– Ох, Полли! – взвыла Айви, прочитав записку. – Какая муха тебя укусила?
– Никакая, – хмуро отозвалась Полли, глядя в телевизор.
Камера показала дирижера, который энергично размахивал обеими руками. Потом вернулась к скрипкам, работавшим словно поршни на высокой скорости. К рядам сверкающих труб. К пальцам, проворно перебирающим клапаны на гобое. И опять показала барабан. Музыка могла кончиться в любую секунду, а ни одной виолончели так и не показали.
– А директриса пишет, что ты, по ее мнению, в депрессии, – сказала Айви.
Изображение сместилось в сторону, отплыло перед последними аккордами, чтобы показать оркестр целиком – аккуратные черно-белые ряды в пылу тяжелой работы, – и на миг экран заполнился людьми, сидящими за виолончелями. Там-то и был мистер Линн, он сидел впереди, ближе к середине, и пилил смычком вместе с остальными. Полли успела охватить его взглядом – аккуратного, бесцветного, как тогда, на похоронах, а потом он растворился в общем плане оркестра, игравшего последнюю ноту.
– Ничего я не в депрессии, наоборот, – отрезала Полли. – Просто я учусь на помощницу супергероя. Мне обязательно надо драться.
– Не забивай себе голову всякой ерундой, – устало вздохнула Айви.
Теперь телевизор показывал аплодирующую публику. Очевидно, концерт был очень торжественный. Зрители тоже были в вечерних туалетах. Голос диктора вещал: «Бурными овациями была встречена Третья симфония Бетховена – „Героическая“ – в исполнении Британского филармонического оркестра…»
Камера поплыла вдоль рядов хлопающих людей и задержалась на двоих зрителях, которых Полли знала. Одна – Лаурель в зеленом газовом платье. Хлопая, она что-то говорила сидевшему рядом мужчине, и у этого мужчины были набрякшие черные мешки под глазами, почти такие же черные, как фингалы у Полли. Мистер Лерой.
– Это не ерунда, – сказала Полли. – Я думаю, мне придется кого-то спасать.
– Полли, честное слово!.. – Айви в отчаянии подалась вперед, чтобы выключить телевизор.
– Оставь, оставь! – заверещала Полли. Айви удивленно уставилась на нее:
– Там ничего интересного.
Она повернулась и выключила телевизор. Однако этих нескольких секунд Полли хватило, чтобы увидеть титры, побежавшие на фоне зрительного зала: «Британский филармонический оркестр… турне по Европе… первый концерт в Голландии»… Полли успела это прочитать, и тут картинка сжалась с краев и исчезла в глубине экрана. Полли не стала возражать. Все, что нужно, она заметила. Мистера Линна в Англии нет. Он не получил ее письмо. А Лаурель с мистером Лероем глаз с него не спускают. Полли стало совсем худо, она даже маму не могла слушать.
– Вот что, девочка моя, – говорила тем временем Айви. – Ты мне эти штучки брось. Вся в отца. Тот вечно наврет с три короба, а потом сам в это поверит – сколько раз бывало! Я не допущу, чтобы ты выросла такой же. Мне нужна правда. Из-за чего была драка?
Полли пожала плечами и сказала то, во что мама поверит скорее всего:
– Майра Андертон повалила Нину на землю и колотила ее головой об асфальт.
– А, теперь понятно! – Айви сразу смягчилась. – Почему же ты сразу не сказала? Значит, я пойду и объясню все твоей директрисе.
От этого Полли почувствовала себя законченной лгуньей, зато убереглась от неприятностей.
Полугодие потянулось дальше. Фингалы понемногу прошли. Полли решила, что слегка перегнула палку с геройским обучением, и стала вести себя осторожнее. Она оставила попытки поднять кровать, зато в футбол играла по-прежнему – очень уж ей это нравилось. И по-прежнему была в школе гораздо популярнее, чем, по собственному мнению, заслуживала. У нее появилась уйма друзей. От этого была польза: Полли стало некогда близко дружить с Ниной. И еще одна польза: Полли стало некогда печалиться, а на самом деле в глубине души она печалилась, горько-горько, и прекрасно это понимала.
Айви между тем, похоже, старалась собраться с силами. К немалому удивлению Полли, она нашла себе работу в администрации Мидлтонской больницы. Теперь Полли приходила домой со своим ключом, сама пила чай, а по субботам ходила за продуктами в магазин. Это ей даже нравилось, хотя в доме было очень тихо.
Перед самыми пасхальными каникулами Полли пришла посылка – пухлый коричневый пакет. Почтальон принес его, когда Айви уже ушла на работу. Полли чуть не опоздала в школу. Посылка была от мистера Линна. Внутри оказался ком ваты, а в вате лежали пять пластмассовых солдатиков очень древнего вида. Полли ничуть не огорчилась, что они старые, потому что сразу становилось ясно, как сильно их любили. Форма у каждого солдатика была тщательно раскрашена в нужные цвета. Два солдатика были горцами в крошечных клетчатых килтах, и Полли поняла, с каким трудом их раскрашивали. Солдатики были завернуты в очередное скверно напечатанное письмо мистера Линна.
Дорогая Геро!Твое письмо поджидало меня, когда я вернулся из Ивро – прошу прощения! – Врои – прошу прощения! – с Континтинента. Рад, что кинги так тебе понравились, и мне очень жаль, что ты так огорчилась из-за кукольного домика. У меня когда-то была пропасть – прошу прощения! – крепость. Понятия не имею, куда она потом подевалась, но солдатики от нее у меня остались. Надеюсь, они тебе понравятся. Прости, что их мало.Насчет пещер и других героев нам нужно многое обсудить. Не могла бы ты назначить дату, когда я мог бы заехать за тобойи забрать на весь день? У меня свободна первая недеееля апреля.К слову, Тан-Кул превратил своего коня в кое-что другое. Когда мы увидимся, сама поймешь.ТвйТ. Г. Л.У Полли первая неделя апреля тоже была свободна – как раз начинались каникулы. Полли хотела тут же написать мистеру Линну письмо и сообщить об этом. Потом посмотрела на часы и обнаружила, что придется вместо этого идти в школу. День тянулся целую вечность. Но наконец она вернулась домой, письмо было написано и отослано. Солдатики заняли почетное место в комнате Полли. Потом день снова потянулся вечно.
Чтобы чем-то занять себя, Полли достала нарядное платье и примерила его. Спереди красовалось жирное пятно – она все-таки капнула туда маслом с медом, как ни старалась, а сзади обнаружилась серая нашлепка грязи там, где Полли присела на тротуар, когда испугалась коня. Платье за это время как будто съежилось. Оно жало в груди, резало манжетами руки и даже близко не доходило до колен. Но другого нарядного платья у Полли не было, поэтому она пошла и посмотрелась в мамино большое зеркало: авось сойдет и так.
В зеркале она увидела угловатое пугало в платье на три размера меньше, чем нужно. Из-под воланчиков на куцей юбке виднелись две тощие ноги со ссадинами на узловатых коленках. Коленки вокруг ссадин были все черные. Руки, торчащие из коротких рукавов, тоже были все черные. Буйная грива была не совсем черная, а скорее серо-бурая, похожая на клубок змей, среди которых обитало угрюмое и надутое лицо, готовое разразиться слезами.
– Ужас! – взвыла Полли и все-таки разревелась, пока бежала вниз к телефону.
От слез на руке, набиравшей бабушкин номер, проступили белые пятна.
– Бабушка! Бабушка-а-а!
– Полли, что случилось? – спросил резкий бабушкин голос в трубке, и от этой резкости Полли сразу начала успокаиваться.
– Мистер Линн пригласил меня в гости, а платье мне мало!
На том конце немного помолчали. Потом бабушка сказала:
– Значит, вернулся из Европы. «Оказывается, бабушка тоже следит за передвижениями мистера Линна», – с изумлением отметила Полли.
– Впрочем, это горе – не беда, – добавила бабушка.
– У меня вообще нет приличной одежды! – взвыла Полли.
– Полли! – одернула ее бабушка еще резче. – Хватит реветь, ответь мне на важный вопрос!
– Ага, – всхлипнула Полли.
– Мистер Линн пригласил тебя в гости или ты сама напросилась? – отчеканила бабушка.
– Он написал в письме… я ни словечка не говорила, честно! – пролепетала Полли. – А он прислал мне посылку с солдатиками…
– Ясно, – оборвала ее бабушка. – Признаюсь честно, все это мне не по душе, Полли, но если он сам тебя пригласил, значит и правда хочет тебя увидеть. Только осторожнее с подарками. Не болтай о них, ясно? Кстати, ты правда хочешь платье? Может быть, лучше джинсы и, скажем, красивую курточку?
– Н-ну… – Полли вспомнила старую ветровку мистера Линна. – Да, гораздо лучше. Ой, бабушка, мне же все джинсы тоже коротки!
– Так я и знала, что этим кончится, – сердито заметила бабушка. – Джинсы я куплю тебе в счет дня рождения, Полли. Деньги, знаешь ли, на деревьях не растут.
День рождения у Полли был только в июне, но она была согласна обойтись тогда без бабушкиного подарка, лишь бы сейчас красиво одеться. И с облегчением поблагодарила бабушку.
– Я это не ради спасибо делаю, – отрезала бабушка и повесила трубку.
Полли пошла наверх и бережно сложила солдатиков в папку с рисунками. Когда Айви вернулась с работы, Полли ждала ее в прихожей.
– Мама, мне надо голову помыть.
– Да уж пожалуй, – согласилась Айви.
Они никак не могли вспомнить, когда Полли мыла голову в последний раз. Пошли в ванную, и там обеих ждало потрясение. Волосы у Полли были похожи на змей, потому что пряди свалялись войлоком и превратились в веревки, а еще у нее оказались вши. Пришлось Айви сходить в аптеку за специальным шампунем и частым гребнем. Но гребень застрял в волосах Полли.
– Ты хотя бы иногда причесываешься? – спросила Айви, угрюмо продираясь сквозь колтуны обычной расческой.
Процедура была болезненной, у Полли на глаза навернулись слезы.
– Редко.
– А надо бы почаще! – зашипела Айви. – Ты достаточно большая, чтобы это понимать! Полли, я прямо не знаю, мне их не распутать. Может, лучше взять да подстричь? Стрижка тебе пойдет…
– Не-ет! – завопила Полли. Вскочила и выдернула пряди своих волос из маминых рук. – Не смей их трогать! Хочу длинные!