Набрав полные легкие воздуха, я собрала всю смелость в кулак. Равиль уже просил однажды не решать за него. Так, может, я снова пыталась навязать нам обоим неправильный выбор?
– Я хочу быть с тобой, – проронила, глядя в глаза Равиля.
Дыхание перехватило, когда он положил ладони на мои щеки и потянул к себе.
– С тобой. Только с тобой. Если позволишь…
– Ты еще сомневаешься? – Его короткий смешок прозвучал уже на моих губах.
Я закрыла глаза и позволила себе принять поцелуй, который Равиль мне подарил. Сначала отвечала неуверенно, будто сомневалась, что он всерьез хочет этого. Во мне жил страх, что в любую секунду Равиль вспомнит, что эти губы терзал другой. Отвращение окажется сильнее, чем чувства между нами.
Но чем увереннее становились движения Равиля, тем больше я оживала.
Это не сон, не иллюзия. Равиль со мной и никуда не ушел. Он хотел быть со мной так же, как этого хотела я.
– Пойдем отсюда? – Равиль поднялся и потянул меня за руку.
– Куда? – уже следовала за ним к выходу я.
Если бы Равиль сказал, что мы отправляемся к «Пруссии» чистить конюшни, я бы пошла. Куда угодно, если он будет рядом!
Однако возвращаться в Калининград я немного боялась. В «Пруссии» есть риск снова столкнуться с отцом Равиля, а в туристическом центре – с кем-то из моей группы.
Равиль, похоже, думал о том же, но эту проблему решил в два счета:
– Не хочешь прогуляться по Зеленоградску?
Глава 25
Я никогда не видела столько котов, как в Зеленоградске.
Здесь они были всюду: на стенах домов, сувенирах и улицах. Мы даже нашли специальный светофор – сидящий котик горел красным, а идущий – зеленым. Больше него меня поразил только «кошачий район». Так я назвала комплекс декоративных домиков в европейском стиле, которые были не выше пояса и стояли за высоким стеклом. Войти внутрь можно было только через выемку в нижней части стены, и пролез бы туда… только кот.
Мы с Равилем умилялись котятам, которые игрались у домиков. Присев на корточки, я увидела, что внутри домов были еще коты – они спали или лениво посматривали на активных котят.
В водонапорной башне расположился целый Музей кошек: тысячи предметов с изображениями пушистых усатых питомцев наполняли пролеты. Игрушки, магниты, фигурки, украшения – все, что только могло прийти в голову! И все с изображением котов.
– Это ты. – Равиль показал на фигурку мультяшной кошки в розовом платье. Она выглядела смущенной, но милой.
Мне понравилось сравнение, и я стала взглядом выискивать кота, похожего на Равиля.
– А это ты, – с гордостью объявила я и указала на фарфорового кота в солнечных очках с круглыми линзами.
– Я такие не ношу, – рассмеялся Равиль и приобнял меня. На его губах играла соблазнительная улыбка, из-за которой я и выбрала ему такого «котика по духу».
– Но по характеру – один в один.
Мы поднялись на смотровую площадку, с которой было видно весь небольшой Зеленоградск и море, на берегу которого и стоял город, уютный и такой живой. Мне он нравился, пожалуй, даже больше Калининграда, до которого отсюда ехать на машине не дольше получаса.
– Хотела бы тут жить? – спросил Равиль, обнимая меня сзади.
Мы стояли у перил и любовались закатом. Тучи почти развеялись, теперь от них остались лишь серые штрихи на розово-лиловом небе. На этом фоне колесо обозрения, расположенное прямо на набережной, выглядело просто волшебно.
– Да. Здесь красиво и спокойно, – честно сказала я.
– Маме тоже нравилось, – выдохнул Равиль. – Она любила деревушки и маленькие города. Зеленоградск тоже обожала. Помню, как она радовалась, когда папа купил здесь небольшой домик на окраине. А теперь… Теперь, когда я бываю там один, все кажется таким странным.
– Без нее? – почти шепотом спросила я и осторожно коснулась руки Равиля, которая лежала на моем животе.
Он кивнул.
Мне нравилось, что мы говорили так, будто между нами не было дней абсолютной тишины. Чувства Равиля, его отношение ко мне не изменились, он открыт для меня, и это взаимно.
Но говорить о его маме… Даже мне было больно.
– Ты бы ей понравилась. – По голосу Равиля я поняла, что он улыбался.
Держась за руку, мы гуляли по самым ярким улочкам Зеленоградска. Фахверковые домики жались друг к другу боками, создавая ощущение, что мы шли по старинному немецкому городу.
Людей было много, хотя уже близился вечер. Наоборот, зажегшиеся огоньки будто привлекали новых гостей.
Нам с Равилем пришлось постараться, чтобы найти свободное место в ресторане, куда он пригласил меня на ужин. Помня наш первый вечер на маяке, я больше не противилась желаниям Равиля поухаживать за мной. Когда он спросил, что я хочу попробовать, я смело назвала блюда, и Равиль улыбнулся.
– Мне нравится, что ты знаешь, чего хочешь, и прямо говоришь об этом. Сразу бы так.
Вечер сгущался, а мы и не замечали, как быстро летело время. Болтали обо всем и ни о чем, много шутили и держались за руки. Мне не верилось, что после пережитого кошмара я все еще могу улыбаться и чувствовать себя счастливой.
И как же жаль, что эта красивая сказка вот-вот подойдет к концу.
– Мне нужно ехать, Равиль, – с тоской сказала я, когда мы уходили из ресторана.
Уличные часы, подвешенные на столбе, показывали десять вечера. А ведь еще нужно добраться до гостиницы, привести себя в порядок… И собрать вещи.
– У вас в отеле комендантский час? – попытался пошутить Равиль, но ответить я смогла лишь вялой улыбкой.
– Нет, но… Завтра в обед выселение. Нужно, чтобы сумки были собраны и сданы в камеру хранения.
– То есть…
Он даже остановился и замер передо мной, держа мои ладони в своих. Люди шли мимо нас, будто река. Но в ее бурном потоке я видела только Равиля.
– Завтра ночью у меня самолет, – произнесла я, будто отпуская тетиву натянутого лука.
Слова точно стрелы, которые вонзились Равилю в грудь. Он вздрогнул, отшатнулся… А потом крепче сжал мои руки.
– Не уходи, – обронил он, качая головой.
Меня не покидало ощущение, что он просил не только о сегодняшнем вечере.
В горле застыл мерзкий ком.
– Не могу.
Губы дрожали, и я сложила их в поддельную улыбку. Я пыталась быть сильной, но что-то внутри надломилось, когда Равиль кинулся ко мне и сжал в объятиях.
– Пожалуйста. Побудь со мной еще хотя бы чуть-чуть.
Как я могла отказать, когда наши сердца бились в унисон? Моя душа кровоточила, когда я думала, что уже завтра увижу Равиля в последний раз.
– Хорошо, – сдалась я. – Но только совсем чуть-чуть.
– Нельзя приехать в Зеленоградск и не погулять по набережной, – сказал Равиль и потянул по незнакомым улицам за собой.
Когда низенькие домики расступились, я увидела бескрайний космос. То было море, сливающееся с ночным небом. Мы спустились к воде и какое-то время сидели на каменных ступенях, слушая, как волны разбивались о берег. Иногда они накатывали слишком близко. Вода лизнула мои ступни, открытые в босоножках. Я рассмеялась, а Равиль погладил меня по спине.
Так мы просидели минут пятнадцать. Пальцы переплетены, моя голова на его плече.
– О чем думаешь? – спросил он, вырисовывая пальцем узоры на моей коленке.
– О том, что переехала бы сюда, если бы могла. Здесь красиво.
«И здесь ты».
– А я думаю о том, что уехал бы отсюда за тобой.
Я отстранилась и хмуро посмотрела на Равиля. Он серьезно?
– Но ты ведь не сделаешь это, – спросила настороженно. – У тебя здесь бизнес, конюшня… Ты не можешь бросить все это и оставить мечту о центре реабилитации.
– Я могу все. – Уверенность в его голосе пугала. Как бы я ни хотела остаться с Равилем, я не желала ему потерять все, что ему дорого и важно. А именно это случится, если он вдруг сорвется и уедет.
– Можешь. Но не сейчас. – Я провела ладонью от его щеки к подбородку и притянула к себе для короткого поцелуя. – Нельзя отодвигать себя на второй план.
– Даже ради любви? – Равиль обвил меня руками и усеивал поцелуями щеки, шею…
У меня закружилась голова от его слов, от касаний и поцелуев.
«Брось все и будь со мной», – просилось с языка, но я его прикусила.
– Даже ради любви, Равиль. Мы должны думать сначала о себе и только потом о нас. Твое к тебе вернется.
Он несколько секунд пораженно смотрел мне в глаза, а потом вдруг прыснул. От неожиданности я даже рот приоткрыла.
– Что? Я сказала что-то смешное?
– Нет. – Он в улыбке прикусил нижнюю губу и поиграл с колечком в ней, после чего добавил: – Просто ты первая девушка, которая уже дважды отшивает меня. Причем делает это так, что даже злиться не могу.
– Я не отшиваю тебя. – Я стукнула его в плечо. – Просто понимаю, что мы знакомы слишком мало, чтобы кардинально менять что-то в жизни ради друг друга. У тебя – работа и мечта. У меня – учеба и финансовое дно.
– Все это поправимо. Я могу помогать тебе с деньгами, ты можешь перевестись сюда. Либо я могу уехать к тебе.
– Перестань. – Я первая поднялась на ноги и отряхнула юбку. – Для таких радикальных шагов нужно нечто большее, чем несколько дней знакомства.
– Даже если мне кажется, что за эти дни я в тебя до беспамятства влюбился?
Радостное смущение ущипнуло щеки, но сердце разъедала боль.
– Если выберешь нас, а не себя, я всегда буду бояться, что рано или поздно начнешь жалеть. Я не хочу любви «вопреки», которая требует жертв. Единственная жертва, которую я готова принять, – это время и разлука. Если нам суждено быть вместе, мы будем. Но не сейчас.
Он внимательно выслушал мою тираду, а потом потер затылок и выдохнул.
– Вау. Это было… больно.
– Прости, что не хочу носить розовые очки. Они обычно разбиваются осколками вовнутрь.
– Но даже так я не жалею, что нашел тебя.
Равиль в очередной раз доказал, что он настоящий рыцарь. Он наклонился и коснулся губами моей руки. Колечки ужалили прохладой. Я хотела ощутить ее на губах. Но когда потянулась за поцелуем, Равиль с улыбкой сказал: