— Я нервничаю, потому что боюсь грохнуться.
— Может, поменяемся? Мой конь не такой прыткий.
— Да поехали уже, — Эйнар попробовал сесть поудобнее, но никак не удавалось. — В общем, конунг объявил поход на лето, в Стурмкурст. А ходить в Стурмкурст опасно, тут по всему побережью стоят такие же сирены, как в Версендаме. Нам досталось одна деревня.
Как бы лучше рассказать? Он хорошо помнил, что клану цель не понравилась, слишком защищённой она казалась. Водоходы предлагали другую деревню, более богатую, менее рискованную. Но Эйнар обозлился, что с ним начали спорить, да и Гуннар ещё распалил гнев новоявленного гайдера. Тогда клан пошёл в бой, на укрепления, не зная, что деревня наняла бродячих рыцарей. Несколько водоходов погибло.
— Ну и что случилось? — спросил Людвиг, когда молчание затянулось.
— Начали высадку, разбили защитников, но взяли не очень много трофеев. Клан обозлился за это.
Вся их добыча — рыба, соль и зерно. Для сорока водоходов — это оскорбление. А Эйнар винил в провале всех, кроме себя. Как и сейчас. И даже боится это сказать.
— В общем, вернулись мы без хорошей добычи, — продолжил он, как всегда умалчивая неприятные вещи. А этого злился на себя ещё больше. — Клан остался недоволен. Началась ругань и тут Торвальд, кузнец, говорит, что с таким гайдером мы ничего не заработаем. И что пора бы его сменить. А это прямой вызов на бой.
Эйнар вздохнул.
— У нас каждый имеет право бросить вызов правителю, но не каждый на это решится, ведь новый гайдер должен заручиться поддержкой всего клана. Торвальд решился, а тут Лейв вызывается драться вместо меня. Тебе скучно что ли?
— Нет, извини, — Людвиг зажал рот, пряча зевок. — Не спал ночью. Может, днём поспим? Днём я хорошо сплю. Что дальше? Лейв, твой брат, решил сражаться?
— Он тогда ещё ребёнком был, — Эйнар замолчал. — Гуннар засмеялся, мол куда ты идёшь, сопляк, а я вместе с ним хохотал. Но правда, что ребёнок может сделать взрослому мужику?
— Твой брат мыслил правильно, — сказал Людвиг. — Он хотел показать, что готов отдать за тебя жизнь даже в неравном бою. А раз Лейва уважали, то остальные бы задумались об этом. Может, и боя бы не было. Ты неправильно сделал.
— Ты-то откуда знаешь, как правильно? — огрызнулся Эйнар и протёр горящее лицо.
Но рыцарь сказал верно. Если когда-нибудь доведётся встретиться с Лейвом ещё раз, нужно будет обязательно попросить у него прощения. Если хватит смелости.
Людвиг пожал плечами.
— А что дальше?
— В общем, я отказал Лейву. Но понимал, что мне против Торвальда в бою не сладить и отправил Гуннара. Ну Сестрица и выпустил кузнецу кишки. А потом, через пару недель, когда…
— А что его семья?
— Какая? — Эйнар вздрогнул от неожиданности.
— Про которую они… про которую ты говорил вчера.
Он присмотрелся к Людвигу. Он же долго был внутри дрэка. О чём рыцарю рассказали там? Об изгнании? Возможно. Только бы не о смерти Хенрика. Вдруг парню сказали об этом? Если он знает, то что же подумает? Надо ему сказать, что Эйнар не знал, кто тот человек с мешком на голове. Надо обязательно об этом сказать!
Паника проходила. Людвиг не знает, ведь в его глазах нет презрения, как у остальных. Нет, об этом с ним не говорили, иначе он бы отказался драться. Вдруг парень просто оговорился? Он же так хочет спать, что едва держится в седле.
— Гуннар вспомнил старый закон, по которому проигравший в таком поединке и вся его семья должна быть изгнана, — продолжил Эйнар, немного успокоившись. — Закон, которым никто уже не пользовался.
— И что ты сделал? — Людвиг опять зевнул. — Извини.
— А что я сделал… — Эйнар попробовал проглотить твёрдый комок в горле.
А ведь все эти годы он винил Лейва и Ульфа за произошедшее. И Гуннара, разумеется. Потому что так был уверен в себе, что даже не пытался вспомнить предшествующие изгнанию события. И когда начал рассказывать, всё встало на свои место. В этом только его вина.
— Послушался и изгнал, — выдавил Эйнар и сжал правую руку в кулак, чтобы не дрожала. — Что с ними стало, я говорил тебе вчера.
— Это ужасно.
— Я знаю. Я тем вечером напился в одиночку. Потом, через пару недель, Ульф приносит мне топор. И говорит, что Лейв вызывает меня на бой. Я тогда рассвирепел и решил его проучить, а Гуннар только поддакивал. С похмелья даже не догадался, что Лейв выставит бойца вместо себя. Ну и Сестрица об этом не сказал, конечно.
— И что случилось?
— Было больно, — Эйнар почесал шрам. — На бой вышел Ульф и рассадил мне лицо первым ударом. Половина морды потом не двигалось полгода, правая часть обвисла. Сейчас намного лучше, но всё равно иногда немеет. Ну и раз я дрался сам, то меня и изгнали.
Ульф сказал вчера, что они ждали на бой Гуннара. Тогда бы всё сложилось иначе и Эйнар смог бы остаться, чтобы служить клану навигатором. Но смог бы он жить там, где его презирали и ненавидели?
— А что хотел Гуннар?
— Не знаю. Смерть Хенрика тяжело ему далась. Может, Сестрица решил, что должен править сам, а мы с Лейвом, да и сам Старик ему никогда не нравились. Вот, в общем-то, и всё.
— И куда ты отправился после изгнания?
— Никуда, потерял сознание от боли по дороге, — Эйнар фыркнул. — Меня подобрали купцы и привезли в другой клан. Когда узнали, кто я, хотели убить. Но так уж случилось, что у местного гайдера был дрэк и старая мечта попасть в Болотный город, а у меня был ключ от корабля.
— Это после этого ты попал к Берне? — Людвиг опять придержал не в меру расшалившуюся лошадь Эйнара.
— Проклятая кобыла! Да. Она нашла меня на берегу, поставила на ноги, а я потом ковырялся в руинах, пока не наткнулся на тебя, островитянин.
— Спасибо за рассказ, нордер, — Людвиг едва заметно улыбнулся, но как-то грустно. — Теперь стало намного понятнее. А что случилось с твоим… а это что такое?
Из сумки раздался громкий шум. Эйнар, чувствуя, как ледяная рука страха сжала сердце, достал межер. Приборчик трещал и моргал жёлтыми лампами.
— Вот и наши неприятности. Радиация.
— Жёлтый — это плохо? — спросил Людвиг и придержал лошадей, которые от незнакомого шума заволновались.
— Плохо, но не смертельно, — Эйнар убавил громкость приборчика. — Если только мы не решим пожить тут пару недель. Главное, что не красный.
— А что значат эти цифры? — рыцарь показал на экран.
— Не знаю. Держи коня, я слезу. Надо подготовиться, раз идём дальше.
Эйнар достал старую дыхательную маску из сумки. Берна как раз недавно её чинила. Сердце защемило. Кажется, что Приют до сих пор на месте, а Берна живёт внутри. Он никогда не примет её смерть, как и смерть Ульфа. Просто однажды поймёт, что забыл их лица. Как забыл лицо Хенрика.
Он отвернулся.
— Ты в порядке? — спросил Людвиг.
— Угу.
Эйнар расправил маску. Больше похоже на кусок прозрачной ткани с утолщениями-фильтрами внизу.
— А для чего это? — парень присмотрелся к теку.
— Чтобы дышать. Подойди ближе, помогу надеть.
— А ты?
— Умру в страшных муках, — Эйнар вытянул шарф и напялил его до глаз. — Лучше ты носи, а то с непривычки наглотаешься всякого дерьма.
Он аккуратно, чтобы не сорвать повязку, обернул полотно маски вокруг головы Людвига. Маска сжалась сама, не оставляя ни единого отверстия.
— В ней безопасно? — голос парня зазвучал глухо.
— Да. Если что, то умрёшь не сразу, а где-то через пару лет.
— Ты меня утешил, — островитянин фыркнул и маска тут же запотела. — Дерьмо, теперь ничего не вижу.
— Поменьше болтай, — Эйнар подвесил межер за шнурок на шею. — Плохо, что воды мало.
— У меня есть во фляжке.
— На двоих не хватит.
— Может, наткнёмся на ручей?
— Здешнюю воду пить нельзя.
— Жаль. Эйн, а что лошади? — голос звучал обеспокоенно. — Куда их?
— Прогони.
Людвиг погладил своего коня, затем прогнал хлёстким ударом по крупу. Следом за конём умчалась лошадь Эйнара.
— Идём. Слушаешь меня, не споришь. Ничего не трогай, не подбирай, маску не снимай. И слюни в неё не пускай!
— Как скажешь, Эйн. И сколько нам так идти.
— Три дня.
— Вот же дерьмо Вечного.
— Я знаю.
Глава 6.4
Чем дальше они шли, тем сильнее менялся лес. Кроме деревьев с пожелтевшими листьями всё чаще попадались почти окаменевшие, иногда кривые настолько, будто кто-то крутил из них узлы. А ещё деревья без внешних уродств, но размером не больше куста, или с неестественными узкими и длинными листьями, или слишком огромными и толстыми ветками.
— Птиц нету, — заметил Людвиг. — И следов животных тоже.
— Говорят, в таких местах водятся мутанты.
— Ого! А ты их видел?
— Не-а. Что-то в центре этих земель до сих пор травит всё вокруг. Может, здесь падала бомба, одна их тех самых проклятых, как сейчас любят говорить.
— А что там, дальше? — рыцарь показал вперёд.
Что-то светилось вдалеке, но деревья мешали рассмотреть. Пришлось немало пройти, пока уродливый лес не закончился.
Когда-то стеклянные шпили этих башен достигали небес, но за прошедшие столетия они проседали под своим весом, ломались и падали. Стекло, которыми здания были покрыты, лопалось, а стальные нити внутри древнего камня рвались. Но даже в таком виде обломки намного выше любого замка, что человек сейчас может построить. От некоторых башен остался лишь каркас, но остальные ещё блестели на показавшемся из-за туч солнце. Даже с такого расстояния видно, как из окон торчат пожелтевшие растения, словно лес пытается отвоевать утерянные столетия назад земли. Но то, что убило жителей, убивает и сам лес.
— Это же Стеклянный Город? — спросил Людвиг, когда наконец смог вздохнуть.
— Да.
Эйнар опасался ходить близ таких мест, настолько они были заражены. Однажды он видел антрубера, который оттуда вернулся. Несчастный мало походил на человека и умолял о смерти. Но есть что-то притягательное в этом дряхлом кладбище Старого Мира. Поэтому многих тянуло к ним.