Я с сомнение смотрела на этот запекшийся камень. Ольгерд улыбнулся, глядя на мое недоумение, так, что дрогнула ниточка шрама в уголке губ, и тыльной стороной топорика сильно ударил по этому валуну. Он раскололся на две почти равные части и оттуда пахнуло таким дивным ароматом, что я нервно сглотнула.
Мясо в собственном соку пропеклось просто изумительно и даже довольно крупные кости мощных лап стали мягкими. Впрочем, есть их не было смысла.
К людям мы вышли на четвертый день. Уже вечером лесная зона закончилась и ночевали мы на какой-то просторной поляне среди редколесья. Именно тогда Ольгерд обратил мое внимание на звук лающих вдалеке собак.
- Где собаки, там и люди, Лунка.
Оставив меня сторожить вещи, Ольгерд прихватил несколько монет и, категорически запретив мне двигаться с места, ушел туда.
Глава 24
Сперва я послушно сидела, опираясь спиной на рюкзаки, размышляя о том, как мы сможем устроиться в этом мире. Потом я ходила короткими отрезками между тремя ближайшими деревьями, пока мне не надоело. Мысли становились все тревожнее, а Ольгерд не шел и не шел. В темнеющем воздухе звуки деревни стали отчетливее. Различался не только лай собак, но и тяжелое мычание коров и скандальный крик какого-то петуха. Саму деревню было не видно – ее скрывал невысокий холм.
Ольгерд все не возвращался, и я уже начала подумывать о том, что нужно идти ему на выручку, но пока еще не решалась нарушить приказ. Так и металась по кругу, в центре которого находились рюкзаки, пока не услышала легкий свист. Кто-то шел в мою сторону, тихонько выводя незатейливую мелодию. Я подхватила рюкзаки и втащила их за ближайший ствол – надеюсь, в темноте меня не увидят – мне было откровенно страшно. Там я и стояла, сдерживая дыхание, когда в центр освященной слабым лунным светом поляны вышел Ольгерд.
Подходя к нему, я ощутила мощную волну пивного духа. Первое, что мне захотелось сделать, это треснуть по голове самодовольного болвана. Пока он там развлекался и пил пиво с селянами, я успела передумать кучу ужасов. Сдержалась я просто чудом, но благостное состояние Ольгерда раздражало меня всю нашу беседу:
- Ну? - требовательно спросила я.
- Все хорошо, - благодушно ответил он, - обычное приморское сел. Рыбаки, жены и дети. Живут тихо и мирно. Ближайший город – недели полторы в телеге. Или можно нанять баркас и за день доплыть по морю до некоего Астона. Крошечный городок, но туда изредка заходят баркасы из Берна. А вот из Берна, договорившись с капитаном, мы можем за неделю попасть в столицу – Катринг.
- Ольгерд, а нужны ли какие-то документы, есть ли здесь маги, чем вообще живут люди? Ты вообще что-то толковое узнал?
Ольгерд как-то небрежно отмахнулся от моих вопросов и сказал:
- Да обычный здесь мир, Лунка. С магией также как у нас – вырождается. И люди живут такие же, как у нас. Ничего особенного в этом мире нет. Зато нападение нечисти у них закончились с момента закрытия портала.
Мне не слишком понравилось его расслабленное состояние, но я списала это на собственную усталость. Костер мы разводить не стали, раскинули палатку и спокойно улеглись спать.
Утром, обогнув холм, мы позавтракали в единственной деревенской таверне, под любопытным взглядом толстяка-хозяина. Я даже разрешила Ольгерду кружку пива. У него, разумеется, с похмелья болела голова. Оставив меня с вещами в таверне, Ольгерд пошел договариваться с владельцем какого-нибудь баркаса.
Чтобы слишком сильно не привлекать внимание оглядывающих меня с любопытством людей, в основном мужчин, забегавших, кто выпить кружку пива, кто быстро позавтракать толстенной яичницей с салом, я забилась вместе с рюкзаками в угол и задумалась о том, что даже одежда этих людей отличается от всего того, что я видела и в Лесном, и в замке, и в Анрино.
Одежда была яркой, даже очень яркой. Мужчины носили оранжевые, алые и солнечно-желтые банданы, почти на всех были гигантские рыбацкие сапоги выше колена, кожаные штаны и пестрые рубахи. Многие отрастили бороды, за которыми следили – я видела и плетеные косы, и какие-то медные заколки, скрепляющие между собой отдельные пряди бород. Те, кто не носили банданы, как правило, имели на шее завязанные одинаковым квадратным узлом косынки.
Вели они себя спокойно, говорили басовито и рассудительно, никто не ссорился и не шумел, поэтому я понемногу успокоилась. Пусть они непривычно одеты, но это же обыкновенные люди, которые, кстати, особого интереса ко мне не проявляют. Так, поглядывают искоса…
Забежавшую в таверну женщину лет тридцати, в оранжевом платье и черном длинном фартуке, приветствовали дружным гудением:
- О, Валла! Как Эрд себя чувствует? Все кашляет?
Она чуть раздраженно ответила:
- Да что ему сделается?! Уже в море собирается… Уж я ругалась-ругалась! – она безнадежно махнула рукой и обратилась к трактирщику, подав ему небольшой глиняный кувшин: - Мне как всегда, Манус.
Аккуратно, чтобы не пролить ни капли темного пива, она понесла его домой своему беспокойному Эрду под тихий комментарий из-за соседнего стола:
- Добрая жена Эрду досталась, хоть и чужачка.
- Да какая она чужачка, Никс?! Она здесь, почитай, уже десятый сезон живет!
- Так-то оно, конечно – так, а все же – сразу от своих отличить можно. И платок на голове не так вяжет, и готовит по-другому. Место у нас такое... особое! Понимать нужно!
Я попросила молчаливую, пухлую девицу подать мне еще чашку взвара. Я даже почти успела допить этот взвар, когда на улице заржали кони и четко выстроившись клином в таверну вошли пять военных.
Опасность я почувствовала не сразу. Только когда первый из них направил в мою сторону большой, тускло-поблескивающий камнями медальон, внимательно посмотрел на него и сказал:
- Не маг, можно брать…
Я вскочила, но сделать ничего не успела. Меня подхватили сильные мужские руки, как репку из грядки выдернув из моего тихого угла, и, легко завернув руку за спину, вывели из таверны, под одобрительное гудение четверых посетителей. За порогом таверны стояла странная платформа, на которой крепилась здоровенная клетка с решетчатой внутренней перегородкой и деревянной односкатной крышей.
В клетке уже сидел, точнее – валялся, Ольгерд с распухшим носом, с потеками крови, размазанными по лицу, и облизывал разбитые губы. Связан он был не только по рукам, но и по ногам. В платформу были впряжены четыре крепких конька, и возница, восседавший на высоких козлах, одобрительно глянув на нашу компанию, спросил:
- Не сопротивлялась?
Тот солдат, что держал мою вывернутую руку, солидно ответил:
- Даже и не пыталась.
- Оно и лучше, целее будет, - одобрительно покивал возница.
Меня закинули во вторую половину клетки, наши рюкзаки приторочили к седлам двое солдат. Они вскочили на коней, и повозка тронулась.
Все произошло так быстро, что я ничего не успела сообразить, но запомнила одну странную фразу, которую произнес здоровущий рыбак в алой бандане, объясняя все увиденное разинувшей рот селянке, двумя руками прижимающей к животу живую курицу:
- Видала, Эгна? Шарийских шпионов схватили!
От селения мы отъехали совсем немного – километров пять, может шесть и остановились на не слишком широкой лесной дороге.
Солдаты, повинуясь непонятному жесту военного с медальоном, соскочили с седел, а потом совместными усилиями, с помощью палок и крюков, накинули на нашу клетку тряпочный полог, полностью закрывающий нам обзор. Воспользовавшись тем, что не только мы не видим окрестности, но и солдаты теперь не видят нас, я подошла к внутренней части решетки. Связанный, как колбаса, Ольгерд подкатился по грязноватой соломе со своей стороны и я села, а потом и легла, максимально приблизив свое лицо к решетке и его уху – не хотела привлекать внимание вояк разговорами.
Первый вопрос, который я задала, Ольгерда удивил:
- Почему тебя связали?
- Потому что я сопротивлялся, разумеется!
- Зачем ты сопротивлялся? Мы не сделали ничего плохого, возможно тебя бы расспросили и отпустили.
- А вот это вряд ли! – Ольгерд неловко повозился, устраиваясь поудобнее, наконец додумался лечь на живот, повернув лицо в мою сторону. – Как я понял из разговоров, здесь у них какие-то шпионы появляются, похоже у этого государства не самые лучшие отношения с соседями.
- И что теперь будет? Как мы оправдаемся?!
Ольгерд беспечно фыркнул и заявил:
- Ну, если на допросе у них будут кольца истины, то оправдаемся мы очень легко. Так что, может быть все и к лучшему.
- К лучшему?! Что же тут может быть к лучшему? Ты избит и связан, мы оба сидим в какой-то клетке и ни черта не видим. Что тут вообще может быть к лучшему?! Зачем ты сопротивлялся? Не мог просто объяснить?!
- Успокойся, Лунка. Сопротивлялся я от неожиданности. А везут нас, скорее всего, к кому-то постарше чином, кто может принять решение. Подумай о том, что мы не сделали ни чего плохого и не являемся этими самыми шпионами. Так что вряд ли нас ждут серьезные неприятности. Скорее всего просто допросят и отпустят.
После этого Ольгерд откатился от меня, немного повозился в соломе и через некоторое время засопел. Я сгребла шуршащую траву в одном из углов клетки, уселась и оперлась на решетку, как на спинку стула. Мне было тревожно, но сделать я ничего не могла. Может, Ольгерд и прав…
Через пару часов снаружи раздался какой-то шум, ржали и беспокоились лошади, слышались отрывистые команды. Один раз нас сильно тряхнуло так, что проснулся Ольгерд. А потом снова также мерно и монотонно продолжился путь.
- Надо же, похоже мы через портал прошли! – хрипловатым со сна голосом сказал он.
- Мне тоже так показалось. Слышишь, как изменился шум? Сам по себе он так резко бы не поменялся.
Ольгерд прислушался и согласно покивал головой - за плотной тканью полога слышались голоса, приветствия солдатам и их ответы, дружелюбные смешки. Мы явно куда-то приехали. Продолжался гомон совсем недолго.