Она встала и, подхватив юбку, сделала реверанс:
— Камилла Петровна Берггольц. А это моя подруга Александра Александровна Айвазовская.
— Очень приятно, — кивнула та, изящно присела, а затем устроилась в кресле. — А это Аки. Вернее…
— Я Акихара Самура, — сказала скромница тихим голосом и подняла на меня глаза. — И я…
Но вот что «она», узнать нам было не суждено, так как Аки снова уперла глаза в пол и принялась нервно крутить пуговицу. На стул она и не думала садиться, хотя он стоял у нее буквально под задницей.
— А я… — вдруг раздался голос и все повернулись к Устинову. — Женя…
Взрыв смеха заполнил комнатку, и снова скрипнула дверь. На пороге показался силуэт, залитый дневным светом.
Парень в наручниках щурился, но только на меня.
— Ваше благородие, вам нельзя! — вскочил Женя, но Ленский жестом остановил его.
Он был бледен и, прижавшись к дверному косяку, еле держался на ногах, но его голубые глаза были яснее некуда.
— Есть в постели дурной тон, господа. Пожалуйте в столовую.
А тут и столовая имелась… Неплохо устроился этот виконт Л., весьма неплохо! А чай с коньяком был вообще прекрасен.
Мы вшестером расселись вокруг длинного обеденного стола, и у каждого в руке теплилась чашка горячего чая. Даже Шпильке плеснули молочка, но она гордо отказалась.
Торт доверили резать Жене. В его руках сверкал врачебный скальпель — им он разделил кушанье на несколько частей.
Да, парень сильно волновался, чем и весьма веселил виконта Ленского.
Пока Женя старался разложить торт на тарелки и не закапать скатерть слюной, его благородие бегло рассказал нам о своей нелегкой судьбе: небольшая «шалость», суд и смертная казнь, которую в последний момент заменили вечной ссылкой в Амерзонию.
— Вы когда-нибудь смотрели в дуло ружья, которое вот-вот готовится пронзить вашу грудь? — задумчиво спросил Ленский, стоя перед камином.
Когда мы покачали головами, он ухмыльнулся.
— А вот мне пришлось. Целых две долгие секунды! Вся жизнь пронеслась перед глазами. А потом… Прощен!
И он расхохотался.
В подробности «шалости» виконт не стал вдаваться, но мы с Меттой сразу смекнули, что речь идет о каком-то политическом деле.
— При старом Императоре его бы точно расстреляли на площади, — заметила моя невидимая подруга, — повезло ему.
Ее соображения я пересказал Ленскому, и тот кивнул. Времена, как ни крути, изменились, и теперь вместо расстрела виконта отправляют на поруки «дяди честных правил» в далекую-далекую глушь.
— Глядишь, вас и вовсе простят через пару лет, — сказала Александра, но виконт только отмахнулся.
— К тому времени я там успею сдохнуть со скуки…
— Готово… — сказал Женя, поставив последнюю тарелку перед Камиллой.
— Простите, вредно для фигуры, — покачала Камилла головой, а хозяин купе просто махнул рукой.
Живот виконта был туго стянут бинтами — ему сейчас не до еды. Парень и сидел с трудом.
Себе Женя отчего-то положить забыл, и мне пришлось намекнуть ему, что и он достоин куска да побольше. Устинов сначала попытался опротестовать это решение, но потом сдался.
— Блин, я так люблю шоколад, — вздохнула Метта, попытавшись взять пальцем кусочек крема и потерпев неудачу.
Тогда она взмахнула рукой и сварганила себе еще один торт из воздуха. Скоро ее пухлые щечки были все перемазаны шоколадом.
В итоге лопать реальный торт с нами сели Александра с Аки. Уж они навернули так навернули!
— Кстати, насчет благодарности, — сказал я и повернулся к Жене, который ел торт маленькими-маленькими кусочками. — Как там Геллер? Жив?
— Угу. Блин, надо бы навестить… Я же помогаю дежурному лекарю, а утром обязательно делать обход. Зараза, совсем забыл!
Он посмотрел на часы — полдень уже прошел.
— Ваше благородие, позвольте откланяться? — спросил он Ленского, и тот кивнул.
— Вот и отнесешь ему кусочек. Все же он убил немало чудов.
Женя быстро схватил тарелку, от которой отказалась Камилла, и выскользнул из купе.
— Узнали, кто расцепил вагоны? — спросил я девушек, и едва Камилла открыла рот, как из коридора послышались громкие голоса:
— Я сказал, сюда нельзя! Это купе первого класса, как вы смеете⁈ Грязный нелюдь!
— Себастьян, кто там? — напрягся Ленский.
— Фоксы из теплушки! Назад, назад, или я вызову подмогу!
— Те смельчаки, который помогли перенести нас с Ильей? — гаркнул виконт. — Пусти их, дурак! Они мне жизнь спасли!
Дверь купе раскрылась, и порог перешагнул фокс Яр, с которым мы сцепились накануне атаки чудов. За его широким плечом показалась бледная физиономия слуги Ленского:
— Ваше благородие, он же…
— А ты чего тут делаешь⁈ — вскочила на ноги Камилла.
В руках Яр сжимал меч.
Аки, подпрыгнув со стула, испуганно вжалась в стену. Зазвенела упавшая посуда, и Александра сделала шаг навстречу фоксу. Ее глаза на мгновение сверкнули, а по купе прошелся мощный порыв ветра.
— Не подходи! — прошипела Камилла. — Еще шаг…
Яр пронзил девушек суровым взглядом, а затем повернулся ко мне и протянул оружие.
Меч оказался моим, и я не узнал его сразу из-за того, что видок у него был так себе. Клинок был весь искорежен и оплавлен — в общем и целом он напоминал скорее музейный экспонат, нежели боевой инструмент.
Да уж, придется искать оружейника, и срочно.
— Я вытащил его из башки той птицы, — сказал Яр и, проигнорировав девушек, положил меч на стол. — Когда она подохла, из нее выплеснулась масса энергии, и клинок сильно пострадал. Но я могу исправить это, если вы позволите…
Вдруг раздался веселый смех, и мы повернулись. Хохотал Ленский.
— Ох, как мне нравится это простодушие, — кивнул он. — Ты кузнец? Работаешь с магическим оружием?
Яр кивнул. Быстро же мы нашли оружейника.
— С благородными мечами я не работал, но кое-какой опыт у меня есть, — сказал он. — У меня, и у Томы. Это малость, ваше благородие, чтобы выразить благодарность от лица всего «четвертого класса» за то, что вы вышвырнули птицу. В теплушке не защита, а одно название, и если бы не вы…
Он замолчал.
— Вы едете общиной? — спросил я.
— Мы из одной деревни, — кивнул Яр. — Также позвольте мне как старшине от лица всех нас…
— Куда⁈ Куда? Сюда нельзя! — снова закричали снаружи.
Вдруг дверь снова раскрылась, и на пороге показалась Тома. Ей в руку пытался вцепиться слуга, но она наступила ему на ногу. Тот вскрикнул и зашатался.
— Себастьян, прекрати бросаться на людей! — вздохнул Ленский.
— Яр, не смей! — взвизгнула Тома, бросаясь к здоровяку, но тот уже сунул руку за пазуху и вынул наружу мешочек на нитке.
Развязав тесемки, Яр вытащил маленькую голубую пирамидку.
— … вручить вам это.
— Вах-вах! — раскрыла рот Метта, свесившись вниз головой прямо из потолка. — Энергия! Ням-Ням!
И потянула свои ручки к артефакту. Я посмотрел на нее строгим взглядом, и она, сделав кувырок, шлепнулась на незанятый пуфик.
— Зануда…
— Нет! — вскрикнула рыжая. — Отдай, я сказала!
Яр остался недвижим. Тома попыталась отнять геометрик, но фокс только оттолкнул ее.
— Не мешайся, Тома. Я уже все решил!
— Хочешь нас по миру пустить на новом месте⁈ И из-за этой… — и она ткнула дрожащей пальцем в Аки, — японки!
И, обливаясь слезами, Тома выскочила из купе. Себастьян едва успел отпрыгнуть.
Лицо Яра было словно высечено из камня. Ни разу не оглянувшись, он положил геометрик на стол.
— Спасибо, — сказал я, — но это слишком…
— Мало? — нахмурился Яр. — Увы, сударь, ничего ценнее у нас нет. Мы и так перевернули все…
— Ты не понял! — оборвал я фокса. — Во-первых, я не хочу принимать никаких подарков от фокса, который поднял руку на невинных женщин. Во-вторых, этот артефакт явно слишком дорог и для тебя, и для твоей Томы. Я на наличие артефактов не жалуюсь, а выжимать жилы у и без того небогатого «четвертого класса» — ниже моего достоинства. Спасал я не только вас, но и себя, и в любом случае дрался бы до последнего.
— Ух, лыцарь какой! — хихикнула Метта.
Вдруг снова открылась дверь, и на пороге показалась Тома. В ее руках был тяжелый мешочек.
— Тома! — зарычал Яр, но рыжая уже бросила нам на стол свою ношу. Ударившись о столешницу, мешочек зазвенел, и из него выкатилась парочка медных монеток.
— Возьмите! Только не…
— Дура! — зарычал Яр и точно бы ударил Тому, если бы в купе не раздался смех. Снова хохотал Ленский.
— Не обращайте на меня внимания, господа, — помахал он рукой и слегка пригубил чай. — Продолжайте…
Камилла, тем временем, увлеченно рассматривала геометрик.
— Уж простите, Яр и Тома, — хихикнула она, поставив пирамидку на место, — но ваш артефакт никуда не годится. Грани совсем никакие. Илья Тимофеевич, вам такая ерунда без надобности! Смотрите, что такое настоящий геометрик!
И Камилла сунула руку в карман и положила рядом с артефактом Яра ярко-красный кубик, который был вдвое больше. Ее примеру последовала Александра — сбоку уместилась серебристая призма на цепочке. Аки же бросила на стол еще одну пирамидку — розового цвета.
Я же тоже не стал стесняться и вынул свою геометрику.
С каждой вынутой наружу фигуркой лицо кузнеца мрачнело все больше. А вот зеленые глаза Томы все больше светлели.
— Мой кубик собран из двух пирамидок, — улыбнулась Камилла. — Их «совокупили» друг с другом, чтобы увеличить объем энергии, а также ускорить перезарядку. На это моему роду пришлось отвалить порядочно денег, — и она посмотрела на рыжую парочку, — а ваш геометрик, господа, куплен с рук у какого-то не самого умелого огранщика!
А вот тут Тома вспыхнула, но не стала перебивать молодую дворянку.
Но эта хвастунья была права. По сравнению с нашими артефактами, грани которых казались почти идеальными, пирамидка Яра отличалась кривоватой формой и была довольно тусклой.
— Значит так, господа мстители, — сказал я, поглядев на обоих. — Наверное, каждому очевидно, что вагоны расцепила не она, раз расцеп произошел в районе локомотива. Ваше благородие, — оглянулся я на Ленского, — вам что-то об этом известно?