Перед атакой Красной армии на Львов боевики АК рассредоточились в подвалах по всему городу. Оделись в польскую военную форму. И стали ждать развития событий. Наиболее горячие головы открыли бестолковый огонь по советским солдатам.
Когда Львов был освобожден, боевики АК полезли из пыльных щелей, выставили на каждом перекрестке и площадях вооруженные посты, демонстрируя, кто в доме хозяин. При этом обнаглели настолько, что останавливали военные машины, строго вопрошая:
— Куда едете?
В центре города они открыли свою комендатуру. И гордо объявляли, что трогать их нельзя, потому что это дело международное.
Положение складывалось глупое. Советская армия взяла город. А там хозяйничают непонятные личности. Что с ними делать — никто не знает. Военные могли бы их передавить в три секунды, но, не имея политического решения, вынуждены встречаться с лидерами АК, вести переговоры ни о чем и слушать похвальбу, как здесь польская власть цвести будет.
По сложившейся традиции сразу же после взятия города Ясный присмотрел резиденцию НКВД — небольшое здание рядом с гостиницей около Большого Львовского театра и памятника Мицкевичу. Там же обустроился и Хрущев. И на втором этаже руководитель республики и его главный силовик за чашкой чая устроили совет — что делать дальше с этой АК. Большого вреда от нее пока не было, но это как комар ночью — визгливый, неугомонный и спать спокойно не дает.
— Надо снимать эти посты, — заявил Ясный.
— Я на себя такую ответственность не беру, — возразил Хрущев. — Надо ждать указаний.
Действительно, кто знает, какие переговоры идут наверху. Это только Сталин вправе решать. Очень просто тут сесть в лужу, ведь у СССР с союзниками отношения неоднозначные, а АК находилась под покровительством Британии.
Через час в кабинете появился связист из специального подразделения НКВД и поставил на стол аппарат правительственной связи, объявив:
— Все готово. Можете звонить.
Хрущев снял трубку, помешкал, а потом потребовал соединить его со Сталиным. При этом его рука дрожала. Он панически боялся вождя.
Телефон все время был занят — Верховный разговаривал с фронтами. Ясный с Хрущевым сидели друг напротив друга, и напряжение росло. Звонок к Хозяину — это всегда испытание и нервов, и интеллекта. Нужно быть очень убедительным.
Наконец соединение прошло.
— Приветствую, Никита Сергеевич, — ровным голосом произнес Сталин. — Быстрее освобождайте Львов и превращайте его в наш советский город. Особое внимание на обеспечение его продовольствием. Львов — третья столица Украины. Займитесь приведением его в порядок. Бросайте генеральские погоны. И приступайте по-настоящему к ликвидации последствий войны.
Это фактически был приказ Хрущеву оставить должность члена Военного Совета фронта.
Никита Сергеевич в двух словах описал сложившуюся ситуацию.
— А в отношении аковцев, — спокойно продолжил главком, — арестовать комендатуру и изолировать, а заодно и тех, кто будет оказывать сопротивление.
У Ясного будто крылья выросли. Как же он ждал этих слов.
— Я пошел, — воскликнул он, вскакивая с места.
Почти бегом спустился по лестнице, жестом приказав следовать за собой своим помощникам. Верный «ГАЗ‑61» и машина сопровождения рванули в сторону комендатуры.
Вход там стерег нахальный офицер АК.
— Кто такие? — обмерил он презрительным взглядом толпу из шести генералов и офицеров. — Зачем идете?
— Да пошел ты! — Ясный резким движением руки отшвырнул поляка прочь и прошел вперед.
В комендатуре царила суета. Ну прямо госучреждение — люди в польской форме, четырехугольных фуражках-конфедератках куда-то бегут, что-то решают.
Комендант восседал в своем шикарно обставленном просторном кабинете, куда стащили отовсюду мебель получше.
— Что вам надо? — спросил он по-украински без намека на акцент.
— Ну что, самозванцы, — мстительно прищурился Ясный. — Вы арестованы. Ибо являетесь противниками советской власти, подлежащими изоляции.
Важность коменданта испарилась. Он заверещал как подраненный свин, подготовленный к мясозаготовке:
— Мы телеграфируем о вашем произволе правительству в Лондоне!
— А нам плевать. И на Лондон. И на твое правительство.
Действительно, после указания Сталина можно было плевать хоть на весь мир. Была задача, и ее надлежало исполнить.
Тут подъехали еще полсотни бойцов охраны. Всех, находившихся в здании, разоружили и задержали. А потом сняли быстренько все посты АК в городе, сопротивлявшихся образцово-показательно поколотили.
Задержанных изолировали под надежным присмотром, а на следующий день на самолете отправили для производства дознания в Полтаву, где располагался пункт Главного разведуправления Наркомата обороны и Прокуратуры СССР.
Больше масштабных столкновений с АК не было. Правда, лондонские правители долго еще писали письма Сталину и клялись в верности ему, призывая в знак дружбы вернуть им Львов. Сталин отвечал выдержанно и дипломатично: «Мы вас любим и уважаем, но Львов — это советский город, а Польше и так немало нарежут земли по итогам войны».
Сталин рассчитывал в ходе послевоенного мироустройства, что Польша будет в орбите Советского Союза. И делал ставку на просоветскую Армию Людову, которая формировалась в СССР, и на польских коммунистов. Лондон махнул на всю эту ситуацию рукой.
Но Ясный чувствовал, что польский вопрос не закрыт. Да, АК здесь больше нет. Но поляки не могли уйти просто так. И оперативный состав НКВД был сориентирован на выявление польской агентурной сети.
Работа пошла неожиданно резво. Оперативным путем чекисты нашли подходы к резидентуре. И в считаные дни вскрыли и прихлопнули во Львове разветвленную агентурную сеть, раскинувшуюся на всю Западную Украину и Белоруссию. Подчинялась она непосредственно премьеру Польши в Лондоне Владиславу Сикорскому, а потом его преемнику и именовалась подпольным Центром. Главная его цель — отделение Белоруссии и Украины от СССР и присоединение к Польше. Для этого проводилась антисоветская деятельность и дестабилизация обстановки на освобожденных от гитлеровцев территориях. Снабжала его Англия, притом очень неплохо. Валюта, золото, ценности — много чего изъяли оперативники при обысках. И все эти богатства были для расширения агентурной сети. Также были изъяты мины, оружие, боеприпасы — готовились поляки и к активной террористической деятельности. А комендатура Львова была производная от этого Центра.
Глава 24Вспомним, как на запад шли по Украине
Обыватели Львова приняли новую власть. Об этом говорила хотя бы забавная картинка. Проезжая мимо только что открытого РОВД, на котором уже висела вывеска и на пороге стоял часовой, Ясный увидел перед входом толпу молодых и довольно смазливых женщин, неплохо одетых.
— Кто такие? — спросил нарком, выходя из машины. — Что стоите?
— Мы курвы, — объявила наиболее бойкая из проституток. — Пришли на регистрацию.
К порядку их приучили немцы. Как они занимали город — всех дам легкого поведения сгоняли на регистрацию и обеспечивали работой по специальности. Во Львове таковых было много, в основном полек.
Войска ушли дальше на Запад. А ситуация в городе складывалась тяжелая. И раньше Львов был местом, куда стягивался весь уголовный сброд. А тут еще немцы перед уходом нашпиговали его ворами и бандитами со всей Украины и Польши, а заодно агентурой и идейными бандеровцами. Вечером пройтись спокойно по улице было нельзя. Уличные разбои и убийства, вооруженные налеты на квартиры были в порядке вещей. Сидит офицер в парикмахерской, забегают бандиты и перерезают ему горло. Всякое отребье пыталось доказать — нет тут вашей власти. Милиция только разворачивалась. И надо было что-то срочно решать. Жестко. По законам военного времени.
Прикинув ситуацию, Ясный собрал несколько групп из наиболее подготовленных, смелых, проявивших себя в боях оперативных сотрудников. Половина из них были женщины. Нарком четко обрисовал задачу. Возражений ни у кого не было.
И вот бандюги, вышедшие ночью на вольный промысел, видят удивительную сцену — по улице идет хорошо одетая, как из театра, женщина. Одна! На руках муфта. Ну просто мечта разбойника — аж слюнки текут.
Компания подваливает к «мадаме»:
— Цацки, шмотки снимай, морда!
Из муфты женщина извлекает пистолет. И расчетливо, в лоб, укладывает всех нападавших. Потом контрольные выстрелы. Все, можно идти дальше. Утром тела приберут. А ночь еще не закончена.
Обычно оперативники разбивались на группы по два-три человека. Но наиболее подготовленные действовали в одиночку.
Поутру наступала страда — собирали трупы. Десяток. Потом меньше. Через несколько дней бандиты стали бояться появляться на улице.
Одновременно запустили скрытые патрули. Были нанесены удары по малинам, местам сосредоточения преступного элемента. Кто-то в розыске, кто-то без документов. У кого-то статья на морде написана. Всех на разбор. Потом кого в тюрьму, а кого на выселки. И сбежать не получалось — выходы из города перекрыты войсками НКВД.
За три-четыре дня Львов стал относительно спокойным городом.
Между тем Хрущев, мотавшийся по освобожденным территориям и часто бывавший во Львове, однажды заявился со своим вторым секретарем Коротченко на базу к Ясному. И начал жаловаться:
— В Киеве от бандитов не пройти. Как ты их тут вывел? Давай и там так.
— Это экстренные меры, — нарком объяснил в двух словах свои действия.
Хрущев заметно погрустнел. Коротченко, наоборот, загорелся:
— А давай.
— Только нужно разрешение из Москвы, — сказал Ясный.
— Я позвоню, — пообещал Хрущев.
Через некоторое время он сказал, что все согласовал с верхом, хотя, скорее всего, ничего ни с кем не согласовывал. И нарком направил свои проверенные бригады зачищать Киев.
На наведение порядка там потребовалось пять дней. После чего люди смогли спокойно гулять вечерами по улице…
К Львову тяготело несколько областей Западной Украины, являвшихся истинными бандеровскими заповедниками. Поэтому именно в этом городе Ясный устроил свою штаб-квартиру по борьбе с украинскими националистами во Львовской, Станиславской, Дрогобычской и Черновицкой областях. Там же размещалось и Управление по борьбе с бандитизмом. Заместитель наркома Строкач отвечал за Ровенскую, Тернопольскую и Волынскую области.