Публика в зале даже загудела от такой щедрости, так как столбик монет был весьма заметен. Через пару минут на сцену выбежали сразу три девушки и, улыбаясь только им, принялись исполнять необычайно красивый и зажигательный танец с акробатическими поддержками. К тому же девушки сбросили с себя эдакие газовые пелерины и их обнаженные, гибкие руки были невероятно красивы в своих плавных движениях. Во время этого танца Кир незаметно раздал часть серебра своим друзьям и после его окончания слуга церемонно собрал дань для танцовщиц с каждого из них.
Как это ни странно, но это тотчас прижилось и медь на сцену больше не летела. Вместо этого слуги прошлись с блюдцами по залу и собрали с гостей заведения плату за выступление танцовщиц. После этого девушки станцевали еще трижды и всякий раз они получали в награду серебро, отчего их лица приобрели совершенно потрясенный вид. Затем на сцену вышли другие мастера эстрады, сначала факир с факелами и здоровенной змеюкой, потом пара жонглеров и ко всем Кир и его спутники относились весьма и весьма благосклонно. При этом они не забывали есть и пить.
Когда было покончено с легкими закусками, им подали горячее - молодого кабанчика, фаршированного перепелами и запеченного в сале с гусиной печенкой, Мими тут же встал из-за стола и куда-то исчез. Вернулся он через пару минут вместе со всеми тремя очаровательными танцовщицами. Перегруппировавшись за столом, они с аппетитом принялись лопать дичь. Вино лилось рекой и девушки наотрез отказались возвращаться на сцену, им куда веселей было сидеть за столом с рыцарем Киром Торсеном, о котором уже говорили многие жители Барилона. Когда веселье было в самом разгаре, Кир, который пил мало, поднял свой кубок и громко сказал:
- Парни, в том мире где я родился и вырос, жил давным-давно один великий писатель, который написал книгу про четырех друзей, отважных солдат короля. Так вот, парни, у них был классный девиз: - "Один за всех и все за одного!", так давайте за это выпьем.
За девиз все выпили с удовольствием. Даже девушкам он понравился, хотя Кир сразу же после этого объяснил им, что всю сегодняшнюю ночью он будет занят с другой особой. Его тотчас отважно вызвался заменить собой папаша Жак и это было принято той девушкой, которая исполняла одиночный танец, весьма благосклонно. В том смысле, что она поднялась со своего кресла и пересела на колени к старому ветерану, который был не так уж и стар, ему было всего сорок три года. Это вызвало за столом еще один взрыв веселья. Между тем молодежь, сидевшая за их спиной в углу, вела себя все развязнее и девушка, сидевшая на коленях капрала, отпивая вино из кубка тихонько проворчала:
- Вроде бы маги, а ведут себя, словно пьяные землекопы.
Кирилл повернулся и пристально посмотрел на молодых нахалов, разодетых в яркие шелка. Многие посетители таверны, которым надоело такое соседство, пересели от них подальше и, говоря военным языком, директриса огня была свободна. После очередного непристойного выкрика, явно, сделанного в их адрес, он уже хотел было призвать к ответу и даже подумал: - "Нет, ну, эти жлобы точно хотят спровоцировать нас на драку". Он уже хотел было встать, но в этот момент кто-то обратился к нему с просьбой:
- Ваша светлость, дозвольте бедной слепой девушке спеть для вас свою песню.
Он резко повернулся и увидел, что перед сценой стоит старик в черном и поддерживает под локоть хрупкую девушку со старой лютней в руках и с широкой черной повязкой на глазах. Кирилл только было собрался сказать девушке, одетой в потрепанное платье и стоптанные башмаки какие-то ласковые слова, как в этот момент кто-то из магов громко крикнул:
- Убирайся прочь, грязная побирушка! Твое пение хуже воя собаки. Если ты немедленно не уберешься, то черный ворон вырвет вслед за твоими глазами твое сердце, проклятое, нечестивое отродье!
Девушка от этого крика побледнела, как полотно, и задрожала всем телом. У Кирилла все так и потемнело в глазах. В ярости он вскочил на ноги, опрокинув тяжелое резное кресло, и, повернувшись к компании магов, сделал пару шагов в их направлении. Выхватив из ножен узкий длинный меч, он хриплым и дрожащим от бешенства голосом заорал:
- Молчать, твари! Если кто-нибудь из вас, вонючие колдуны, издаст хотя бы один единственный звук, я вас всех изрублю на куски и скормлю собакам!
В зале для благородных господ стало тихо. В нем повисла такая плотная тишина, что её впору было рубить мечом, чтобы выбраться из этого мертвого безмолвия. Сбросив с себя перевязь с ножнами, которые загрохотали, как рояль, выпавший из окна шестого этажа на мостовую, Кир проделал своим мечом целую серию фехтовальных рубящих движений с такой невероятной скоростью, что заставил воздух застонать от напора стали. Подняв меч вверх и слегка наискосок, он сказал ласковым и нежным голосом:
- Пой, девочка, свою песню, ты находишься под зашитой рыцаря Кира Торсена и отважного лучника Жака Пендерена, и уж если мы вдвоем с ним перебили всю банду Зеленого Паука, то этих горластых сопляков мы как-нибудь угомоним. Так что ты можешь ничего не бояться и спеть нам свою самую любимую песню, а когда через несколько дней вернется мой друг, великий маг-врачеватель Тетюр-прорицатель, то он вернет тебе зрение, моя милая, даже если мне придется отдать за это все то золото, что у меня есть, до последнего фунта.
Девушка робко тронула струны лютни, но не успела она взять первый аккорд, как плечистый малый в синем халате и золотом тюрбане с красным пером, не поворачивая головы, спросил громким, наглым голосом:
- Ганс, друг мой, что это еще за свинья хрюкает там у меня за спиной?
Тот тип, который только что оскорблял слепую, беззащитную девушку, рассмеялся противным, дребезжащим, как посуда в передвигаемом по неровному полу шкафу, голосом и сказал своему товарищу холуйским голосом:
- Мастер Теодор, это не свинья. Это даже хуже, какой-то вшивый дворянчик решил вступиться за это нечестивое отродье, Эльзу, сестру ренегата Мартина.
Мастер Теодор быстро развернулся на своем трехногом табурете и метнул в Кирилла ослепительно-яркую молнию. Она летела не так уж и быстро и он мог спокойно от неё увернуться, но позади него сидели за столом все его друзья, девушки-танцовщицы и, наконец, слепая девушка Эльза, а стало быть эта молния могла попасть в кого-то из них. Кир инстинктивно шагнул вперед и немного сдвинулся вправо, так как молнии этот безусый молниеметатель бросал скверно, а потому ему и пришлось сдвинуться, чтобы принять её своей широкой грудью. Но, тем не менее, метал он молнии очень сильно. Удар был такой, словно в него влепили очередь из ПКВТэшника. Молния взорвалась у него на груди и тотчас завоняло горелыми тряпками. Отведя левую руку назад, он мрачным, громким голосом попросил капрала Пендерена:
- Жак, дай мне бутылку вина. Этот мудак недоделанный подпалил мне камзол и я горю.
Схватив протянутую ему прямо в руку бутылку, он стал лить вино себе на грудь и лицо. Хотя он и успел закрыть глаза, перед ним все так и искрилось, словно кто-то запалил перед его носом бенгальские свечи. Допив остатки вина, он мрачным голосом сказал:
- Ну, все, щас я вас, козлов драных, начну рубить на корм собакам. Жак уведи девушек подальше, чтобы они не смотрели на то, как здесь будет хлестать кровища.
Маги сидели бледные от ужаса, а незадачливый молниеметатель красный, как рак. У Кирилла была одна замечательная способность. Он с одинаковой ловкостью умел бросать в цель всякие предметы, да, к тому же, очень метко и сильно. Поэтому прежде, чем броситься в атаку на магов, он запулил в голому мастеру Теодору хотя и пустой, но довольно тяжелой литровой бутылкой. Тот, однако, ловко уклонился, нырнув на пол и она разбилась вдребезги о голову его соседа. Этот тип вскрикнул и тоже свалился с табурета на пол, но уже не по своей инициативе. Опрокидывая столы и стулья, Кирилл с диким ревом бросился на магов-скандалистов и те в ужасе завизжали. Подскочив к недоделанному Зевсу, который пытался заползти под стол, он приставил острие меча к его груди и свистящим от бешеной ярости голосом выкрикнул:
- Бери меч, гадина, и сражайся, как мужчина!
Тот испуганно залепетал в ответ:
- Но у меня нет меча, сэр Кир Торсен. Нас не учили сражаться на мечах, как рыцарей.
Теперь уже опешил Кир. Ему стало смешно, но он не собирался так просто отпускать этих вздорных сопляков. Отбросив меч в сторону, он стал срывать с себя камзол, в котором выгорела здоровенная дыра. Заодно ему пришлось снять с себя и обуглившийся жилет. Оставшись в одной рубахе с опаленными кружевами, он веселым голосом крикнул:
- Ну, ребята, тогда вам не остается делать ничего иного, как пускать в ход кулаки. На вашу вонючую магию я срать хотел! Просто так вы отсюда не уйдете, так что вставайте и деритесь, если вы не ссыкливые бабы.
Мастер Теодор первым вскочил на ноги и даже встал в боевую стойку, но, увидев на его груди поверх исподней рубахи серебряный крест, истошно завопил:
- Сэр Кир Торсен, пощади нас, мы не знали что ты рыцарь самого Мастера Миров! Прости нас и отпусти, чтобы мы немедленно известили своих учителей о твоем прибытии на Ильмин, умоляю!
Кирилл сразу смекнул, что парень не шутит. Почесав затылок, он буркнул со вздохом:
- Ладно, хрен с вами, валите отсюда, щенки, раз у вас кишка тонка драться. - Повернувшись к тому типу, которого звали Гансом, он сурово потребовал от него - А ты останься, пока, задрыга, сначала ответь мне, кто на Эльзу ворону наслал, да, не смей мне врать. Шкуру сдеру, засранец.
Струхнувший не на шутку маг, клацая зубами от страха, затараторил, захлебываясь словами:
- Это не я, мне такое не под силу. Это мастер Альберт Вороново Перо, мой учитель. Я не виноват, пощади меня, рыцарь Мастера Миров.
Такие метаморфозы в людях Кириллу не нравились независимо от того будь они чеченские боевики или маги. Правда, с боевиками он не стал бы так церемониться. Презрительно фыркнув, он уже собрался было вернуться к своим друзьям, но мастер Теодор, осторожно коснувшись его руки, вдруг, задал ему весьма странный вопрос: