ящую школу. А потом – едва Полли собралась с духом, чтобы спросить, не было ли среди тех, у кого она разузнавала, некоего Томаса Линна, – открытость на лице Эдны вдруг сменилась отчаянной тревогой. Да ведь она с самого начала тревожилась, поняла Полли: очень уж легко улеглось это выражение в морщинки на лице Эдны.
– Представляете, что он натворил: связался с той замужней богачкой! – пожаловалась Эдна. – Я считаю, это она виновата. Должна была сама понимать, если уж Лесли не понимает. А он вечно у нее торчит, выстилается перед ней, совсем голову потерял. Вот честное слово, за лето небось ни разу флейту в руки не взял. Никуда не годится. Он в музыкальном колледже, ему учиться надо, если он собирается музыкой на хлеб зарабатывать, а не бегать за этой богатенькой миссис Лерой… О, привет, Том! Я и не видела, как ты вошел.
Полли обернулась и обнаружила, что над ней, освещенный огнями вывески, нависает мистер Пайпер. Белый свет отразился в его очках, и взгляд получился пустой и ничего не выражающий. Губы искривились горше прежнего. На мистере Пайпере была старая куртка, которая подчеркивала и рост, и высокие плечи, и огромные руки – все, что было в нем похожего на мистера Линна. Полли отпрянула. Во рту у нее пересохло, сердце оглушительно заколотилось, она едва расслышала его слова.
– Чего тебе надо? – спросил он ее. – Шпионишь, да?
– Том, ну не надо! – взмолилась Эдна. – Мы тут просто болтаем…
Огромные руки мистера Пайпера зашевелились, и Полли невольно посмотрела на них. «Будто крабьи клешни», – подумала она, холодея.
– Я все слышал, – проговорил он. – Она хотела у тебя что-то вызнать. – И рявкнул на Полли: – Зачем пришла?
Полли ухватилась за стеллаж с фаянсовой посудой, чтобы не упасть. Отпираться было бессмысленно.
– Я ищу одного знакомого, – сказала она. – Его зовут мистер Томас Линн. Подумала – вдруг вы его знаете?
У нее возникло ощущение, что для Эдны это имя не пустой звук, но посмотреть на нее она забыла, потому что мистер Пайпер грозно двинулся на нее. Руки его изготовились придушить Полли.
– Нет, не знаю, – сказал он. – А ну, выметайся, девчонка!
– Секунду, – сказала Полли. – Я еще не расплатилась за покупки.
Подавив ужас, она скользнула к кассе мимо мистера Пайпера. Достала кошелек, чувствуя, как мистер Пайпер громоздится над ней.
– А вы… может быть, вы знаете мистера Линна? – спросила она Эдну, вручая ей деньги.
Однако Эдна, само собой, была на стороне мистера Пайпера.
– К сожалению, нет, деточка, – ответила она и отдала ей оранжевый полиэтиленовый пакет, набитый хозяйственными принадлежностями.
И тут страх и разочарование прорвали плотину. Откровенная грубость мистера Пайпера придала Полли отваги, и она задала вопрос, который в других обстоятельствах нипочем не пришел бы ей в голову. Она протянула руку к пакету, но остановилась в дюйме от него.
– Тут когда-нибудь был великан в супермаркете? – спросила Полли.
– Странно, что вы… – начала Эдна. Мистер Пайпер перебил ее раздраженным возгласом.
– Но ведь это не имеет отношения к… – снова начала Эдна.
Мистер Пайпер угрожающе шевельнулся. Эдна поспешно и умиротворяюще протараторила:
– Ты ведь проявил себя таким молодцом… и Лесли тоже… ну, когда мы только-только сюда переехали! Какой-то здоровенный псих разбушевался в «Робинсоне», банками швырялся…
– Это не имеет отношения ни к чему! – презрительно процедил мистер Пайпер. – Я сказал, пошла вон, девчонка!
Полли убрала руку от оранжевого пакета.
– Давно вы тут живете? – спросила она Эдну. – Девять лет, – ответила Эдна. – Вот ваши покупки, деточка.
– Хватит! – рявкнул мистер Пайпер, когда Полли набрала в грудь воздуха, чтобы задать следующий вопрос. – Если сейчас же не уберешься, девчонка, вызову полицию!
– С какой стати? – храбро спросила Полли. Мистер Пайпер, у которого, похоже, от злости помутилось в голове, заорал:
– За то, что пристаешь к моей жене… то есть сестре! А ну, пошла вон, пока я тебя не вышвырнул!
Он не шутил и двинулся на Полли так свирепо, что она выхватила у Эдны оранжевый пакет и выскочила на улицу.
3
Назавтра, знай, День Всех Святых…
Автобус обогнул площадь и остановился перед отправлением в Оксфорд. Полли села в него и укатила в темнеющую морось, чувствуя, что зашла в тупик.
«Что бы я ни делала, это никуда не ведет, – думала она. – Зато великан в супермаркете действительно был – в каком-то смысле. Невероятно». О мистере Пайпере Полли старалась не думать. Ее пугало его поразительное сходство с мистером Линном. «Значит, они прожили тут девять лет, а следовательно, все произошло примерно тогда, когда мы сочинили Тан-Кула. Вот только это настоящие люди. Мы их не сочиняли. И почему, почему никто не желает говорить про мистера Линна? Разве может человек взять и исчезнуть с лица земли – и чтобы все сговорились об этом молчать? Так в жизни не бывает!»
Полли вышла из автобуса, вернулась домой, бросила оранжевый пакет в малюсенькой кухоньке и плюхнулась на старый диван – лишь пружины тренькнули. Полли совсем выбилась из сил, но не замечала усталости. Она была занята – думала. Снова и снова по тому же кругу. Может, все-таки позвонить Себу и потребовать объяснений? Нет, это означало бы раскрыть все карты: тогда Себ узнает, что она вспомнила то, чего ей помнить не положено. А может, вообще глупо так думать? Разве подобные злодейства в характере Себа? А вдруг да? Кроме того, Полли была уверена – убеждена, – что виновата в случившемся она сама, а не Себ.
– Полли! – Фиона вошла и зажгла свет. – Полли, звонил твой научный руководитель, спрашивал, почему ты сегодня не пришла на семинар.
– Что?! Ой, мамочки!
Полли рывком села и заморгала. Фиона сурово и обвиняюще глядела на нее из облака рыжих волос.
– Я думала, семинар завтра! – призналась Полли.
– Отлично, – кивнула Фиона. – Наконец-то ты меня услышала. Да, семинар завтра, и он не звонил, но иначе мне было до тебя не достучаться. Что происходит? Ты ничего не ешь, ничего не слышишь, шатаешься где-то полночи и, по-моему, вообще бросила учиться. Выкладывай. Поссорилась с Мармадьюком?
Мармадьюком Фиона прозвала Себа. Она его на дух не переносила.
– Нет, – ответила Полли. – То есть не совсем.
Фиона многозначительно покосилась на письмо Себа, которое валялось на полу с тех самых пор, как Полли бросила его туда неделю назад.
– Тогда в чем дело?
– Не знаю, – ответила Полли. – Возможно, я схожу с ума. Такого в жизни не бывает.
– Я часто замечала, что когда говорят: «Такого в жизни не бывает», то имеют в виду, что это как раз произошло. Что именно?
– Похоже, – начала Полли, – Томас Линн стерся у всех из памяти. Иногда я и сама сомневаюсь в его существовании. Вот сейчас ты спросишь: «А кто это – Томас Линн?» – и поспешно добавила, когда Фиона открыла рот: – Не надо, а то я закричу! Все спрашивают, все до единого! А ты его не знаешь, совершенно точно не знаешь, поскольку в тот единственный раз, когда вы могли встретиться, ты заболела ветрянкой. Я и сама видела его тогда почти что в последний раз.
– Я ничего не собиралась спрашивать, – возразила Фиона. – Ты о нем много говорила. Кстати, по-моему, я его видела. Разве он не приходил на ту пантомиму, где мы играли Пьеро с Пьереттой?
Полли уставилась на Фиону, вцепившись в край дивана. У нее не было сил поверить в такую нежданную, фантастическую удачу.
– Откуда ты знаешь, что это был он?
– Мне тогда хотелось поближе с тобой познакомиться, – сказала Фиона. – Все-все о тебе узнать. А на втором представлении этой пантомимы ты вдруг стала совсем другая, будто на тебя снизошло вдохновение, и благодаря тебе все представление прошло на ура. Мне стало интересно, в чем дело. Вот я и сунула свой нос куда не следует – прокралась за тобой, когда ты после спектакля бросилась на улицу, и спряталась под велосипедным навесом. Твой Томас Линн как раз садился в машину вместе со своей девицей – ну чистая лошадь. Я, конечно, стояла далеко, но было светло, и я разглядела, что он красивый…
– Красивый? – нахмурилась Полли.
Ей и в голову не приходило думать о Томасе Линне с этой точки зрения.
– Ну, я так решила, – виновато поправилась Фиона. – Я была потрясена. А еще сильнее меня потрясло, как он смотрел на тебя – с восторгом и изумлением, будто ты чудо неземное. А девицу при нем от одного твоего вида прямо тошнило – еще бы!
Полли вскочила и обняла Фиону.
– Слава богу! Фиона, ты моя спасительница!
Я же сходила с ума!
Она чуть не рассмеялась при мысли о том, какая крохотная случайность уберегла Фиону от внимания Лероев. Полли с Фионой тогда еще не были толком знакомы. Лерои не придали значения Фиониным воспоминаниям. Но и сама Полли запросто могла не додуматься спросить у нее про Тома!
– Всегда пожалуйста, – сказала Фиона. – Вообще-то, за мной должок – я столько рыдала тебе в жилетку из-за Ганса. Одна ты на всем белом свете меня понимала. Так что я за тебя в огонь и в воду. Ты ему писала?
– Нет, – ответила Полли.
– Почему?! – изумилась Фиона.
Полли поняла, что не готова рассказывать ей про мистера Лероя и про подозрения по поводу Себа. Поэтому она назвала лишь одну причину, по сути дела главную.
– Я подумала, получится совсем как у тебя с Гансом. Ну, помнишь: он погладил тебя по головке и любезно отправил домой в Англию.
– Между прочим, мне было пятнадцать, я не знала ни слова по-немецки, а Ганс не говорил по-английски, – сказала Фиона. – Ничего себе «совсем как». И вообще, если бы Ганс хотя бы разок взглянул на меня так, я бы прихватила в Германию наручники и притащила бы его за собой в Англию. И ключ бы проглотила – с большим удовольствием. Садись и пиши.
– Моя очередь готовить, – робко возразила Полли.
– Я сама, – отрезала Фиона. – Надоело через день ужинать подгорелым. А ты, девочка моя, напишешь письмо. А потом возьмешься за Китса – я же знаю, ты еще палец о палец не ударила!