— Официально — да, — ответил Сен-Жермен, — но инкогнито он в Париже уже четыре месяца.
Шароле пристально посмотрел на Сен-Жермена и побледнел.
— Он вернулся инкогнито четыре месяца назад? — повторил Ришелье.
— Да, — ответил Сен-Жермен.
— Зачем? — заинтересовался король.
— Затем, что в Париже есть один человек, который, чувствуя начало точно такой же болезни, как у князя, написал ему, умоляя сообщить его средства лечения. Князь приехал, навестил этого человека, и оба условились помогать друг другу не только для того, чтобы вылечиться — одному в начале, другому в конце болезни, но и для того, чтобы применить способ, который должен был удесятерить их силы. Князь еще не совсем здоров, однако он полностью преобразился. Он привез с собой старика, столь древнего и согнутого до такой степени, что он кажется меньше карлика. Его белая, хорошо расчесанная борода достает до земли, глаза у него живые, полные огня, в движениях много грации, но в его наружности чувствуется врожденное коварство, что-то дьявольское. Этот человек — монгольский доктор, его зовут Абен-Гакиб. Глядя на него, легко понять, что этот ученый доктор принадлежит к секте искателей философского камня, которые не отступают ни перед какой жертвой, чтобы найти его, и жертвуют всем, даже жизнью себе подобных, ради этой несбыточной мечты.
Все слушали Сен-Жермена с удивлением.
— Как! — вставил маркиз де Креки. — Вы обладаете эликсиром долголетия, но отрицаете философский камень?
— Конечно. Поиски философского камня — для шарлатанов, эта идея построена на неверной основе, а камень — плод воображения. Мой же эликсир долголетия — это просто мой образ жизни, основанный на здравом смысле.
— Продолжайте! — сказал король. — Об этом мы поговорим потом, а сейчас речь идет о венгерском князе и монгольском докторе.
— Доктор, который был очень искусен, — я это признаю — поговорил с тем человеком, который хотел с ним посоветоваться, и предписал ему вот это лечение.
Сен-Жермен вынул из кармана пергамент и прочел:
1. Больной должен два месяца жить взаперти, прекратить всякое общение со своими друзьями, особенно с дамами, которым он даже не должен смотреть в лицо.
2. Питаться исключительно рыбой, овощами, легким пирожным, пить только воду, оранжад и лимонад.
3. Комната больного должна быть расположена таким образом, чтобы никто из живущих в этом доме не жил не только над ним, но даже рядом. Причем комната обязательно должна иметь, кроме трех дверей, три окна: на север, на восток и на запад, В этой комнате больной должен только спать.
4. Каждый день дважды — вставая утром с постели, и вечером перед сном — больной должен прочесть мысленно, не шевеля губами, молитву на индийском языке, записанную французскими буквами.
5. Каждый день до обеда принимать ванну из ароматических трав, сорванных в определенное время, в определенных местах и при определенных условиях. Минуты, места и условия — моя тайна.
6. Каждую неделю в пятницу я буду с помощью инструмента моего изобретения выпускать из больного восемь унций крови и вместо нее вводить восемь унций крови, взятой у девушки, добродетельной и невинной, в возрасте от пятнадцати до двадцати лет.
7. Последнюю пятницу каждого месяца больной должен принимать ванну из трех четвертей бычьей крови и одной четверти человеческой. Это необходимо выполнить четыре раза подряд».
— Это все, — закончил граф Сен-Жермен, складывая пергамент, — если строго следовать этому рецепту, то больной должен полностью вылечиться.
— И он вылечился? — спросил король.
— Да, государь.
— А я этого не знал! И начальник полиции мне ничего не говорил, или, может, ему самому ничего не было известно?
Сен-Жермен утвердительно кивнул.
— Мне не нравятся эти шутки, — продолжал Людовик XV. — Это невозможно слушать и, тем более, невозможно поверить в подобную гнусность.
— Если бы не было Тиверия, маршала де Жиэ и других в подобном роде, — продолжал Сен-Жермен, — я мог бы сомневаться. Но если раньше это было возможно, почему невозможно теперь?
— Милостивый государь, — возразил король строгим тоном, — тот, кто утверждает подобные вещи, должен представить веские доказательства. Вы знаете имена людей при дворе, в Париже, или в провинции, которые для собственного удовольствия принимают ванны из крови?
— Осмелюсь заметить вашему величеству, — сказал Сен-Жермен с величайшим спокойствием, — я не говорил, что это делалось для удовольствия.
— Какова бы ни была причина, а все-таки подобные люди живут не в заоблачных высях, и начальник полиции должен знать, где их найти.
— Да, — медленно ответил Сен-Жермен. — Но для того, чтобы захватить главного виновника, того, кто призвал венгерского князя в Париж, того, кто в столице Французского королевства применяет мерзкое средство лечения, предписанное монгольским доктором, не нужно далеко протягивать руку.
Произнеся эти слова, Сен-Жермен обернулся и посмотрел на графа де Шароле. Принц Бурбон оставался бесстрастным и выдержал этот взгляд с видом человека, не понимающего, о чем речь.
— Вы можете назвать того, кто лечился по рецепту монгольского доктора? — спросил король.
— Государь, — с важностью сказал Сен-Жермен, — я могу открыть обстоятельства, но мне не следует называть главного виновника.
— Главного виновника, — повторил король. — Вот уже два раза вы повторяете это словосочетание.
Людовик XV выпрямился, и его лицо приняло то серьезное и торжественное выражение, которое внушало уважение всем видевшим его в больших церемониях, где король представал как истинный король.
— Главный виновник! — повторил он, делая ударение на первом слове. — Кого вы называете так?
— Ваше величество должны догадываться, — возразил Сен-Жермен без колебаний и с необыкновенной твердостью, — что моя нерешительность связана с тем, что дело касается королевской фамилии.
— Милостивый государь, — сказал король, — берегитесь! Вы играете своей жизнью!
— Знаю, государь, — холодно ответил Сен-Жермен, — но я выиграю.
Положение становилось угрожающим. Никто не смел говорить. Все понимали, что граф Сен-Жермен или погибнет безвозвратно, или станет героем дня. Король молчал. Он медленно поднял голову и обвел присутствующих вопросительным взглядом.
— Господа! — произнес он. — Знал ли еще кто-нибудь, кроме графа Сен-Жермена, что в Париже есть люди, принимающие ванны из человеческой крови?
После минутного замешательства и нерешительности Ришелье, быстро обменявшись взглядом с Креки, Таванном и Бриссаком, обратился к королю:
— Государь, слухи об этих ваннах из крови ходят уже некоторое время.
— Неужели? — не верил король.
— Говорят, — сказал герцог де Бриссак, — что надо смешивать бычью кровь с кровью молодой девушки или ребенка, приготовленных в определенных условиях.
— Утверждают, — заметил Таванн, — что ванну из человеческой крови необходимо принимать в пятницу.
— Давно уже, — прибавил маркиз д’Аржансон, — жалуются в Париже на многочисленные убийства девушек и детей. Нельзя было понять причины этих убийств, и в них обвиняли Рыцаря Курятника. Его имя обеспечивало безнаказанность тому, о ком говорит граф де Сен-Жермен, если только граф не ошибается.
— Обвиняли Рыцаря Курятника, — сказал де Сен-Жермен, — хотя не знали, кому это было нужно.
— Но это делает очень интересным бедного Рыцаря Курятника, — заметила маркиза де Помпадур, — все обвинения, направленные против него, были несправедливы.
— Некоторые, но не все.
— Как! — вознегодовал Людовик XV. — Подобные преступления остаются безнаказанными? Боже мой! — продолжал он, поднимая глаза к небу, — неужели во Франции есть люди, осмеливающиеся позволить себе лечение, которое не осмелился бы позволить себе король, даже если бы жизнь его находилась в опасности, и у него была уверенность, что таким лечением можно спасти себя?
— О государь! — закричала фаворитка, с восторгом целуя руки короля. — Почему вся Франция не может слышать произнесенных вами слов!
— Это было бы для Франции еще одним поводом, — воскликнул Ришелье, — провозгласить имя Возлюбленный, которым народ так любит называть короля!
Говор одобрения послышался в зале.
— Государь! — сказал Сен-Жермен, поклонившись. — Мне показалось, что это говорит Генрих IV или Людовик XIV.
— Но я хочу слышать имя злодея, который вместе с венгерским князем по советам монгольского доктора согласился принимать ванны из человеческой крови, — потребовал король.
— Я не могу назвать его, государь.
— Я хочу знать, кто он!
— Я могу указать на него, ваше величество. Как только вы прикажете, я начну действовать.
— Без колебаний?
— Без колебаний! Я к услугам вашего величества.
Опять наступило молчание.
— Милостивый государь, — предупредил король, — подумайте в последний раз, еще есть время. Если вы ошибаетесь или заблуждаетесь, то безрассудно рискуете своей жизнью, потому что речь идет об обвинении, ложность которого влечет за собой казнь.
Сен-Жермен поклонился.
— Я готов, — сказал он.
— Вы не станете раскаиваться?
— Нет!
— Итак, вы можете указать мне на того, кто в моем королевстве принимает ванны из человеческой крови?
— Да, государь.
— И сделаете это, когда я захочу?
— Да, государь.
— Сию же минуту, если я прикажу?
— Да, государь.
— Ну тогда, — произнес король, протягивая руку, — я приказываю! Говорите! Укажите!
— Говорить я не могу — этому противится судьба, а указать я в силах.
— Укажите же!
— Государь, в этом мне должен помочь дух. Я позову его — он придет.
Сен-Жермен встал и протянул обе руки.
— Да будет мрак! — сказал он громким, звучным голосом.
Сразу же одно из окон открылось, сильный порыв ветра ворвался в столовую и задул свечи. Это произошло молниеносно, и столовая погрузилась в глубокую темноту.