— А длинный ствол — естественная часть моего тела! — усмехнулся я.
— Хам! — буркнула Вольфрозен и как мне показалось опять улыбнулась… по-своему, а затем сбросила руки подруги со своих плеч и повернувшись к блондинке, произнесла. — Если бы ты интересовалась бы хоть чем-нибудь, кроме балов и высоко светских раутов, то ты бы знала слухи о великом даре изобретателя, которым наделили Эстока д'Вергри наши Богини, взамен магии…
— Но это же нечестно по отношению к милому Габриэлю, — убеждённо произнесла Аэрис. — Мой дорогой друг, он такой… он… он… Он один из благороднейших людей, которых я только видела…
— Аэрис. Отойди от меня. Я откровенно боюсь заразиться твоей тупостью… — холодно произнесла Вольфрозен. — Я старалась не замечать, того, как ты изменилась с тех пор, как встретила Виконта… но больше не могу. Всё! Хватит!
Минут через пять, «белый» рыцарь согласился на уговоры моей бывшей невесты, стать секундантом «Милого Габриэля». А вот кандидаты на эту должность для меня, чуть было не подрались. И Сауриал и Герберт-Таро, считали себя наилучшей кандидатурой, а в результате им стал Сайто. Который оказывается, как высокоранговый, «нерегулярный» член гильдии Авантюристов соседней Республики имел право выступать в этой роли на судах чести.
Меня эта компромиссная кандидатура, вполне устраивала… иначе, что бы он делал сегодня в нашей тусовке, да и спорщики сразу же успокоились. Регулятором же выступила бывшая Принцесса Вольфрозен, заявившая о своём нейтралитете в этом деле.
Вот только, я не мог не услышать тихое: «Круто…» произнесённое девушкой, когда я достал и разложил своё двуручник. А затем — понеслась.
Барон, как только прошла отмашка, вскинул руку и начал читать заклинание. Что-то опять из огненной стихии. Но в этот момент грохнул выстрел «Отто»… заставивший его подпрыгнуть, из-за вздыбившегося у ног фонтанчика земли, от чего он сбросил заклинание.
Я попал, именно туда, куда и целился, потому как пули на этого урода мне было банально жалко. Получить пулю в лоб — это нужно ещё заслужить! Он вновь сконцентрировался, и даже успел выпустить заклинание, но было уже поздно.
Огненный шар с рёвом пронёсся у меня над головой, потому как я, с разбегу, упал на спину, проехавшись по земле на спине и распрямив ноги, с хрустом впечатал каблуки в колени противника. После этого, не теряя ни мгновения, всунул лезвие своего двуруча ему между ног и коротко рубанул им с рычага вверх.
Не останавливаясь, перекатился в бок и действуя ногами как ножницами, подрубил и так орущее и валящееся на землю тело в нужную мне сторону и по большой дуге, с немалым усилием одной правой руки опустил лезвие плашмя на голову барона.
Что-то хрустнуло, наверное, череп. Впрочем, я ещё не закончил и через долю секунды оказавшись на ногах — засадил контрольный с левой руки из «Эллоры» в голову придурка.
Вот теперь, глядя на подрагивающие в агонии сапоги человека которого звали Габриэль, я был удовлетворён.
Над двориком пронёсся протяжный полный боли и страдания вопль Аэрис и Лира завершила бой. Претензий и возражений ни у одного из секундантов — не было.
Интерлюдия 8. Пробуждение…
Два молодых дворецких едва успели вскочить на заднюю приступку, когда карета сорвалась со своего места и уносимая конной двойкой, помчалась по пустынным, ярко освещённым улицам кампуса, оставляя далеко позади особняк, занимаемый маркизом д’Вергри и четверых рыцарей, один из которых тащил своего так и не очнувшегося товарища, а двое других, уносили завёрнутое в окровавленную простыню тело.
В салоне под мерным мягким светом расположенного на потолке фонаря, горько плакала леди Аэрис, размазывая по лицу слёзы, потёкшую тушь и давно уже размокшую косметику. Нанизанные на тонкие аристократически пальчики драгоценные кольца и перстни, мешали, царапая лицо и потому девушка в сердцах отбросила их в сторону.
Только с одним, надетым её милым виконтом собственноручно на средний пальчик её левой руки в день их первой встречи с этим потрясающим человеком, она не пожалела расстаться даже на время. Она вообще никогда его не снимала. И всё-таки, когда переплетённые стебли роз, украшенные листочками в очередной раз, кольнули её в щёчку, она сняла его и аккуратно положила на сиденье рядом с собой.
Ещё несколько минут, слышались лишь сдавленные рыдания и всхлипы, а затем тихий надтреснутый шёпот, произнёс.
— О Богини… да что же происходит то? — произнесла девушка. — Я же всего лишь хотела, чтобы было как лучше и…
Как же ей в этот момент хотелось, чтобы её дорогой виконт был сейчас вместе с ней. Поддержал бы её, помог советом или…
Или нет… Аэрис, сейчас вдруг предельно ясно поняла, что… ничего не ощущает, вспоминая о человеке по имени Рафаэль Абареста, более того, секунду назад бывший таким ярким образ молодого аристократа, как-то резко померк и смазался в её памяти.
Девушку настолько это шокировало, что она даже не заметила, как в тот момент, когда карета подпрыгнула, наехав колесом на особо выступающий камень брусчатки, предмет, который она почитала в последнее время наивысшей драгоценностью, подскочил на мягком сиденье и жалобно звякнув ударившись об пол и откатившись к левой двери, юркнул в желобок, а затем и трубку водослива.
— Абареста… — пробормотала девушка, задумчиво глядя в тёмное окно. — Абареста… А это вообще… фамилия? Больше похоже на псефдоним… «Абара» — по-феселийски — «зерно» или «выгода». «Еста» — на кандинском диалекте — «собрать». Получается… «Сборщик зерна» или… «Выгодополучатель»? Странно…
И ладно это… Хмурясь, Аэрис никак не могла понять, а чего собственно такого она нашла в этом типе. У него было довольно приятное лицо, правда украшенное довольно большим, похожим на птичий клюв носом. Жидкие усики, которые хоть и были сейчас в моде у молодёжи, но девушке никогда не нравились, высокие скулы…
Да ладно внешность!
«Настоящий мужчина, может позволить себе быть похожим на «василиска-крокозавра»! Главное — чтобы у него было что-то за душой!» — именно так говорила ей её покойная мать, да и она сама всегда так считала… но самое удивительное не это, а то, как она вообще могла позволить себе связаться с каким-то там виконтом?
Её приятели — не в счёт, двое из них, в детстве были пажами её отца, ещё двое — сыновьями влиятельных вассалов, приближенных ко двору её отца, а покойный Габриэль… его она в далёком детстве подобрала голодного и избитого мальчишку на улице и пристроила работать на конюшне, а когда он заявил, что хочет стать рыцарем — выпросила ему у отца младшее дворянство.
Парня конечно ей даже сейчас было жалко, но… отвечать за свои слова и поступки — долг каждого настоящего мужчины. Так что, бывший конюх получил ровно то, что заслужил.
Этих людей действительно можно было назвать её «друзьями», хотя Аэрис совершенно не понимала, с каких пор начала, как и её заклятая соперница Клоссета называть их «милыми». Девушка всегда ненавидела подобное жеманство…
Но… Чужой человек, практически незнакомый, да ещё и виконт? Да никогда в жизни! Аэрис д’Монсерю — одна из наиболее выгодных и невест Империи, всегда избегала подобных случайных, часто компрометирующих знакомств…
Здесь же… она если подумать, даже после года знакомства, совсем ничего не знала об этом человеке, ведь он собственно никогда ничего о себе не рассказывал, предпочитая задавать вопросы и слушать, как девушка, будто, пустоголовая клуша, сама выбалтывает ему все семейные секреты…
— А может быть меня околдовали, — ахнула Аэрис, и в панике стала расстёгивать верхние пуговички платья, и вытащив маленький кулон, дрожащими пальцами раскрыла его.
Внутри было пусто. В специальное гнездо для священного защитного амулета, блокирующего ментальные магические воздействия, который все аристократы носили при себе с самого детства было сломано, а удерживающие его лапки погнуты. Но хуже всего было даже не это.
Маленький портретик матери, находившийся на обратной стороне крышечки — был безжалостно исцарапан каким-то острым предметом.
— О Богини… Лира ты посмотри… — девушка вскинула голову с светло-золотыми кудрями и медленно повела ей, осматривая пустой салон. — Лира?
И вот тут — Аэрис словно бы проснулась. Очнулась от какой-то жуткой дрёмы, а воспоминания навалились на неё разом, как сорвавшаяся с снежных гор лавина. В ужасе она схватилась за голову.
Перед глазами, пронёсся весь последний год, полный какого-то бреда и розового дурмана. Странные, совершенно не свойственные ей поступки, которые она совершала. Многочисленные «новые» друзья на бесконечных светских раутах, с которыми она раньше бы не стала находиться даже в одном помещении, не то чтобы мило беседовать. Какие-то бумаги, которые она постоянно подписывала для Рафаэля… странное поведение её старых друзей, сдавших относиться друг к другу словно волки.
Жуткая, отвратительная истерика, которую она устроила своему отцу, когда тот вызвав её сообщил, что нашёл ей великолепного жениха и она же отказавшаяся даже смотреть на его портрет. В тот день она наговорила своему попо’нъу столько всего, что под конец, красный от ярости, Герцог наорав на неё, сказал, что она всё равно выйдет замуж за д’Вергри, а если нет — то он отдаст её в монастырь!
Рафаэль, притащивший откуда-то портрет жуткого урода и долго живописавший ей маркиза, как отвратительное низшее создание, падшего человека… но, между тем как-то ненавязчиво вкладывая в её мозг идею, что род д’Вергри сказочно богат, а Эсток единственный наследник, да и вообще, люди — смертны, а для его с Аэрис будущей долгой и счастливой жизни, эти деньги очень бы пригодились.
Она даже ни на секунду не задумывалась тогда, а каким образом он смог попасть в её покои, если отец, давным-давно под страхом смерти запретил этому молодому человеку даже приближаться к замковой стене! Так каким образом он регулярно посещал её комнаты?
Сёстры, начавшие издеваться над ней, и говорившие, что замужество за «отшельником», как маркиза звали при дворе из-за, того что тот никогда не появлялся на раутах и приёмах, закроет ей двери во все приличные дома. Клоссета, с противной улыбочкой посочувствовавшая ей как-то, что теперь Аэрис придётся уехать в далёкую южную глушь, растить там коровок и крутить им хвосты.