Конечно, нельзя исключить, что со стороны Джона Маршала это был тщательно рассчитанный риск. Еще со времени событий в Эксетере в 1136 году Стефан считался милосердным монархом, который не умел действовать с безжалостной решительностью. Возможно, Джон просчитал, что стареющий король не сможет хладнокровно убить пятилетнего мальчика. Если так, ставка в его игре была воистину ужасна. Осадная война в Средние века – это жестокое изматывающее действо, в котором значение морального духа было чрезвычайно высоко. В эту эпоху армии обеих сторон осады регулярно совершали акты жестокости, чтобы устрашить оппонентов или вынудить их изменить свои намерения. Осаждаемый гарнизон мог вывешивать изуродованные трупы пленных на стенах, расчленять тела и перебрасывать головы и конечности через укрепления. Нападавшие угрожали убийством пленных на виду осаждаемого гарнизона и, как правило, претворяли такие угрозы в жизнь. При рассмотрении событий 1152 года в таком контексте становится ясно, что Джон Маршал, конечно, мог надеяться на сохранение жизни его сыну, но такой исход был маловероятен. По сути, Джон решил, что успех в Ньюбери стоит больше, чем жизнь его маленького сына.
В последующие дни стало очевидно, что жизнь Уильяма Маршала оказалась под угрозой не единожды, а три раза. Сначала ему угрожало повешение, потом его намеревались поместить в катапульту, чтобы перебросить в замок с целью вселить страх в сердца защитников, и, наконец, решили использовать в качестве живого щита при лобовой атаке на стены, при которой у него не было ни единого шанса выжить. Говорят, мать маленького Уильяма – Сибилла – в тот период испытывала сильную боль и страдания, поскольку не сомневалась, что ее сына ждет мученическая смерть. Но гарнизон Ньюбери оставался непреклонным в решимости не сдаваться. Как же мальчик остался в живых? Ответ дает «История Уильяма Маршала», единственный уцелевший источник, описывающий эти события. Ее автор, вероятно, опирался на воспоминания самого Уильяма о Ньюбери. Согласно «Истории», руку короля раз за разом останавливала простая безыскусная невинность мальчика. Когда его вели на виселицу, он попросил разрешения поиграть с копьем стражника, а когда им готовились зарядить катапульту, он сам с улыбкой в нее залез, думая, что с ним играют. Очарованный ребенком, Стефан отменил казнь, заявив, что любой, кто обречет малыша на мучительную смерть, имеет не в меру жестокое сердце.
Говорят, что позднее Уильям играл с королем в «рыцарей» в его палатке, используя в качестве мечей стебли цветков. Мальчик уцелел, но много месяцев оставался в заложниках – вероятнее всего, больше года. Гарнизон Ньюбери в конце концов сдался, хотя Джону Маршалу удалось избежать плена, и король двинул свои армии на северо-восток против главного оплота оппозиции – замка Уоллингфорд. С этого времени начались серьезные переговоры относительно окончания гражданской войны, и условия мира были окончательно согласованы в Винчестере 6 ноября 1153 года. Стефан оставался королем, но его преемником становился сын Матильды – норманнский герцог Генрих. Только после установления мира Уильям Маршал вернулся в семью. Интересно, что в «Истории» сказано следующее: Уильям вернулся к отцу, и «его мать была счастлива вновь увидеть сына». О реакции Джона Маршала ничего не говорится.
Несмотря на очевидную эмоциональную отчужденность между отцом и сыном, Джон Маршал много значил для мальчика. Они не были близки, и в раннем детстве Уильям встречал Джона эпизодически и ненадолго. Однако не подлежит сомнению, что и при таких условиях Джон произвел неизгладимое впечатление на сына. Его образ – седого утомленного ветерана гражданской войны, с лицом, обезображенным ожогами, на котором уцелел только один глаз, – запечатлен в стихах «Истории», основанных на воспоминаниях Уильяма.
Позже Уильям не уставал восхищаться многими предполагаемыми качествами отца, считая его бесстрашным воином, преданным королю, и одновременно проницательным и амбициозным военачальником, любимым своими сторонниками. Остается неясным, что знал и понимал Уильям о политических махинациях Джона во время гражданской войны, о его безжалостном отношении к оппонентам, таким как Роберт Фицхьюберт. На первый взгляд создается впечатление, что Уильям простил отцу хладнокровное решение, которое тот принял во время осады Ньюбери. Став взрослым, он, вероятно, даже находил некоторое удовольствие в истории о своем плене и раннем столкновении со смертью, наслаждался самоуничижительной историей о маленьком мальчике, от которого отказался собственный отец, находя в ней поучительные уроки хитрости и чести. Представляется, что за его долгую жизнь она, в конце концов, приобрела статус своеобразного мифа творения. Маршал сумел подняться до немыслимых высот, однако всегда мог напомнить окружающим, что еще в раннем детстве он едва не был казнен королем.
Теперь уже никто никогда не узнает, произвели ли пережитый им в детстве опыт заложника и близость смерти – или, возможно, последующие размышления об этом – неизгладимый психологический эффект, и какой именно. Возможно, неоднократное повторение этой истории было неким защитным механизмом, помогавшим справляться с трудностями, но также Уильям мог считать действия отца и собственную судьбу естественными последствиями средневековой войны. Однако важно отметить, что в зрелые годы Уильям старался никогда не оставлять своих родственников, и даже рыцарей и слуг, в ситуациях, которые могли им грозить гибелью.
Глава 2Путь к рыцарству
Первые годы после освобождения Уильяма Маршала из плена прошли в относительном спокойствии. В Англии наконец закончилась разрушительная эра гражданской войны. Мир, заключенный в Винчестере, держался, и на короткое время король Стефан сумел восстановить в своей вотчине некое подобие королевской власти. Ему было уже под шестьдесят – внушительный возраст по меркам того времени, но все равно его смерть оказалась неожиданной. 25 октября его поразило то, что один из современников назвал «сильнейшей болью внутри, за чем последовало сильное кровотечение». В ту же ночь король умер. Как и планировалось, его место занял герцог Нормандский. 19 декабря 1154 года молодой анжуец (ему исполнился всего двадцать один год) был коронован и помазан как Генрих II.
Генрих, обладавший неуемной энергией и безграничными амбициями, со временем стал одним из величайших английских монархов Средневековья и центральной фигурой в жизни Уильяма Маршала. Генрих был человек среднего роста с короткими рыжими волосами (которые с возрастом посветлели) и проницательными серо-голубыми глазами, кроткими, когда он пребывал в спокойствии, и полыхающими огнем, когда он был в гневе. Молодой король основал новую династию – Анжуйскую, а величие и размеры его королевства затмили достижения его англо-норманнских предшественников[4]. Анжуйский мир, который некоторые современники уподобили империи, раскинулся от Шотландии до Пиренеев. В нем развивалась необычная карьера Уильяма Маршала.
Об оставшихся годах детства Уильяма не известно ничего. Изложив напряженную драму осады Ньюбери, «История» обходит конец 1150-х годов молчанием. Но, вероятнее всего, юный Маршал вернулся к жизни в семье. К 1160 году Уильям стал превращаться в мужчину. Его биограф сообщил, что он довольно скоро стал очень высоким юношей (хотя, учитывая, что в XII веке средний рост мужчины составлял 5 футов 7 дюймов, что примерно равно 1,7 метра, маловероятно, чтобы рост Уильяма превышал 1,8 метра). Кроме того, по мнению биографа, его тело было так хорошо сложено, что воплотить его было не подвластно даже самому искусному скульптору. Утверждают, что у Уильяма были изящные руки и ноги, каштановые волосы, смуглое лицо и такая большая промежность, что ему не было равных. Скорее всего, последнее утверждение относится к ширине его бедер и природной предрасположенности к езде верхом в седле. Короче говоря, Маршала легко можно было спутать с благородным римским императором древности. Словно понимая, что точность этого описания будет подвергнута сомнению, автор «Истории» добавляет: «Я могу утверждать это, потому что видел черты Уильяма и хорошо их помню». Хотя, по правде говоря, он мог встречать Уильяма только в более зрелом возрасте.
Вне зависимости от внешности и физических данных, не было никаких оснований предполагать, что Уильяма ожидает блестящее будущее, славное и богатое. Младший сын мелкого англо-норманнского аристократа мог надеяться прожить относительно комфортную жизнь (по стандартам того времени), но не достичь никаких особых отличий или известности. Низкое положение Уильяма в иерархии собственной семьи очевидно из юридического документа, составленного в 1158 году. В этой хартии, касающейся продажи земли Маршала в Сомерсете, Уильям был назван вместе с матерью, двумя сводными братьями и старшим братом Джоном. Причем имя Уильяма находилось последним в списке, и, если другие дети получили что-то от этой сделки – лошадь или некую сумму денег, Уильям не получил ничего. Джон, перворожденный сын от Сибиллы Солсбери, должен был унаследовать отцовские земли и должность главного королевского маршала, хотя к этому моменту должность превратилась в почетный титул, а реальную работу при дворе выполнял оплачиваемый администратор.
Единственное, что Уильям получил от семьи, – это имя Маршал, хотя официальный титул принадлежал его старшему брату. Маршал – ранняя форма фамилии, что довольно необычно для периода, когда людей идентифицировали по месту рождения, жительства или названию владений, отношению к родителям (король Генрих II почти всю жизнь называл себя «сын императрицы»), или по какой-нибудь отличительной физической черте (так, весьма корпулентного Людовика VI, короля Франции, звали Людовиком Толстым).
Уильяму не на что было опереться, кроме имени, поэтому его перспективы напрямую зависели от образования. Многие люди, жившие в XII веке, считали, что судьба индивида и его будущее определяется при рождении, и на ее изменение шансов нет. Известная святая Хильдегарда Бингенская, к примеру, утверждала, что мальчику, зачатому в двадцатый день после полнолуния, суждено стать грабителем и убийцей. Но кое-кто все же подчеркивал важность образования, подготовки и профессиональной практики. В тот период мальчиков благородного происхождения, как правило, отправляли из домашнего уюта к дальнему родственнику. Позднее детей стали закалять, отправляя в удаленную школу-интернат. Король Генрих II в детстве провел два года в Бристоле под попечительством своего родственника графа Роберта Глостера. Обычным возрастом для расставания с семьей считалось восемь лет. Но Уильяму Маршалу было уже двенадцать или тринадцать лет, когда о нем наконец вспомнили. Задержка может объясняться ухудшением положения его отца. Окончание гражданской войны урезало возможности Джона ловкостью и хитростью добиваться выгоды, а добиться долговременной благосклонности нового монарха он не смог. Он сохранил должность маршала, но краеугольный камень его власти в западной части страны, кастелянство в замке Мальборо,