в и долин. Развернув карту, он быстро всмотрелся в нее и расплылся в улыбке.
— Вот именно! — воскликнул он.
— Что? — спросил Орвейн.
— Ты не видишь?
Лейстер догадался первым.
— Перевалы-близнецы! — сказал он.
— Да, — кивнул граф, выпрямляясь. — Перевалы-близнецы. Гельты выбрали удачный путь, чтобы вернуться к себе, но путь этот не самый короткий.
— И не самый простой, — отметил Орвейн. — Мы бы никогда не стали искать их там. Или сделали бы это слишком поздно, обнаружив патруль…
Теожен с благодарностью повернулся к Лорну:
— Спасибо, рыцарь. Вы оказали нам неоценимую помощь.
Затем обратился к вассалам:
— Господа, завтра на рассвете мы отправляемся в экспедицию, из которой вернемся не все. Выберите лучшие клинки, лучших людей и лучших лошадей. Расходимся! Вы знаете, что делать.
Все кивнули и разошлись, бряцая доспехами и шпорами, чтобы отдать приказы своим людям. В зале остались только Лорн с графом Аргором и Орвейном. Наступил вечер, который должен был очень скоро смениться ночью, как обычно бывает в горах. Подул северный ветер, свежий и сильный.
Теожен молча протянул руку.
Лорн вручил ему письмо Верховного короля и принялся ждать. Граф распечатал письмо и быстро просмотрел его. Затем он тщательно сложил листок и убрал в рукав. Движения его отличались неспешностью; было заметно, что граф о чем-то напряженно думает.
Наконец он посмотрел на Лорна, словно надеялся отыскать на его лице ответы на вопросы, которые задавал себе. Взгляд задержался на руке, перевязанной кожаным ремешком, на которой Лорн также носил ониксовый перстень с серебряной печаткой в виде волчьей головы поверх двух скрещенных шпаг. У Теожена был почти такой же перстень, разве что на нем не было изображения королевской короны. Насколько знал граф, такой перстень существовал в единственном экземпляре, и он видел его только на безымянном пальце Верховного короля.
— Король назначил вас Первым рыцарем королевства, — сказал он, констатируя факт.
— Да, — ответил Лорн.
— Вам известно содержание этого письма?
Лорн отрицательно покачал головой.
Он не знал, что пытается выяснить граф и какие вопросы вызвало у него королевское послание. Он не знал содержания письма, но догадался, что то поставило перед графом некую задачу и что он, Лорн, как-то причастен к ней.
Теожен резко встал и, удаляясь решительным шагом, категорично заявил:
— Сегодня вы ужинаете за моим столом, рыцарь. Далее вы вправе оставаться под моей крышей так долго, как пожелаете. К несчастью, как вы понимаете, я не смогу составить вам компанию.
— Я не остаюсь, — отозвался Лорн.
Теожен замер.
— Вы проделали долгий путь от самой Цитадели. Отдохните.
— Я еду с вами завтра.
Не было заметно, что графа это обрадовало.
— Я знаю вашу историю, — сказал он, думая о Далроте, о Тьме и об испытаниях, которые перенес Лорн.
— Тогда вы знаете, что я сражался с гельтами и что моя помощь может оказаться ценной для вас. Кроме того, одна шпага, возможно, перевесит все. Вы не подумали об этом? Вы ожидали, что вам пришлют подкрепление? Вы недавно насмехались над этим, но я и есть подкрепление. И меня направил к вам сам Верховный король.
ГЛАВА 4
Первое славное деяние Эрклана II состояло в том, что он освободил провинции Верховного королевства, которые захватил Иргаэрд. Второе состояло в том, что он отомстил за своего отца, чью жизнь отняла Шпага Дракона. Третье же состояло в завоевании Вольных городов, ибо Верховный король не довольствовался тем, что вернул под свой контроль земли, которые ранее принадлежали его стране. Он завоевал Вольные города, вытеснив оттуда армии Черной гидры, и те возвратились в Иргаэрд, за море Туманов и его хмурые берега.
Этим утром Верховный король не нашел в себе сил подняться. Он лежал в своей комнате, затененной черными и серыми драпировками, отказывался от еды и согласился только смочить губы в бокале медового вина. Слуги совершили его туалет так, как если бы обмывали покойника.
Вечером король позвал к себе Норфолда.
— Новости от Лорна? — спросил он.
В воздухе тяжело пахло благовониями, которые должны были приглушить запах больного старческого тела.
— Никаких, — ответил капитан королевской охраны.
Он был облачен в доспехи. Шпага на поясе, знаменитая серая кираса и шлем с гребнем под мышкой.
— Как вы думаете, он уже прибыл в Аргор?
«Если он вообще поехал в Аргор», — подумал Норфолд.
— Без сомнения, — подтвердил он.
— Тогда он уже встретился с графом. И вручил ему письмо.
Задумчиво помолчав, Верховный король добавил:
— Хорошо. Да, хорошо… Хорошо…
И, собравшись с мыслями, продолжил:
— Когда Теожен откроет письмо, он поймет. Я знаю. Он поймет. И сделает то, что должен…
Норфолд помрачнел и ничего не сказал. Он был солдатом и умел молчать, держа свои чувства при себе.
Но старый король знал капитана достаточно хорошо, чтобы угадать, о чем тот думает.
— Вы осуждаете мой выбор, Норфолд.
— Государь, я не вправе делать этого.
— Я знаю ваше мнение.
Верховный король ждал, чтобы Норфолд объяснился, и тот, поколебавшись, произнес:
— Вы назначили его Первым рыцарем королевства, государь.
— Вы не считаете его достойным этого? А я вот помню, как когда-то вы желали, чтобы однажды он сменил вас на посту главы Серой гвардии.
Норфолд кивнул и сказал напряженным голосом:
— Он совершил предательство. Он позабыл о чести и долге.
— Это было несправедливое обвинение. Заговор. Он невиновен.
Норфолд промолчал, гадая, кого из них двоих старается убедить Верховный король.
— Вы не любите Лорна. Вы никогда не любили его. И теперь… И теперь вы завидуете ему.
— Уверяю вас, это не так, государь.
— Нет, так, — настоял старый король тягучим голосом. — Завидуете. Завидуете…
— Но вы назначили его своим представителем, — взволнованно продолжил Норфолд. — С этим перстнем на пальце он… он — это вы! Он говорит и действует от вашего имени.
— Я знаю.
— А если ему в голову придет мысль ослушаться вас, государь? А если он злоупотребит властью, которой вы наделили его, и…
— Я знаю!
Верховный король был похож на мумифицированный труп: иссушенная кожа, исхудалые члены, костлявая грудь, впалые щеки, выступающие скулы, запавшие глаза и вытянувшиеся в нитку губы. Внезапно во взгляде короля загорелся огонь.
Он решительно отчеканил:
— Мне нужен борец, Норфолд! Рыцарь, который будет моей рукой, моими глазами и моим голосом! Который сможет спасти Верховное королевство. Защитить его от врагов. От Иргаэрда! От королевы! Который сможет защитить его от самой Тьмы!
Он так разгорячился, что сел на постели, глядя перед собой пламенеющим взглядом. Внезапно вновь обессилев, король опустился на подушки и произнес:
— Лорн — именно такой борец. Он… всегда был таким.
И Эрклан II зашелся в приступе кашля.
Норфолд позвал слуг и поддерживал государя, пока те не прибежали. Они взбили подушки, дали королю напиться и вытерли ему рот.
Капитан отступил.
Он чувствовал себя крайне неловко. Ему было больно видеть страдания короля, которого он чтил и свою привязанность к которому не мог выразить иначе, кроме как в грубой манере старого солдата. На своем веку он много раз видел смерть, но рядом с болезнью и неумолимым угасанием своего государя чувствовал себя бессильным и неуклюжим.
— Вот увидите, — сказал Верховный король, выставляя в его сторону тощий указательный палец. — Лорн докажет, что достоин моего доверия. А самое главное — он докажет, что достоин своей судьбы.
Он произнес эти слова с такой надеждой, что Норфолд помимо воли кивнул и растянул губы в ободряющей улыбке. Не желая в эту минуту ничего другого, кроме спокойствия своего короля, он не стал разубеждать его.
— И потом, он моей крови, — добавил Верховный король, теряя остатки сил и погружаясь в сон. — Это ведь что-то значит, верно? Моей крови… Это… что-то… значит…
ГЛАВА 5
Под предводительством графа Теожена они ехали верхом несколько дней подряд. Дорога вела их через горы, дикие долины и узкие перевалы к высоким гребням, где гнездились виверны. Запасы продовольствия были на исходе, но решимость победить придавала им сил; что до лошадей, то это были выносливые скакуны, приученные к суровым условиям аргорийских гор. Отряд держался и продолжал двигаться вперед, несмотря на препятствия, несмотря на усталость, несмотря на угрозы с небес.
Они разбили бивак на склоне горы, в просторной пещере, которая не только спрятала их под своими сводами, но, самое главное, скрыла свет их костров. Опасность заключалась не в том, что свет могли заметить гельты, по чьему следу они шли, а в том, что на них могли напасть виверны, выходившие на охоту по ночам. Стояла середина лета, то самое время года, когда молодняк пробовал свои силы в полете. Днем матери заботились о птенцах, которые представляли собой легкую добычу для больших одиноких самцов. Следовательно, они могли приступить к поиску пищи только с наступлением темноты и, голодные и задиристые, вели себя особенно агрессивно. Кроме того, именно по той причине, что сейчас был сезон первых полетов, Теожен и не мог прибегнуть к помощи своих виверньеров, чтобы обнаружить и догнать гельтов, которые грабили аргорийские земли. Летать над высокими долинами Аргора сейчас, когда самцы сидели в засаде, а самки атаковали при виде противника, было равносильно самоубийству.
Группа из нескольких человек во главе с Лорном получила задание обследовать дальнюю часть пещеры. Они вернулись оттуда, не обнаружив ни медведя, ни горного льва, в то время как солдаты заканчивали заниматься лошадьми и ставить лагерь. Как и все члены экспедиции, Лорн очень устал, но не подавал виду. Решительность Теожена поражала: неутомимый граф превратился в источник силы, которую ничто не остановит и которой можно лишь подчиниться. Тем не менее Лорн не был уверен, успеют ли они догнать гельтов, прежде чем будет слишком поздно, то есть прежде чем гельты переберутся на свою территорию. Судя по тому, что на лицах вассалов читалось сомнение, они задавались тем же вопросом. Но, как и Лорн, они молчали.