— А где мой друг?
— Я отведу… — один робот шагнул вперёд, но другой его оттолкнул.
— Я отведу!
— Нет…
— Давайте отведём его вместе, — предложил самый ржавый и пошёл во главе колонны.
Людвиг сидел перед столиком с зеркалом, завернувшись в одеяло. Робот сбривал ему щетину каким-то приборчиком. Неплохо бы разжиться подобным, а то опасная бритва уже надоела.
— Тоже не спится? — Эйнар с ногами забрался в стоящее у стены кресло.
— Боюсь засыпать, — парень смотрел в зеркало. — Всего пугаюсь, одно время даже отражения своего боялся.
Надо бы узнать, чем Дровосек лечил лицо. Опухоль уже спала, и синяк уходил.
— Ты не поел, — Эйнар показал на нетронутую тарелку.
— Угощайся. Не хочу.
— Надо поесть.
Людвиг взял один и, скривившись, откусил немного.
— ИНФОРМАЦИЯ: В ОДНОЙ ПОРЦИИ НАХОДИТСЯ ДВАДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ ДНЕВНОЙ НОРМЫ БЕЛКОВ, ЖИРОВ, УГЛЕВОДОВ И МАКРОЭЛЕМЕНТОВ, — от металлического голоса робота звенело в ушах. — ИНФОРМАЦИЯ: Я ЗАКОНЧИЛ.
— Спасибо, — сказал островитянин и потрогал щёку.
Глаза конструкта сверкнули. Он пошёл к двери, но остановился.
— ЛЮБОПЫТСТВО: А НА ПОВЕРХНОСТИ ЕЩЁ ЕСТЬ ЛЮДИ?
— Куда бы они исчезли? — Эйнар хмыкнул, потом подумал, что несколько сотен лет назад такое случалось. — Да, наверху живут люди.
— ИСКРЕННЯЯ РАДОСТЬ: Я ОЧЕНЬ РАД, — робот мялся, почти как ребёнок, который хочет что-то попросить. Только орёт слишком громко. — ГРУСТЬ: Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ ЛЮДЕЙ ДО ВАС. НО ВСЕГДА СКУЧАЛ ПО НИМ.
Слова не очень сочетались с его стальным безжизненным голосом. Конструкт открыл дверь.
— МЕЧТА: ВДРУГ КОГДА-НИБУДЬ МЫ СМОЖЕМ ВЫЙТИ НА ПОВЕРХНОСТЬ И УВИДЕТЬ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ, — сказал он и ушёл.
— Люди решат, что они демоны и убьют их, — Людвиг глубоко вздохнул и рухнул на кровать, раскинув руки.
— Они так и ждут за дверью, — Эйнар прислушался. — Слышу, как жужжат их суставы.
Шум тотчас же стих. Парень фыркнул, но вздохнул.
— А ведь храмовники однажды придут сюда. И убьют тут всех. Роботы странные, но забавные. Мне их жалко. Всё сидят и ждут людей. Как тот Страж, что чинил вышки.
— Я им не доверяю. И точно бы не позволил никому из них держать бритву у моего горла. Присмотрись к ним получше, они могут быть опасны.
— Как скажешь. Эх, столько всего услышал и теперь не могу сосредоточиться. Был бы хоть чуть-чуть поумнее, разобрался бы в этой истории.
— У тебя есть я, — Эйнар рассмеялся. — Но и я мало что понял. То, что Анхель говорил, похоже на то, что рассказывала Берна. Но кое-что совсем другое.
— Скучаешь по ней?
Он не ответил.
— Зря я тебе напомнил, извини, — сказал Людвиг. — Ты потерял уже двух друзей. Я приношу несчастья.
Твоя вина, кричал Старик. И то, что случилось с Берной, и с Ульфом. И не только с ними. Всё это его вина, в которой он боится признаться. И будет обвинять других до последнего. Если бы он не оставил её…
— Знаешь, до того как всё это началось, — парень попробовал лечь поудобнее, но слишком проваливался в мягкий матрас. — Я мечтал узнать хоть что-то о Старом мире. Теперь знаю больше многих. И вижу, что мир был совсем не таким, как в моих мечтах. Мир войн и уничтожения. Может быть, поэтому он так нравился дедушке. Тот был бы там, как дома.
Людвиг грустно улыбнулся и присел.
— В том мире было много хорошего, — сказал Эйнар.
— Да. Было и хорошее, и плохое. Сегодня утром я думал, почему же выжило только плохое. И почему неизвестно об остальном? Неужели из-за того, что это запретила Церковь? Но я уже столько раз видел, как эти запреты нарушают.
— Я тебе не отвечу, — Эйнар сел поудобнее и подпёр голову кулаком.
— Это был вопрос… Как ты говорил?
— Риторический?
— Да, точно. Я не ждал ответа. Но всё же каким бы ни был Старый мир, вряд ли он заслужил забвения. Забыт, но не прощён.
Эйнар дотянулся до тарелки и взял один безвкусный брусок. Хотя какой-то вкус он различал, что-то между землёй и бумагой. Людвиг так и смотрел в потолок, почти не мигая.
— Тебя что-то другое гложет, — сказал Эйнар. — Я же вижу. Рассказывай.
— Ты прав. Я всё думаю о том, что сделал вчера. Сначала недоумевал, как я вообще мог убить человека? Как такой трус, как я, мог убить кого-то? А потом понял, что меня же учили этому с самого детства. Я как те древние машины для убийств. Вижу цель и наношу удар.
Он перевернулся набок.
— Однажды дедушка рассказал мне историю, которая произошла в Старом Мире. Машина с красными глазами выслеживала женщину. Она должна была родить ребёнка, который через многие годы стал бы великим полководцем и одолел армию машин. Женщина в итоге спаслась и победила врага. Ты не слышал?
— Слышал, — Эйнар улыбнулся. — У этой истории есть продолжение.
— Расскажи потом, — попросил Людвиг. — Тогда ночью я уснуть не мог, боялся, что в темноте загорятся красные глаза машины и она кинется на меня. Побежал к дедушке, а он говорит, не плачь, машина давно мертва и никогда не придёт.
Он вздохнул и покрутил тонкое колечко на пальце.
— А где-то сейчас в этих краях родители баюкают ребёнка, говорят, не плачь сынок, Одноглазый Демон мёртв и не придёт за тобой.
Он вытер глаза кончиком одеяла.
— Когда я слышал рассказ кузнеца в Фоллерволте, — продолжил Людвиг. — Больше всего я боялся, что стану таким же чудовищем, про которое он говорил. Но в глубине души я был уверен, что это невозможно. Но теперь не знаю. Я боюсь того, в кого могу превратиться.
— Ты таким не станешь.
Парень отмахнулся.
— Нам никогда не говорили, что такое Цена Огня. Может, они хотели проверить, будет ли готов новенький пойти дальше, когда узнает правду. А до этого момента они лгали. Мне всегда лгали. Все те, кого я знал раньше, у них только и разговоров, что о войне, как это почётно и выгодно. Все так говорили, кроме Рейма. Он не врал о смерти, об убийствах и войне. Ведь для него убить врага это само собой разумеющееся. Хуже ли это лжи? Я не знаю. Он не лицемерил, как остальные, но это он научил меня убивать. Я запутался, Эйн.
— Я тоже.
— Ещё говорят об ошибках, которые нельзя допустить… Хм, я кое-что заметил, тебе это тоже станет интересно.
— Что?
— Я целый день был в твоём клане, и никто словом не обмолвился об ошибках прошлого.
Эйнар потёр бровь и хмыкнул.
— Действительно, мы так не говорим. Хм, даже не задумывался. Но мои предки не жили в убежищах. Когда Старый мир умирал, они захватили какую-то военную базу, где были дрэки.
— Может это причина? — Людвиг даже оживился. — Вас-то не заботят чужие ошибки, а вот мы… вдруг всё пошло из убежищ? Было бы разумно. Но хоть кто-нибудь задумывается, что это значит? Только и говорим, что нельзя их допустить.
Он поднялся и запахнулся в одеяло, ходя босыми ногами по полу.
— А что это за ошибки? В чём их причины? Почему о них говорят?
— Это три вопроса, — ответил Эйнар. Только что он хотел спать, но сон совсем пропал. — Я не знаю.
— Не ты один. Все говорят, что надо исправить ошибки. У нас, в Огненной, эти ошибки даже в клятве упоминаются. Но как мы можем бороться с ними, сжигая людей заживо? А если кто-то узнает, кто я такой, то сожгут уже меня. Это поможет не допустить эти самые ошибки? Или повесят тебя, за то, что ты ют. Какие ошибки это исправит?
Парень лёг на кровать.
— Все хотят не допустить или исправить что-то? Но как можно не допустить того, чего не знаешь? Я запутался. Это не для моего умишки.
Людвиг закрыл глаза и засопел, будто заснув. Эйнар попытался устроиться в кресле поудобнее. Идти назад, мимо всех этих роботов, совсем не хотелось. Он вспоминал рассказ Старца. Что-то в нём не сходилось. Но Анхель понимает, как работает Сеть и может её использовать. Доверилась бы ему Берна? Но она погибла, и Эйнар не знал, что делать с делом всей её жизни. Может, стоит положиться на того, у кого получится?
— Что-то не сходится в его рассказе, — пробормотал Людвиг, не открывая глаз. — Церковь говорит, что Старцы продали мир. Но откуда это взялось? Старцы и вправду получили своё бессмертие, хоть и не то, что ожидали. Эйн, как думаешь?
— Спи. Нам с тобой ещё идти через заражённые земли.
— Может, попросим у Анхеля какую-нибудь магическую телегу из старых времён? — Людвиг улыбнулся. — Только если нас в такой увидят, то сожгут прямо в ней. А тут можно что-нибудь включить? Я бы посмотрел, та история мне очень понравилась. Хоть немного отвлечься. Или тут нет ничего?
— А что ты хочешь увидеть? — раздался голос Рэмми и она сама появилась напротив кровати. Эйнар едва не рухнул с кресла.
— Ты была здесь? — Людвиг сел и закрылся одеялом.
— Можешь не прятаться, меня не привлекают такие молоденькие и тощие, — Рэмми села на стул. Платье проходило сквозь спинку. — Так вы хотели…
— Какого Вечного ты тут вообще делаешь? Ты видела и слышала всё?
— Разумеется, мои глаза везде.
Людвиг посмотрел на открытую дверь ванной и немного покраснел.
— Но не бойтесь, никто не слушал, пока вы шушукались. Анхель свято чтит приватность, а мне ваши домыслы неинтересны.
— Но ты же слушала!
— Я не могу не слушать, так уж я устроена
— Раз уж ты тут, — рыцарь задумался. — Я недавно видел такое длинное представление, как в театре, но другое. У тебя есть что-то подобное?
— Фильмы? Нет, уже нету, — сказала Рэмми. — Были, но система хранения данных вышла из строя.
— Жаль, я бы посмотрел. Тогда…
— Но у меня есть кое-что другое. Анхель раньше любил эту музыку, поэтому я сохранила её. Но пока молчу, а то прикажет удалить. Когда-нибудь он захочет это послушать. Может, вам понравится.
Рэмми исчезла. Откуда-то заиграла музыка, зеркало потемнело и на нём, вместо отражения, появился дом. Мужчины в древней одежде, больше похожей на женскую, сидели внутри, занимаясь какими-то непонятными делами. Появился усатый человек и начал петь на старом языке о том, что хочет освободиться.
— Кто это? — спросил совершенно обескураженный Людвиг.