Нейт покачал головой и прикусил щёку. Иногда было трудно догадаться, о чём он думает. Рассержен он или впечатлён?
Наконец Нейт одобрительно кивнул.
– Я рад, что мы познакомились, Хитрец. – Нейт сел на скамью и широко распахнул глаза. – А теперь научи меня всему, что умеешь.
Бо с трудом сглотнул слюну. Он наверняка сможет чему-нибудь научить Нейта, но только сам не знает, чему именно.
Глава 21Чародейство Кресси
За ночь кухня ожила. Или, может быть, ожила сама Кресси, пробудившись от тринадцатилетнего сна. Она даже не заметила, как прошла вся ночь и часть утра, пока не сняла с огня котёл и не поставила его остывать рядом с другими горшками.
Всего у неё получилось четыре отвара. Сначала один, потом второй, третий… И Кресси всю ночь смешивала растения, грибы и коренья.
Когда Анка ушла из кухни, Кресси не знала, что делать. Она тоже хотела уйти, но куда? Пешка молчала, а без её помощи Кресси не знала, в какую сторону идти. Но её удерживало и кое-что другое. Кухня действовала на неё так же, как лавка аптекарши. Ни о чём не думая, Кресси начала рассматривать мешочки с травами, ощупывая, пробуя и слушая, что они ей скажут.
Некоторые травы были ей знакомы – ромашка, тархун, кервель и окопник. Они были прямолинейны и честны, а их исцеляющие свойства доступны любому.
Другие травы, например лисий шпорник, горькие листья алтея и рута, не торопились раскрывать свои тайны. Кресси потратила на них больше времени, аккуратно просеивая их сквозь пальцы, пока они не начали говорить.
Были травы, которых она не знала, хотя их запахи были ей знакомы, как будто они являлись частью давно забытого прошлого. Некоторые растения открывали ей свои имена, а другие – свои силы. Некоторые наотрез отказывались говорить. Кресси чувствовала к таким растениям особую нежность и уважение, поскольку добиться их доверия стало её главной целью.
Вскоре Кресси пришла в голову какая-то смутная мысль, и она начала класть растения в большой горшок с водой. Она продолжала смешивать и добавлять, соединять и принюхиваться, пока воздух на кухне не наполнился запахом трав с частичкой мёда и утренней росы. К этому аромату примешивался чуть заметный терпкий привкус.
Эта терпкость подсказала Кресси, что она всё сделала правильно.
Истина.
Именно так она и пахла.
Окрылённая успехом, Кресси начала варить лекарство для лечения лихорадки. Оно получилось с такой лёгкостью, как будто она всегда знала ответ и ей оставалось лишь повернуться и увидеть его.
С каждым новым успехом она всё больше воодушевлялась и смелела. Наконец Кресси почувствовала, что готова принять настоящий вызов – создать средство, способное заставить стражников нарушить клятву служить Поместью и встать на сторону свободы.
Она могла бы стереть их воспоминания, заставив их поверить, что они крестьяне из Нижних Средних земель, страдающие от жестокостей Поместья. Или могла бы сделать их такими трусливыми, что они начали бы бояться собственной тени, не говоря уж о том, чтобы взять в руки меч. Однако причинять вред и заставлять страдать было уделом Барджера, а не Кресси.
Нет, ей надо было не стереть, а усилить и укрепить. Но что именно?
Кресси обратила внимание на полку в углу кухни, на которой сушились различные травы. Подталкиваемая какой-то смутной идеей, она бережно отобрала пригоршню листьев любистока, несколько стеблей аралии и корни репейника.
Нюхая, помешивая, соединяя, Кресси даже не думала, что делает, пока настой сам не заговорил с ней.
Верность.
Но это не было слепое, раболепное, болезненное подчинение, вызываемое настоем, который заставил её сделать Барджер. В настое Кресси была нежность, нечто вроде направляющей руки, которая помогала переместить внимание с эгоистичных мотивов на общее благо.
Довольная Кресси занялась следующим настоем.
Она как раз заканчивала его варить, когда за дверью раздался голос Анки.
– Ты ещё здесь?
Кресси впустила Анку в кухню. Женщина выглядела ужасно вымотанной.
– Запри дверь, – устало предупредила она и поставила на стол поднос. – Всегда запирай дверь.
– Что случилось? – Кресси повернула замок и вернула ключ Анке. – Мне следовало вам помочь.
– Я сама со всем справилась. Как и всегда. – Анка понюхала настои Кресси. – Скажи мне, что ты тут сварила. Что это такое?
– Я его только что закончила. Это от лихорадки. Думаю, он её излечит.
– Отлично. Это ужасная болезнь, и никто не заслуживает страданий. А пока мне понадобится мой настой из порошка чёрного папоротника. Я буду рада, когда все стражники исцелятся, но пока ещё слишком рано. У тебя, Бо и Нейта ещё много работы. – Анка подошла ко второму горшку. – Вот этот просто идеальный. Пахнет совсем как настой истины, который когда-то давно делала мне Аннина.
– Она делала вам настой? Значит, это правда. Она была чародейкой.
– Самой лучшей на свете.
– И вы её знали? – спросила Кресси.
– Благодаря ей я здесь, а не работаю в шахте или что похуже, и поэтому в моём распоряжении эта зачарованная кухня. Она сделала всё возможное, чтобы защитить нас.
– Нас?
– Детей. Меня, Фледжа и остальных. – Анка убрала назад волосы и плеснула в лицо холодной воды из раковины.
Кресси была поражена. Слишком много всего на неё свалилось.
– Вы знаете Фледжа?
– Конечно. Нас всех прятали во время войны, пока Аннина не вышла замуж за Самого. Мы выжили лишь потому, что она заставила его пообещать защищать нас. Всегда. Он согласился, но при условии, что нас разделят. Фледжа назначили помощником конюшего, а остальных увезли в другие концы Страны. А я… Они не знали, что со мной делать, поэтому прислали меня сюда. Но мы всё равно придумали, как связаться друг с другом. – Анка вытерла лицо и поправила волосы. – Фледж уже давно рассказывал мне о тебе. Он заметил твой дар, когда ты была совсем маленькой. Он считал, что это говорит о глубине твоего дара.
– Фледж знал обо мне, об этом… – Кресси не договорила то, что на самом деле хотела сказать. Он знал об её даре, но ничего не сделал! – Почему он мне не сказал? Не помог мне?
– Он ждал, пока твой дар раскроется. – Анка достала буханку хлеба и начала нарезать толстые ломти. – К тому же он не чародей, как и я. Самое большее, на что мы способны, – это заполнить пробелы в твоих знаниях. Но вижу, ты уже делаешь это сама.
– Не уверена. Это вполне может оказаться суп или слабый чай. Я просто слушала, что говорят растения, вот и всё.
– Правда? – Анка поставила перед Кресси тарелку с хлебом и сыром. – Это и есть самое главное. Послушай! Ты уже не в Поместье. Можешь полагаться на собственные суждения. Так для чего этот отвар?
– Он должен пробуждать воспоминания, которые время или боль стёрли из памяти, – объяснила Кресси. – Растения подсказали мне, как это сделать. Мне показалось, что это разумная вещь.
– Согласна. А вот этот? Для чего он?
– Я пыталась немного изменить отвар, который Барджер велел мне дать Бо.
– Ты делала отвар для Барджера?
– Не совсем так. Травы смешала повариха, а мне они велели сказать, сработает он или нет, а потом сварить его. Я не хотела этого делать, но они прочли всё на моем лице. Я не собиралась его использовать, и уж точно не собиралась давать Бо. Это настой не для пробуждения верности, а для уничтожения души.
– Верность, – медленно повторила Анка и спросила: – Барджер хотел, чтобы ты дала его Бо? Но кому он должен был стать верным?
– Самому и Барджеру. Он хочет стать регентом Бо.
– Ясно. – Анка начала помешивать настой верности и принюхиваться к нему. – Но зачем его переделывать? Для чего? Слишком многие жители Страны выросли с единственной целью служить Поместью. Зачем усиливать это чувство? Я думала, ты приготовишь что-нибудь менее утончённое, что-то, что могло бы уничтожить души тех, кто нас угнетает.
– Я бы ни за что этого не сделала! – Внезапно Кресси испытала непреодолимое желание защитить своё лекарство. Она взяла чистую ложку и начала помешивать его, чтобы избавиться от негативных чувств Анки. – Слепая преданность не единственный вид верности. Можно просто понимать, что хорошо, а что плохо. Разве это так сложно?
– А что, если человек, которому ты дашь этот отвар, на самом деле считает Самого и Поместье единственными правителями Страны? Что, если он верит, будто они достойны править всеми нами? Ведь есть и такие люди, кто считает именно так.
– Наверное, они убедили себя в этом, чтобы выжить, – ответила Кресси. – Все знают, что жизнь каждого человека одинаково ценна. Даже если речь об очень жестоких людях.
– Если бы это было так… Я рада, что ты так думаешь даже после всего того, через что тебе пришлось пройти. Но множество людей, и не только богатых, с готовностью обменяют свободу на безопасность. И они с радостью переложат груз ответственности на чужие плечи.
Кресси перестала помешивать настой.
– Например, на детей из Работного дома?
– Точно. Я думаю, это слишком личное. Ты взялась за непосильную задачу.
Конечно, Анка была права. Вся эта затея была слишком сложной для Кресси. Но это не повод всё бросать. Особенно когда она начала понимать, на что способны эти силы.
– Вы сказали, что я должна полагаться на собственные суждения, слушать растения. Именно так я и поступила, – ответила Кресси. – Да, верность может быть корыстной, но чтение в душах людей – единственная часть моей силы, которую я понимаю до конца. Даже Кеб и Боз, воплощение верности Барджеру и поварихе, на самом деле просто стремятся к безопасности.
– Возможно. Но ты ещё очень юная. Ты не знаешь, на что способна.
– Верно. – Кресси не знала, что делает, но впервые в жизни это перестало быть препятствием и стало источником её силы.
Всё встало на свои места.
Кресси взяла с полки маленькую бутылочку и налила в неё настой верности.
– Что ты делаешь? – спросила Анка.
– Если у меня получится отвратить Кеба и Боза от Поместья, значит, я могу всё. Пожалуйста, выпустите меня.