знамя рухнуло.
Рыцари и ратники на поле боя увидели, как великолепный штандарт пал, и это подорвало их решимость сражаться.
Паника начиналась понемногу, сначала один ратник повернулся, чтобы бежать от ужасной орды живых мертвецов, но вскоре бегство превратилось в неуправляемый поток. Паника была заразна, и вот уже тысячи солдат-простолюдинов бежали к воротам Курони, давя друг друга в попытках спастись и не обращая внимания на окрики рыцарей и йоменов. Бегство стало неостановимым, и с каждой секундой число бегущих увеличивалось. Поток людей вслепую хлынул назад, и орды нежити прорвали бретонский строй.
- Король жив! – закричал темноволосый рыцарь, подняв королевское знамя с земли, но его услышали лишь те, кто находился поблизости. Его голос был заглушен хором панических криков, и весть о гибели короля продолжала распространяться.
Трубы затрубили отступление, и бретонская армия стала покидать равнину. Эхо разносило над полем боя зловещий смех Меровеха.
Внезапно в небесах раздался громкий рев охотничьего рога, заглушая даже гром и ужасный лязг оружия. Это был звук охоты, и он шел с востока, с тыла армии Меровеха. Бретонские воины на стенах обратили взор к востоку, те, кто бежал с поля боя, остановились, вытягивая шеи, пытаясь разглядеть, что происходит.
Грозовые тучи на горизонте разошлись, и в разрывах между ними засиял солнечный свет. Оглушительный рев охотничьего рога прозвучал снова, и из лесов за войском Музильона появилась новая армия с огромной рогатой фигурой во главе. Вырвавшись из-за деревьев неудержимым потоком, эта армия врезалась в тыл орды живых мертвецов.
В рядах бретонцев послышался потрясенный ропот.
- Волшебный народ! – благоговейно повторяли голоса. – Волшебный народ пришел нам на помощь!
Впереди всех в атаку мчался Орион, эхо его охотничьего рога еще звучало в небесах. Могучий рогатый бог охоты бросился с холма на армию мертвецов. Он бежал быстрее лучших эльфийских скакунов, на бегу пуская стрелы из огромного лука. Древко каждой стрелы было длиной в рост человека, они били с такой силой, что каждая стрела пронзала полдюжины оживленных трупов.
Калар скакал по склону холма рядом с живым богом, его волшебное эльфийское копье Элит-Анар сияло белым пламенем. Сердце рыцаря преисполнилось гнева, когда он увидел огромную армию нежити, осадившую Куронь, глаза Калара горели священным огнем. Он пришпорил Галибора, чтобы не отставать от яростного бога лесов, и опустил копье, готовясь вонзить его в ряды врагов.
Дикая Охота мчалась за своим разъяренным королем. Все создания леса, и эльфы и лесные духи, были вовлечены в эту свирепую охоту, не в силах противостоять призыву их повелителя. Все они были охвачены той же неутолимой жаждой крови, что испытывал Орион.
Мистические Дикие Всадники в боевой раскраске скакали подобно вихрю, завывая в небеса и прижавшись к шеям своих эльфийских скакунов, в их глазах горел волшебный огонь. Мстительные дриады, принявшие боевое обличье, рычали и шипели, мчась вперед, их конечности превратились в смертоносные шипы и колючие когти. Огромные дендроиды, сотрясая землю своими шагами, появились из леса, их гулкий рев разносился словно звук медных труб.
Волки, олени, кабаны и дикие кошки откликнулись на зов рога Короля-в-лесу и бежали за ним все быстрее, их становилось все больше, а ярость Ориона вгоняла их в безумие. Тучи черных ворон, орлов и сов летели за ним, их острые клювы и когти были готовы рвать и калечить.
Из лесов появлялись эльфы на конях и боевых ястребах, наконечники их копий сверкали. Другие бежали в бой пешком, пуская стрелы на ходу, их лица являли собой маски звериной ярости.
С эльфийским войском летели огромные тучи маленьких лесных духов, некоторые из них ехали на спинах птиц и зверей, другие порхали в воздухе на своих хрустальных крыльях. Один такой дух, облаченный в миниатюрные сияющие доспехи и вооруженный крошечным копьем, летел над плечом Калара, издавая пронзительный боевой клич.
Даже Дух Ветвей Дрича присоединилась к Дикой Охоте, направив теперь всю свою злобу против легионов нежити.
Дикая Охота врезалась в тыл армии Музильона, Орион разбрасывал перед собой ходячих мертвецов. Повелитель лесов не замедлил своего бега, мчась сквозь ряды нежити, и каждым ударом своего огромного охотничьего копья раскидывая десятки врагов. Калар скакал рядом с ним, ожившие трупы валились под ударами его копья и меча. Галибор тяжестью своего бронированного корпуса валил с ног врагов и давил их копытами.
Дикая Охота атаковала врага с неукротимой яростью, безудержным потоком прорываясь сквозь ряды нежити. В своем неудержимом порыве, истребляя все на своем пути, они вогнали клин глубоко в центр армии Музильона.
Ратники-скелеты, сжимавшие в костяных руках ржавые копья, разлетались в стороны под ударами, их кости раскалывались, черепа втаптывались в грязь. Эльфы, дриады, волки и лесные духи, сражаясь бок о бок, прорывались сквозь ряды врагов, рубя, кусая и разрывая, оставляя за собой лишь неподвижные останки – свидетельство их ярости.
Калар разил врагов, как и подобает святому паладину Владычицы, его меч сиял пламенем, глаза горели волшебным светом. Его одного не затронула ярость, наполнявшая всех, кто мчался в Дикой Охоте с Орионом, но от этого он не стал менее опасен. Каждый его удар губил врагов Бретонии. Он чувствовал, как в его венах пылает сила Грааля.
Враги падали перед ним, словно пшеница под косой. Калар предвидел удар каждого копья и ржавого меча за мгновения до того, как враги наносили их, и легко их отбивал. Его же удары были сокрушительны, они раскалывали кости и ломали клинки.
Он увидел знамя Леонкёра в гуще битвы и прищурил глаза. Почувствовав его намерение, Орион обернулся к нему. Лицо Короля-в-лесу застыло маской звериной ярости, но было в нем и благородство. Он кивнул Калару своей рогатой головой, и на мгновение рыцарь увидел в облике живого бога черты эльфийского воина Китаэроса. Калар поклонился повелителю лесов и, направив Галибора в сторону от Дикой Охоты, стал пробиваться к королевскому знамени.
Увидев Меровеха, возвышавшегося над поверженным королем Бретонии, Калар с криком погнал коня еще быстрее. Живые мертвецы падали перед ним, словно трава, когда он пробивался сквозь их ряды к своему заклятому врагу. Он был сияющим светом, пробивавшимся сквозь тьму и проливной дождь.
- Меровех! - взревел Калар, его голос был преисполнен силы Владычицы.
Нечестивые сенешали герцога-вампира встали между Каларом и их темным повелителем. Их глаза были полны ненависти, но был в них и страх – сияющий свет богини, который излучал Калар, был проклятьем для этих созданий ночи, и даже взгляд на него причинял им боль.
Каждый из рыцарей-вампиров, облаченных в древние доспехи, был могучим воином и по праву темным чемпионом, но они не могли и надеяться сдержать яростную атаку Калара. Его эльфийское копье Элит-Анар вонзилось в грудь одного из вампиров, пронзив его черное сердце и выбив дьявольское создание из седла. Сверкнул Меч Гарамона, и голова другого чемпиона Меровеха в шлеме с изображением дракона взлетела в воздух, рот вампира был раскрыт в безмолвном вопле.
- Меровех! - закричал Калар снова, и еще один темный рыцарь пал под его клинком. Отразив свирепый удар большого меча, Калар молниеносным ответным выпадом всадил клинок в лицо другого сенешаля Меровеха. Меч Гарамона вспыхнул белым пламенем, от которого плоть вампира почернела и вздулась.