Я завороженно следила за тем, как быстро и ловко двигались руки Равиля, как напрягались его мышцы, когда он затягивал тот или иной ремешок. Он был так сосредоточен и погружен в работу, что само это уже вызывало во мне влюбленный трепет.
– Иди сюда, я тебя подсажу. – Равиль поманил меня рукой, ближе к Борзому, который уже нетерпеливо маршировал передними ногами. Хотел вырваться на прогулку. Как и я.
– Я хочу попробовать сама. Можно?
Удивление на лице Равиля быстро сменилось чем-то вроде гордости. Он показал мне, куда и как поставить ногу и что потом делать со второй. Я понятливо кивнула. Техника ясна. А вот выполнить – это уже сложно.
– Отвернись, – попросила я перед тем, как поставить ногу на стремя.
– Хочешь убиться, чтобы я этого не видел? Нет уж, рыжая.
– Н-нет. Я не собираюсь падать.
– Никто не собирается, – хмыкнул Равиль. – Но люди постоянно падают.
– Дело в другом. Я стесняюсь. – И я опустила взгляд на свое короткое платье со свободной юбкой из легкой ткани.
– Боишься, что увижу твое белье, когда будешь перекидывать ногу через круп?
Матушки…
Чем наглее становилась улыбка Равиля, тем жарче жгло щеки!
– Не волнуйся. Обещаю не смотреть тебе под юбку, пока сама не попросишь. Все же я тоже считаю, что мы пока недостаточно близки для таких серьезных шагов.
И он сдержал слово. Пока я залезала на Борзого, что удалось не с первой попытки, не было ни одной грязной шутки или пошлого замечания. Зато Равиль спас меня от падения, когда нога застряла в стремени, а сама я не сумела нормально подтянуться за луку седла.
Равиль дал мне еще пару уроков, как забраться на коня, и раза с восьмого у меня все же получилось самостоятельно оседлать Борзого.
– У-ух, высоко, – нервно хохотнула я и ссутулилась от страха.
Даже на Равиля сейчас я смотрела сверху вниз, а он довольно улыбался, будто гордился мной больше, чем я сама.
– Выпрями спину, Тина. Колени прижми к седлу, но не более. Не дави Борзому на бока, – выдавал указания он, а я едва могла пошевелиться.
– Легко сказать. Ты с детства в седле.
– Именно. И это значит, что у тебя шикарный учитель.
Ох, не то слово… Шикарный во всех смыслах. Даже не представляю, сколько в Равиле силы и ловкости, ведь он регулярно ездил на Борзом в тяжелых доспехах и попутно умудрялся исполнять трюки с копьем и мечом. Для меня это казалось чем-то нереальным. С седла бы не выпасть!
Равиль взял крафтовый пакет, который оставил у входа, и, держа Борзого за поводья, вывел нас через задние двери из конюшни. Вечер лег на плечи приятной прохладой, ветер лентами вплетался в волосы.
Мы неторопливо удалялись от «Пруссии», двигаясь по узкой тропе между пышными кустарниками. Где-то за ними прятались частные дома.
– Уедем отсюда? – Равиль обернулся, а я кивнула.
– Только если дашь мне повести Борзого. Хотя бы чуть-чуть.
Он тихо рассмеялся, легко запрыгнул на коня и устроился позади меня. Спину приятно грело тепло его тела, дыхание Равиля щекотало ухо, когда он тихо хохотнул:
– Только если не будешь умолять остановиться, когда сорвемся на галоп.
– Не буду, – пообещала я, слегка дрожа от волнения и прекрасно понимая, что речь не только о скачках.
Глава 18
Мы приехали на уже знакомый луг, чтобы вместе встретить новый закат. После быстрой езды на Борзом у меня еще минут десять дрожали коленки. Равиль сказал, что это из-за того, что неправильно сидела в седле и слишком сильно вжимала ноги в бока коня. Я же думала, что это от эмоций, ведь большую часть пути Борзого вела я. Равиль лишь придерживал поводья поверх моих ладоней, подстраховывая, но все прошло хорошо.
Мы расстелили на траве покрывало и устроились на нем. Равиль наконец распаковал крафтовый пакет, в котором оказалась еда для нашего вечера: контейнеры с фруктами и ягодами, пирожные и круассаны, бутылка вина.
– Я не знал, какое ты пьешь и пьешь ли вообще, поэтому взял безалкогольное. Ничего?
«Ничего. Ведь я уже пьяна тобой», – чуть не вырвалось изо рта. Хвала небесам, я успела прикусить язык, иначе точно сгорела бы от стыда, и пепел мой развеяло бы ветром.
– Все в порядке. Оно идеально подойдет, – улыбнулась я, удобнее устраиваясь на покрывале.
Раньше мы с подругами устраивали пикники, но сейчас все было неуловимо иначе. Дело в том, что мы на безлюдном луге на закате? В том, что рядом пасся Борзый, подергивая белым хвостом? Конечно, нет.
Это Равиль чудесным образом делал лучше все, чего касался. И сейчас мне безумно хотелось, чтобы он коснулся меня.
– Хочу лучше узнать тебя. Начнем вечер глупых вопросов? – Равиль откупорил бутылку вина и протянул ее мне. – Ты не боишься пить из горла?
Вместо ответа я пожала плечами, взяла бутылку и сделала несколько глотков.
– Не боюсь. А что? Это что-то говорит обо мне?
– Только то, что не станешь ругать меня за забытые стаканы.
Он наколол на деревянную шпажку несколько крупных ягод – ежевику, голубику и клубнику. Сначала он протянул шпажку мне, клубника оказалась у моих губ. Я смело сняла ее ртом и проглотила. Вкусно…
Равиль снизал губами остальные ягоды и, полулежа устроившись на покрывале, повернулся ко мне.
– Почему ты решила учиться на переводчика?
Обычно в ответ на подобные вопросы я пожимала плечами и говорила, что мне просто нравится изучать языки. Это правда, но лишь отчасти. А Равилю за его откровенность я хотела тем же отплатить сполна.
– Думаю, я всегда считала, что это поможет мне сбежать как можно дальше из дома, где я никому не нужна. Мама будет рада, если я исчезну из ее жизни.
– Ты могла выбрать любую профессию, заработать денег и уехать.
– Знаю. Но мне казалось, что знание нескольких языков делает тебя… свободнее?
Какое-то время мы сидели молча, слушая ветер и утихающее пение вечерних птиц. Я уплетала ягоды, лежа на боку, а Равиль изредка из горлышка пил вино.
– Что у тебя с мамой? – спросил он, не глядя на меня. Будто боялся смутить.
И обычно я действительно избегала этой темы. Меня преследовало клеймо нежеланного ребенка. Осознание, что я не должна была родиться, ведь никто меня не ждал, было самым ужасным чувством в жизни. Когда слух о том, что моя мама даже не знала, от кого меня родила, прошел в универе, я прорыдала несколько дней кряду.
Но теперь…
– Вот именно, что ничего. Даже не знаю, почему она не избавилась от меня – аборт или детский дом. Варианты были. Всяко лучше, чем жить и понимать, что ты даже собственной матери не нужна.
Как обычно, когда думала о маме, в горле встал ком. Она меня, может, и не любила, но выкорчевать из души инстинктивное тепло к ней я все равно не могла.
– Отца я не знаю. Мама, думаю, тоже не в курсе, кто он именно. По крайней мере, так говорят…
– Кто?
– Все. Даже бабушка. Она меня вроде любит. Думаю, только из-за нее я и осталась.
«В семье. В этой жизни», – мысленно добавила я и поджала губы. Слезы просились на глаза, жгли меня изнутри, но почему-то отказывались выходить.
Чувство одиночества, ненужности росло вокруг меня грозовой тучей. Молнии уже жалили грудную клетку и легкие, но ураган стих, когда Равиль коснулся моей руки.
– Иди сюда. – Он притянул меня к себе, аккуратно сдвинув еду в сторонку.
Я послушно придвинулась. Он сделал то же самое. Теперь мы лежали совсем рядом: моя голова на его груди, его руки обнимали меня, будто выстраивая защитный купол. И это работало, гроза стихла.
– Я представляю, каково тебе, – совсем тихо произнес Равиль у моего уха. – Я сам своему отцу не нужен. То ли дело в том, что напоминаю ему о маме. То ли в том, что он и маму-то никогда по-настоящему не любил.
Он говорил ровно, бесстрастно, но мне была знакома эта маска – сделать вид, что небольно, чтобы поверить в это. Может, не сразу, но однажды…
– А сейчас он держит меня около себя, потому что я приношу ему выручку. Он сделал меня совладельцем отеля, чтобы не смел вякать. Дал возможность зарабатывать, чтобы у меня была иллюзия свободы и выбора. Но мои лошади, моя конюшня – у него под ногтем. Одно неверное движение, и он уничтожит все, что мне дорого. Все, что осталось от мамы.
– Равиль… Мне очень жаль.
Он грустно улыбнулся одними уголками губ:
– Я выкарабкаюсь. Что-нибудь придумаю.
Я проследила за его взглядом, который был направлен на Борзого. Сейчас он улегся на траву и забавно стриг ушами. Такой безмятежный, счастливый…
У меня завибрировал телефон. Я не хотела смотреть, что там, но Равиль сказал:
– Ответь. Вдруг что-то важное.
Мне не хотелось отодвигаться от Равиля, даже чтобы взять телефон. Ни на секундочку. И, похоже, это желание было взаимным, ведь, стоило мне достать смартфон, Равиль вновь притянул меня к себе.
На экране горело сообщение от Егора:
«Завтра все в силе? Жрец, ты нас не покинешь?»
Я улыбнулась экрану и быстро выдолбила на сенсорной клаве ответ:
«Ни за что не оставлю свой отряд! Особенно когда мы так близки к логову монстра!»
– Ого, какая улыбка. – Равиль заправил мне за ухо локон, чтобы лучше видеть мое лицо. – Мне стоит начинать ревновать?
– Это мой гейм-мастер, – дописав сообщение, сказала я. – Он ведет нашу компанию уже давно. Егор мне как брат. Двоюродный брат, которого я завтра увижу впервые в жизни.
– Во всем этом я понял только про брата. Расскажешь подробнее?
Мы легли рядом и повернулись на бок, лицом друг к другу. Равиль подпер голову рукой, а я уложила ее на сгиб локтя.
– Ты знаешь, что такое DnD?
– Погоди, ты о той игре, когда компания странных друзей собирается за столом часов на шесть, чтобы отыгрывать роли за своих выдуманных персонажей, пока другой их странный друг сочиняет для них приключение и заставляет кидать кубики?
– Что же… Это звучит так же плохо, как пояснение в интернете, – а потом я вслух зачитала цитату из поиска: – «Коллаборативная ролевая игра о приключениях в фэнтезийном мире». Сухо и непонятно.