И гас очередной предел,
Что было ей ничтожно мало —
Она пространство поглощала,
А свет безудержно редел.
И чтоб его не извести,
Случилось тьму рассеять богу:
Во всех живущих, понемногу,
Он эту бездну поместил.
И все встало на свои места! Последний катрен стиха, самый парадоксальный, давал абсолютно четкое объяснение. Удивительно, как человек, никогда не видевший Тьмы воочию, смог родить эти строки, но он был прав, совершенно прав, этот сумасшедший или гениальный творец! В душе каждого из нас есть и Свет, и Тьма. И та и другая Сила вложены всевышним. И только мы сами решаем, за какой из них следовать…
Странно, наверное, но это стихотворение успокоило меня и примирило с новой Силой. Я стала понимать и истоки зова, и свое сопротивление им – я не хочу быть частью Тьмы. Удержаться и не пойти на этот зов – трудно. Сейчас меня остановило то, что Харт, человек, который был добр ко мне, защищал меня от Тьмы. Он послужил для меня якорем и на зов я не откликнулась.
Неужели каждый раз, призывая новую Силу, мне придется делать выбор между Светом и Тьмой?! Может быть, лучше бы я жила простецом? Это намного проще и спокойнее. Только вот судьба не спрашивает, хочешь ли ты принимать решение. Она ставит перед выбором и отсидеться в стороне не получится.
Утром Харт выглядел совершенно больным. Бледный, с испариной на лбу, с трясущимися руками и какими-то скованными движениями. Мне даже показалось, что он боится полностью разогнуться. За завтраком он с трудом проглотил несколько ложек каши и, нервно отбросив миску, ушел запрягать коней.
- Харт, я вижу, что ты болен. Давай поищем кого-нибудь в обозе? Ну, доплатим, если что. А ты поедешь в телеге…
- Садись – сиплым голосом каркнул Харт – надо ехать…
Спорить я не стала, ему виднее. Продержался он почти до обеда, а потом просто слез с козел и плавно осел на землю. Из идущей сзади телеги подбежал возница:
- Ну, чего встали? Случилось что?
Я уже стояла рядом со свернувшимся клубком прямо на снегу Хартом и тянула его за руку, пытаясь поднять. Возчик, дядя Клат, невнятно выругался и побежал догонять телеги уходящего обоза. Вернулся он минут через десять с самим ронсом Цинтом и ронсом Ровером, парой вояк и еще двумя мужчинами.
Харта быстро подняли со снега и переложили в телегу, меня просто отодвинули и ронс Ровер, склонился над телом Харта. Расстегнул одежду, что-то там рассматривал и делал – я разглядеть не могла. Потом повернулся к ронсу Цинту и сказал:
- Да.
- Ты не ошибаешься?
- Сами смотрите, ронс – он сдвинулся, освобождая место для купца. Тот чуть склонился, нахмурясь, что-то разглядывал, потом неприязненно передернул плечами и буркнул:
- Ты прав. Жаль… добрый воин был, если бы не он… - повернулся и пошел в голове обоза.
Дядька Клат, тоже что-то успевший рассмотреть, тяжело вздохнул и почему-то снял шапку, скомкав и прижав ее к груди. Ронс Ровер кивнул своим людям и что-то коротко приказал. На место Харта уселся один из солдат, неприязненно зыркнул на меня:
- Ну, чего стоишь? Садись, ехать нужно.
Я растерялась – все расходились по своим местам, но никто не счел нужным хоть что-то объяснить мне.
- Ронс Ровер… Ронс Ровер!
Я догнала уходящего капитана стражи и потянула за рукав:
- А что с Хартом случилось? Он чем боллен-то?
Ронс хмуро посмотрел на меня, помолчал и нехотя объяснил:
- Ранили его вчера… Так-то не видно, а на животе – рана.
Я не понимала!
- Так и что? Ну, промыть нужно, мазь положить, может быть – зашить…
- Не помогут тут мази, девица. От нечисти раны гноятся долго, потом сами заживают. Или не заживают…
- Почему вы думаете, что эта рана не заживет?!
- Большая слишком... не жилец он… дня два еще… ну, может – три… - как-то виновато сказал капитан.
Вздохнул, повернулся и пошел дальше по своим делам. А я стояла совершенно ошалевшая, не понимая – как это?! Даже лечить не попробуют?! Это смирение и равнодушие меня просто потрясло!
Бегом вернулась к саням, впрыгнула, не слушая недовольное бурчание солдата и откинула с Харта покрывало. Подняла рубаху и обомлела – поперек живота, чуть наискосок, шла совсем неглубокая царапина.
Только вот края этой неглубокой царапины были покрыты довольно странными черными пятнами, чем-то смахивающими на синяки, только – черными. Омерзительные пятна расползались по коже, норовя слиться в единое. Почему-то я сразу поняла – как только сольются – так и все…
Сердце забухало прямо в горле…
Я не готова была принять эту смерть! Это ведь меня защищал Харт, когда стоял со своим странным мечом против полотнища Тьмы… Частично и я буду виновна в этой смерти! Но что, что я могла сделать?!
Я не управляла этой чертовой Силой, ко мне даже не вернулось еще полностью магическое зрение! Я готова отдать за его жизнь все деньги лекарю, только откуда в деревне будет сильный лекарь? Да даже до деревни мы еще не доехали!
___________________________
Автор стихотворения Леонид Чернышов
Глава 15
Деревня показалась часа через два. На ночлег в местный постоялый двор помещались не все, некоторые остались ночевать в телегах и на огромном сеновале, но для нас с Хартом выделили комнату. Ронс Цинта лично позаботился, чтобы Харта аккуратно перенесли на одну из двух узких кроватей и сказал мне:
- Ты, девица, раз уж так случилось - позаботься о нем… Не долго уже… А я позабочусь, что бы ты спокойно до Анрино добралась. Завтра все равно день проведем здесь – у нас еще трое ранены, но там, спасибо Силе, подживает все. Так что ты присмотришь за Хартом. Договорились?
- Договорились.
Крошечный убогий номер напоминал провинциальную гостиницу, разве что тараканов в нем не было. Зато был теплый душ, кровати и чуть колченогий стол с двумя табуретками. После стольких дней пути я и этим была более, чем довольна.
Вымылась и простирнула вещи, развесив на железной спинке кровати. Ужин попросила принести в номер. От оплаты горничная отказалась – сказала, что номер на два дня вместе с едой оплатил ронс Цинт. Ну и ладно, видать гложет купца то, что больше они ничем помочь не может.
Поела – силы мне будут нужны. Оставила себе на ночь большой ломоть хлеба с ветчиной и кружку взвара. Подумала, что вполне может понадобится – я помню, как хотелось есть после магического истощения. Горничная унесла посуду, а я осталась ждать восхода луны.
Харт все так же без сознания лежал на койке, изредка тихо постанывая. Я попыталась посмотреть на него магическим зрением, но так и не смогла определить, простец он или сохранил искру – вместо него видела какое-то странное серое пятно.
Я терпеливо ждала, пока повыше взойдет луна – благо, что тоненький серп было видно в окно. Он только-только поднимался над крышами села. Почему-то мне важно было, что луна – растущая. Чувствовала некоторую нервную дрожь внутри – я ничего толком не знала о своей новой магии, только надеялась, что эта Сила поможет мне залечить рану Харта. Очень надеялась, но уверена – не была.
Шум за дверями стихал, за эти дни все устали и, после ужина в общем зале, поспешили устроится на ночлег. Луна поднималась.
Намочила чистую тряпку в горячей воде, разрезала на Харте рубаху и протерла костлявую грудь. Рана стала больше, черные пятна норовили слиться, от нее шел резкий и въедливый сладковатый запах гниения. Погасила свечи – они мне не нужны, пожалуй – только отвлекают. Закрыла глаза и попыталась позвать свою Силу. Отклик был так слаб, что я в очередной раз засомневалась – смогу ли помочь. Позвала Силу еще раз…
Держа руку над раной почувствовала горечь во рту, слабый зов Тьмы, боль… Потом все резко прервалось – мне не хватало Силы! Я чуть не заплакала – понимала, что помочь могу, точнее, теперь уже – точно знала, а не предполагала. Только вот Сила… Где, как её взять?! Луна? Луна еще только растет! Даже свет в комнате от нее совсем слабый, еле видный.
Размышляя, постояла у окна и, наконец-то, сообразила – нужно распахнуть створки! Как я выдирала куски пакли из щелей рамы и отковыривала заржавевший крючок – отдельная история. Но когда мутное стекло перестало быть преградой и в комнату ворвался ледяной воздух, вместе с ним тонкой струйкой в меня начала вливаться Сила!
Морозило сегодня сильно – изо рта у меня шел пар, но я тянула открытые ладони к Луне и терпела, даже когда пальцы начали леденеть – мне нужно все, что мой источник сможет мне дать! Через несколько минут я осторожно подошла к койке и поднесла руку к ране.
Это было одновременно как очень громкий внутренний крик, взрыв боли и световая вспышка! И какая-то странная помеха! Я открыла глаза – тускло светилось кольцо на руке Харта. Обычное серебряное кольцо, гладкое и скучное, которое так хорошо вязалось с его невзрачным обликом. Сняла я его с трудом – это был какой-то артефакт, который не слишком хотел подчинятся. Но кольцо мне мешало! Потому я упорно крутила его на пальце Харта, стягивая, буквально, по миллиметру.
Передохнула – я уже понимала, что легко не будет. Еще раз распахнула створки и постояла в лунных лучах. Мне даже показалось, что луна стала чуть ближе к нашему окну. Ну, или просто я теперь лучше видела её.
Дальше все пошло так, как я предполагала – на мой зов Тьма откликнулась, понемногу, причиняя мне боль, она тянулась к моим рукам, нехотя покидая тело Харта… Мне казалось, что на мои кисти льется кислота, сжигая плоть… Я терпела, терпела, терпела…
- Лунка!! Лунка, очнись!
- М-м-м…
- Лунка! Очнись, говорю!
Кто-то теребил меня и пытался куда-то тащить…
Глаза я открыть не могла – просто не было сил. Я так и не заметила, когда обморок перешел в сон.
Проснулась я затемно – очень хотелось пить. Ярко горели обе свечи в небольшом трех рожковом шандале на столе, свет даже немного резал глаза. Я с трудом повернула голову и сквозь полу-сомкнутые ресницы увидела, что у стола стоит крепкий здоровый мужик и чуть ли не урча пожирает мой бутерброд, не забывая отпивать из кружки остывший взвар.