Однако противники СССР по холодной войне не перестанут кормить украинские националистические центры на Западе. И хотя толку от них не будет никакого, но будет тлеть надежда — если вдруг случится невероятное и Советский Союз ослабнет, именно эти организации станут базой установления контроля над украинскими территориями.
В марте 1946 года из Москвы сообщили, что генерал-лейтенанта Ясного переводят на ответственную работу в столицу.
Новость обрадовала новыми горизонтами и перспективами. И возможностью перевести дыхание от вечной войны.
Дела он передал своему заместителю генерал-лейтенанту Тимофею Строкачу — гибкому, компетентному специалисту. Вечером в кабинете за чашкой чая они стали подбивать итоги деятельности наркомата за 1943–1945 годы. В боях с банподпольем погибло около восьми тысяч сотрудников НКВД. На освобожденной территории оуновцы убили больше тридцати тысяч коммунистов, комсомольцев, представителей советских органов, колхозников и рабочих. Во время немецкой оккупации под руководством гитлеровцев ими убито до 800 тысяч мирных граждан. Органами НКВД уничтожено около 140 тысяч националистов. Проредили их хорошо, но, как история покажет, мало.
Глава 27Москва — как много в этом звуке
31 октября 1945 года Нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия писал Сталину:
«Представляем на Ваше усмотрение кандидатуры для укрепления руководства НКГБ.
В качестве первого кандидата можно назвать Ясного В. С. В первые два года войны он был начальником НКГБ Горьковской области. В июле 1943 года назначен Наркомом Внутренних Дел Украины. До войны в течение 4 лет был на оперативной работе в органах государственной безопасности, куда взят с партийной работы (секретарь райкома Сталинградской области). Считаем возможным рекомендовать Ясного первым заместителем наркома Госбезопасности с тем, чтобы через 1–2 месяца утвердить его наркомом».
У Ясного изначально с Берией отношения складывались странные и напряженные. По своему характеру Лаврентий жестко давил на подчиненного, не умевшего лебезить и заискивать, а во время визитов на Украину выговаривал Хрущеву, что НКВД плохо борется с националистами. Первый секретарь, зная, какие усилия прилагаются, отвечал:
— Ерунда.
Но у Берии было одно качество, которое делало его серьезным политическим деятелем. Он, сжав зубы, терпел неприятных ему людей, умевших делать дело. Помогал им, продвигал. Потому что дело прежде всего. И он понимал, что эффективная борьба с украинскими националистами — это заслуга Ясного. Кроме него, так хорошо эту работу не сделал бы никто.
Однако в Наркомат госбезопасности Василию Степановичу попасть было не суждено. Начались перестановки наверху, и Ясного назначили первым замнаркома внутренних дел СССР.
Он вернулся в свою любимую Москву, которая приходила в себя после страшных испытаний, восставала еще краше прежней. Идя по улицам и дыша городом, генерал натыкался взором на знакомые места. Вон в том доме у Разгуляя была конспиративная квартира. А через ту сквозную арку секретарь венгерского посольства ушел от слежки. А вон Хлебниковский переулок, где копали подземный ход в особняк военного атташе Германии. Многие дома и улицы несли на себе отпечаток его воспоминаний.
Ему выделили пятикомнатную квартиру в центре города, служебную дачу в Серебряном Бору. Апартаменты из нескольких комнат в только что построенном монументальном здании на Огарева, 6, где расположился НКВД СССР.
В его распоряжении были две мощные машины: правительственный «ЗИС‑110» и бронированный «Мерседес» из гаража рейхсканцелярии, принадлежавший некогда рейхсминистру внутренних дел Германии Генриху Гиммлеру, — зверский механизм с двумя двигателями, форсажем, с места срывался как бешеный, но очень тяжелый. Весной Ясный ехал из Москвы в Ленинград, по дороге завернул в село в стороне от трассы. Метров через десять «Мерседес» намертво врос в грунт. Пришлось генералу через непогоду идти пешком. Эта техника для немецких дорог.
Московская жизнь! Теперь генерал-лейтенант мог спокойно, без вооруженной автоматами охраны, передвигаться по городу, не ожидая в любой момент выстрела или взрыва фугаса. Обычно он ходил на работу пешком, вместе с беззаботными, спешащими на заводы и в учреждения москвичами. Душой он вернулся с войны.
Первый заместитель наркома — это общие вопросы. В его ведении находилось делопроизводство, хозяйство. А хозяйство у МВД (в марте 1946 года наркоматы были переименованы в министерства) было колоссальным. Внутренние и пограничные войска, милиция, ГУЛАГ. Целая империя.
Он только вошел в курс дела, как его вызвал нарком Круглов и хмуро объявил:
— «Дальстрой» взорвался.
— Главк? — не понял генерал-лейтенант.
— Пароход «Дальстрой».
— И как он взорвался?
— Это ты мне и расскажешь. Назначаешься председателем комиссии.
Ясного ждало детективное расследование с неожиданными поворотами.
Глава 28Теория большого взрыва
В 1946 году Чукотка и Колыма давали более девяноста процентов золота. Восстановление городов и промышленности, расплата за ленд-лиз — на все нужен благородный желтый металл.
В тех суровых местах не было обычных органов власти. Всем правил великий и ужасный Дальстрой — подразделение МВД СССР. Территория разбивалась на районы, которыми, в свою очередь, тоже руководили сотрудники внутренних дел.
Дальстрой — это сотни тысяч человек. Свои заводы, предприятия, флот. Основная рабочая сила — заключенные, вольноотпущенники и артельщики, тоже по большей части из ссыльных. Все золото из свободного оборота исключено, и его присвоение каралось нещадно.
«Будь проклята ты, Колыма,
Что названа черной планетой.
Сойдешь поневоле с ума,
Оттуда возврата уж нету».
Такие песни пели заключенные, добывавшие для страны золото. Тяжелый климат. Морозы. Жестокие законы. Как раз начинались «сучьи войны» у блатных — шла поножовщина между ворами старой и новой формации, зоны подбивались на бунты, администрация жестоко подавляла их. Золото должно идти в страну бесперебойно. И оно шло.
Связь с Дальстроем была одна — по железной дороге до приморского порта Находка на северо-западном побережье Японского моря. На берегу залива часть территории была передана Дальстрою под перевалочный пункт. С вагонов грузы перегружались на пароходы и отправлялись морем до Магадана.
В 1935 году был создан флот Дальстроя. В него входил купленный в Нидерландах пароход класса «Либерти», названный «Генрих Ягода», а после конца всесильного наркома переименованный в «Дальстрой».
Золотодобыча требует очень много взрывчатки, в основном аммонала. В Находке его скопилось несколько тысяч тонн. За взрывчаткой прибыл пароход «Дальстрой». Начались погрузочно-разгрузочные работы, для которых содержался целый лагерь.
24 августа 1946 года порт Находку потряс страшный взрыв. В письме на имя Сталина Круглов писал:
«В результате пожара и взрыва в бухте Находка уничтожен пароход «Дальстрой» и грузы в количестве: взрывчатки — 917 тонн, сахара — 113 тонн, промтоваров — 125 тонн, зерна — 600 тонн, металла — 392 тонн, всего на сумму 9 млн рублей; на сгоревших складах Дальстроя уничтожено промышленных и продовольственных грузов на сумму 15 млн руб. и взрывчатки на сумму 25 млн руб. Убито и умерло от ран 105 человек, в том числе военнослужащих — 22, гражданского населения — 34, заключенных — 49. Ранено и находится в лечебных заведениях 196 человек».
Часть порта смело взрывной волной. Залив был окружен возвышенностями с оборонительными сооружениями, принадлежащими погранвойскам и Тихоокеанскому флоту. Взрывом снесло окопы, блиндажи, артиллеристские установки.
С учетом значения Дальстроя для страны и угрозой снижения золотодобычи расследование было лично на контроле Сталина. И его интересовало не то, кого сочтут виновным, а истинные причины произошедшего, дабы избежать подобного впредь.
На летном поле под Москвой собрались восемь членов комиссии — прокурор, следователи, знаменитые инженеры и химики. Подрулил принадлежащий летному отряду МВД пассажирский самолет «ЛИ‑2» — копия американского «Дугласа», в народе прозванный «Иван-Дуглас». Приняв пассажиров, самолет взмыл над аэродромом и взял курс на Приморский край.
«ЛИ‑2» был медлителен, в салоне холодно, вибрации, шум винтов. Полет выдался долгий и тяжелый. Но долетели в целости и сохранности.
По прибытии члены комиссии кинули вещи в гостиницу с видом на океан и отправились работать по плану. Эксперты стали осматривать место взрыва. Остальные принялись за допросы с целью детально восстановить последовательность событий.
Выяснилось, что привезенную взрывчатку обычно сгружали с вагонов под навес. Потом на грузовиках везли на специальную площадку для аммонала за шесть-семь километров. А оттуда уже доставляли на корабль.
Через несколько дней комиссия в мельчайших деталях восстановила порядок проведения работ и обстоятельства, предшествующие взрыву. Одно плохо — причина взрыва оставалась загадкой.
Состоялось по этой теме несколько достаточно нервозных совещаний у первого секретаря Приморского крайкома Николая Пегова. Там присутствовал командующий Тихоокеанским флотом легендарный Иван Юмашев, который воевал на кораблях еще в Первую мировую. Адмирал больше всех возмущался взрывом, повлекшим большие потери средств береговой обороны. И готов был обвинять в этом всех подряд.
Москва ежедневно требовала ответа — а сказать было нечего. Версия о диверсии отпала сразу — никакому злоумышленнику такой взрыв устроить не по силам. Значит, причины в хранении взрывчатки.
— Нарушений при хранении было много. Но по науке из-за них взрыва быть не могло, — пламенно заверял на заседании комиссии главный химик.
— Значит, наука не все знает, — сказал Ясный, тоже имевший к химии некоторое отношение. — Нужны исследования.
С ним согласились. Во Владивостокском химическом институте имелись соответствующие условия. И ученые принялись за работу.