– Шеф, я извиняюсь, – поднимает руку Альпин. – Такой гуманизм может нам дорого стоить. Известны случаи, когда ведьмы и в кандалах, и с кляпом во рту умудрялись колдовать. С летальным исходом. Или для себя, или для рыцарей, или все разом.
– Это правда. Потому и разрешаю использовать паралитические эфиры и гасители магии. И стрелять на поражение, если уж посчитаете нужным. Приказы приказами, а в конечном счете рыцарь должен доверять своему сердцу. И вы, Леннокс, доверяйте своему. Правда ваша: орудуем мы вслепую. Туда ли бьем – неизвестно. Так что и вам дозволяю действовать по своему усмотрению. Копайте, выясняйте. Только заклинаю: осторожно! А то у вас что ни гипотеза, то политический скандал. Что-то узнаете – докладывать лично мне. А до тех пор – никаких обвинений без железных доказательств. Если хоть кто-то узнает, что мы роем под своих же… За малейшую утечку ответите головой. Причем не только своей, но и моей тоже. Леннокс, это понятно? Ваше расследование – неофициальное. Людей я вам дать не смогу. Разве что специальный консультант вас… проконсультирует. И еще. Когда исчерпаете свои теории заговора, присоединяйтесь к нам на полях сражений. Вы же Молния Першанделя, черт побери! Ваш клинок должен сокрушать малефиков!
Ноткер хочет сказать что-то еще, но тут звонит телефон. Звук резкий, нежданный, оставляющий по себе эхо. И россыпи мурашек вдоль спины. Что-то я стал дерганый. Кент подносит к уху трубку, молча слушает, передает ее Альпину.
– Алло? Говорите четче, ничего не слышно. Ну так снимите его. А, понятно. Ну тогда не снимайте. Просто говорите четче. – Альпин долго вслушивается, разминая пальцами наморщенный лоб; гримаса напряжения все резче проступает на его лице. – Так. Район оцепить. Насколько мы знаем, это временно. Квартиру обыскали? Какой еще заяц? Швы? Рвы? Я понял: вы вскрыли швы. Господи, какая мерзость. Спокойно, рыцарь! Я же сказал: это пройдет. А ведьма? Вот дьявол. Продолжать поиски. Я скоро буду.
Альпин кладет трубку в состоянии мрачной решимости.
– Это группа Конмахта. Им было велено задержать Валерию Кавермэль. Как ей удалось скрыться, неизвестно. В ее квартире нашли заячью тушку. Висела на проволоке. Оперативник говорит, заяц был дохлый, но брюхо у него было зашито и там что-то шевелилось. Они разрезали швы – оттуда вылетела летучая мышь. А еще из зайца выпал фиал с фиолетовой жидкостью. Скляница разбилась. Теперь там хаос. Аварии на дорогах. Пожары. Люди засыпают на ходу. Такое уже было неделю назад. Целая улица погрузилась в сон посреди бела дня. Через несколько часов все очнулись. Но то была пешеходная зона, тогда обошлось без жертв. В этот раз повезло меньше. Шеф, я поеду, ладно? Ведьма не могла далеко уйти. Хотя… Это же ведьма. Конечно, могла.
– Поезжайте, Альпин. Возьмите с собой кого-нибудь из лаборатории – надо взять пробы воздуха, пока токсин не рассеялся. Я к вам присоединюсь после совещания. Идите. Лантура, вы проверьте больницы. Вдруг удастся найти Отворяющего, про которого говорил Леннокс. Если тот в тяжелом состоянии, то наверняка лежит где-нибудь в реанимации. Может, врачи что-то заметили необычное. Поспрашивайте. Кент, продолжайте работать с архивными данными по «Янтарным ночам». Наши предшественники сделали много ошибок, но что-то они точно делали правильно, раз вынудили ведьм пойти на крайние меры… Надо только критически осмыслить всю информацию, которая у нас есть. Отсеять лишнее. Глаз у вас наметанный, и если кто с этим справится, так это вы. Не смею вас задерживать. Леннокс, ну а вы… приступайте к своим поискам. Надеюсь, что, идя вам навстречу, я доказываю личную приверженность истине. Только помните: осторожно! От этого зависит репутация нашего отдела. И поспите хотя бы несколько часов. Это не пожелание, а приказ. Дело вам предстоит тонкое, голова должна быть ясной.
Ноткер поворачивает к себе запястье тыльной стороной, смотрит на часы, досадливо цокает языком. Встает, поспешно раскатывает рукава, собранные на локтях, застегивает манжеты. Подбирает пиджак со спинки кресла.
– В восемь утра жду в офисе, – бросает он, выходя, мне и Лантуре, который все еще складывает в наплечную сумку бумаги со стола.
Мы остаемся вдвоем. Я жду, чтоб юноша заговорил первым, потому что задержался он явно нарочно. Не так уж много там бумаг.
– Леннокс, послушайте. Догадываюсь, что вы подумали. Но вы должны мне верить: я никому не говорил… ну, про то, что вы интересовались господином Лурией. Я знать не знал, что у вас с ним личные счеты. А даже если бы и знал! Доносительство мне противно. Кто-то сдал вас, но, клянусь, это был не я.
Он снова отчаянно краснеет, будто проглотил что-то ядовитое. Я киваю.
– Я вам верю, Лантура. Для подлости нужно хладнокровие, а вы уж слишком распереживались. В конце концов, ничего страшного не произошло. Это было унизительно. Зато у меня открылись глаза. «За этим столом соберу достойнейших»… Хорошая была фраза. А теперь в ней слышится лицемерие. Так вам удалось что-нибудь узнать?
Лантура делает головой неопределенное движение и принимается выкладывать бумаги из своей сумки. Те самые, что только что сложил.
– У РКС есть большое досье на Алена Лурию. Нет, его я, увы, не достал. Досье собирали, когда Лурия стал большой шишкой в «Arma Domini». Там страниц двести. Оригинал хранится в центральном офисе. Я бы мог заказать копию… Но это официальный запрос. Его бы заметили. А я состорожничал, не хотел привлекать внимание.
– Лантура, я ваш должник. Наверху бы тоже решили, что я одержим местью бывшему сопернику. Значит, досье нам не добыть?
– Только если поехать в столицу и лично наведаться в архив. Но в Анерленго карантин. Дорога в Камелот закрыта.
– О чем это вы?
– Так ведь чума. На дороге заставы. Впустить-то вас, может, и впустят. А вот выехать сразу уже не получится. Я думал, вы знаете.
Это плохо. Я как-то не сообразил. Не подумал, что из-за чумы перекроют трасу. Что ж, это только логично. Только мне все равно нужно домой. Пусть я пока не знаю, где искать Лаврелион, но он точно по ту сторону чумы.
– Ладно. Что-нибудь придумаю. Значит, с досье не выгорело?
Юноша выуживает из вороха документов два плотных глянцевых листа, протягивает их мне.
– Отдельной папки по Алену Лурии у нас нет. Зато есть коллективное досье на концерн «Arma Domini». Там господину Лурии посвящено две страницы. Я их сфотографировал. Это они. Две страницы – это, конечно, не двести…
– Спасибо и на том.
– Да. Здесь же найдете кое-какие сведения о секте кастигантов…
– Есть подтверждение, что Лурия связан с кастигантами?
– Связан-то связан, да не так, как вы, наверно, подумали. В досье говорится, что в студенчестве Лурия увлекался их идеями. Недолго. Потом признал, что там есть еретический элемент, и всячески отрекся. И не просто отрекся, а возглавил комиссию по борьбе с ересью. Ему было 26 лет. Это еще до «Arma Domini». Другим сектам от него тоже досталось, но упорнее всего он боролся именно с кастигантским подпольем. Разоблачал их ячейки, которые уцелели после антиеретической кампании пятидесятых. После тех самых «Янтарных ночей». По заключению комиссии, секта бичующих дьявола прекратила свое существование. Последних кастигантов Лурия лично спровадил на рудники.
Я хмыкаю. Перед глазами возникает рукопожатие Алена Лурии и Эктора Целлоса. Вот бы удивились авторы досье, если бы увидели, как тепло общаются гонитель кастигантов и те, кого он приговорил к каторге. Вот бы удивились они, увидев огромный кампус посреди леса, где трудятся прекратившие свое существование еретики. Впечатляет. Впечатляет ум этого человека, его предприимчивость. Хороший выбор, Джудит. Право, хороший. Лурия допустил лишь одну неосторожность – по молодости. Выдал свои симпатии к бичующим дьявола. Но он быстро набрался опыта, закалился, стал осмотрительнее. Очистил свою репутацию, а заодно и обезопасил работу подельников: убедил всех, что кастиганты сгинули на рудниках. Браво. Мог ли я представить, находясь в багажнике Аленовой машины, что это кульминация многолетней шахматной партии, в которой даже срубленные фигуры продолжают делать ходы?
В общем, сведения РКС оставляют желать лучшего в смысле надежности. Дочитываю первую страницу. Посмотрим, что там на второй… Лантура опять дает компактный пересказ.
– Это тоже еще до «Arma Domini», но как раз про те события, после которых господином Лурией заинтересовалось руководство концерна. Лурия был участником двух сражений в Сильва Альвана. Дважды в составе волонтерских батальонов он заходил на земли резидентов. И дважды оставался одним из горстки выживших. При этом остроухим тоже досталось. Вот что я нашел.
Лантура протягивает мне фотографию. Снимок черно-белый, качество среднее. Четверо мужчин в полуэвелинах, без шлемов, сидят на корточках. За их спинами – частокол леса. Перед ними на траве лежат два изуродованных трупа в эльфийской экипировке. Мужчины улыбаются, их лица темны от камуфляжной раскраски, белеют только зубы. У каждого на груди шнурок, обегающий вокруг шеи. А на шнурках нанизаны уши необычной формы, вытянутые, с заостренным кончиком. Из брезгливости не пересчитываю. Второй слева, тот, что с самокруткой в зубах, – это Ален Лурия. Только шевелюра гуще, чем сейчас.
– Это был последний вооруженный конфликт с эльфами. После него вся территория резидентского леса получила статус автономии. Солдаты туда больше не совались. А господину Лурии предложили высокий пост.
– Оружие господа в действии… – бормочу я, глядя на истерзанные тела на фотографии. – Это все?
Лантура кивает.
– Вы еще просили связаться с полицией. Тогда в ресторане. Узнать у них, был ли труп – чтоб рубленые раны и чтоб обломок стилета в руке. Так вот: был такой труп. В Анерленго. Мужчина. Найден утром шестого октября. Звали его… э…
– Каспар Амидори, – я заканчиваю за Лантуру.
Он глядит на меня несколько дико.
– Каспар Амидори, точно. А откуда, позвольте…
– Я слышал это имя, пока меня держали в замке. Он был Отворяющим в Анерленго. Вслед за ним стали умирать и ведьмы.