Вдруг он замолк, словно подавился. В толпе тоже замолчали. Игра в гляделки продолжалась еще одно бесконечно долгое мгновение.
— Кто такая Аки?.. — завис в тишине одинокий вопрос, но ответа не последовало.
— Я тебе дам разгонять толпу! — послышался голос из шагохода и его слегка тряхнуло. — Хочешь, чтобы Аки раздавили, идиот⁈ Она же такая маленькая! А ну, дай сюда эту штуку!
— Камилла Петровна, потише, — ответили изнутри, — а то… Эй, пожалуйста, прекратите колотить моего жениха!
Под всеобщее удивление шагоход начал слегка покачиваться, а из-под его брони слышались звуки перебранки.
Внезапно остановившись, шагоход взревел:
— АКИ, ИДИ СЮДА! ИДИ КО МНЕ, МАЛЫШКА!
Бух! — и он снова шагнул вперед. По броне зазвенела пара камней, брошенных из толпы:
— Назад! Назад, бешеная тварь!
Тут крышка на «башке» шагохода откинулась. Поднялся столп пара, и в его клубах показалась голова в шлемофоне.
— Аки! Иди сюда, быстрее! — закричала чумазая девушка. — Иначе они тебя порвут!
— Камилла Петровна⁈ — охнула Аки откуда-то сбоку.
Приглядевшись, Шпилька увидела, что японку зажали между двумя топтунами и одним пузатым хрюксом.
— Эй ты, жирдяй! — зашипела девушка, вылезшая из шагохода. — А ну прекрати мять ее своим брюхом!
И ее глаза вспыхнули.
— Камилла Петровна, лезьте обратно быстрее! — и ей в плечи вцепились сразу три руки.
Девушка зарычала, и началась борьба.
— Эй, что за херня⁈ — закричал командир жандармов, оправившись от шока. — Почему внутри шагохода сидят какие-то две бешеные бабы? Сергеееей!
— Где это ты бабу увидел⁈ — резко переключилась на него девушка. — Я Берггольц, ты…
— Кхем-кхем, здравствуйте, — вдруг раздался громкий голос, и все на площади закрутили головами. — Прошу, не деритесь!
Шпилька открыла рот еще шире:
— Я Тамара Коршунова, которую вы пришли спасти, мои хорошие, — продолжало звучать из кошки как из колонки. — Я жива, со мной все в порядке.
Наконец, все нашли источник звука и напрочь забыли и про шагоход, и про жандармов с палашами. Толпа начала смыкаться вокруг фонаря, на котором сидела Шпилька с открытым ртом.
— Меня… Меня… Илья Тимофеевич можно?
Следом раздался какой-то трубный звук, будто кто-то выбивал нос.
— Ой, спасибо… Меня спас Илья Тимофеевич Марлинский! И мы пока в жандармерии, но вот-вот выйдем. Прошу вас, расходитесь. Идите домой. Не нарывайтесь на неприятности. Очень плохо будет, если кто-нибудь погибнет из-за меня. Брат! Яр! Помоги им разойтись. Повторяю, я жива, и со мной все нормально. Вы все молодцы!
— … идите домой! Идите домой! — повторяла Тома, а потом отстранила мою руку. — Думаю, достаточно.
Я посмотрел в окно. Народ действительно начал редеть.
— И хорошо, — кивнул я и улыбнулся девушке. — Маленькая, но победа.
Не думаю, что уйдут все. Самая активная часть останется, чтобы дождаться нашего с Томой выхода. Мы и не будем задерживаться.
— Илья Тимофеевич, — сказала она, и сделала такое движение, будто попыталась обнять меня, но сдержалась. — Но что мы будем делать дальше?
— Свалим отсюда, да и все. С тобой же все хорошо?
— Не уверена, — ответила Тома и обняла себя за плечи. Ее еще била дрожь. — Но я справлюсь.
И она с сомнением посмотрела на дверь.
— Вы думаете, нам дадут уйти после всего, что случилось? — тихонько проговорила она.
— Пусть попробуют мне помешать, — сказал я, и уже хотел направиться к выходу, как телефон на рабочем столе громко зазвонил.
Я остановился. А вдруг?..
— Минуточку, — сказал я и взял трубку. — Алло…
— Илья Тимофеевич⁈ — заговорили на «проводе» голосом Вернера. — Вы уже и тут наследить успели? Поздравляю! Газеты и радио завтра сделают вас героем дня!
— Добрый день, Альберт Борисович, — вздохнул я. — Да, я заезжал за подругой…
Нет, одно из двух — либо у него реально по всему городу жучки, либо он сам незримо присутствует в каждой комнате как какой-нибудь… Призрак?
Что, в принципе, одно и то же.
— И как? Как успехи⁈ Вы же о Тамаре Коршуновой, которую обвинили в нападении на дом Ленских?
Блин, и откуда он узнал? Хотя глупый вопрос.
— Как хорошо, что вы ее вытащили, Илья Тимофеевич! — продолжил болтать Вернер. — Передайте ее в руки родных и срочно в ШИИР! Вас там уже заждались! Ах да, передайте трубочку, пожалуйста, Штерну. Он как раз стоит в коридоре и подслушивает, каналья! ШТЕРН! ХВАТИТ СИДЕТЬ ПОД ДВЕРЬЮ! ШТЕЕЕЕЕРН!
Вдруг из коридора и вправду что-то дрогнуло, но быстро затихло. Подхватив телефон, я подошел к выходу и аккуратно выглянул.
За дверью действительно стоял шеф шардинской жандармерии Тимофей Борисович Штерн. Его глаза метали молнии, а кадык ходил в горле как поршень.
— Это вас, — сказал я, сунул ему в руки телефонный аппарат, а затем, взяв Тому за руку, направился вон из управления.
Очень хотелось на воздух.
Глава 12
Встретили нас как героев. Сильно поредевшая толпа взорвалась аплодисментами, а едва мы вышли за пределы жандармерии, как Тому, а затем и меня подхватили на руки и, немного покачав, куда-то понесли. При виде движущейся толпы, строй жандармов неохотно разошелся, и ручеек нелюдей, все истончаясь, потек по улицам Шардинска-17.
Из окон и переулков засвистели. Кто с радостью, а кто и явно издеваясь.
— Приятно чувствовать себя героем? — спросила Метта, порхая вокруг меня на маленьких крылышках.
— Угу, — кивнул я оглядываясь, — только неплохо бы понять, куда они нас несут?
Главное, побыстрее покинуть центр, где нас провожали либо удивленными, либо прямо озлобленными взглядами. В окнах домах и на тротуарах уже не продохнуть от зевак, а тут еще и люди с камерами пожаловали.
И да, основным объектом их внимания был я — вспышки загорались одна за другой, а объективы выцеливали мою физиономию. Чую, предсказание Вернера о «герое дня» — совсем не шутка.
— Главное, убраться подальше от очей Штерна, — сказала Метта, — Хотя, думаю, ему сейчас есть о чем побеспокоиться. Но, Илья… расслабляться все еще рано.
— Понимаю, такое унижение шеф вряд ли забудет. Умею же я заводить себе друзей…
Да и, собственно, наплевать. Нам сейчас главное убрать нелюдей с улиц, а то жандармы следуют за нами тенью. А еще и шагоход…
— Так, стоп, — прищурился я на огромный автомат, который тяжелой поступью двигался следом. — Аки⁈
И действительно… японка сидела прямо на броне, а из люка выглядывала личико Камиллы.
Так, кажется, вопросов появилось на десяток больше. И первый из них — а мы тоже можем прокатиться на этой шутке⁈
Скоро показались окраины города.
— Парни, — сказал я несущим меня нелюдям. — Это все, конечно, очень мило, но я советую вам побыстрее поставить нас на ноги, а потом самим свалить. Еще не хватало, чтобы жандармы решили переловить вас по одному.
Мордочки нелюдей резко напряглись, и не потому что они решили послушаться. Впереди показались три броневика и двигались они прямо к нам. На капоте каждого виднелся знакомый герб.
— Горбатов, сукин сын! — зашипела Метта.
Наша разношерстная компания остановилась у бараков. Меня с Томой поставили на ноги. Ее тут же закрыл собой Яр, да и остальные нелюди не стали отходить далеко. В чем нелюдям не откажешь, так это в чувстве локтя.
Броневик встал, и наружу выбрался сам Роман Арнольдович. Злой, невыспавшийся и, возможно, не трезвый. Во всяком случае, морда у него такая зверская, что ею впору идти с рогатиной на Винни.
— И неудивительно, — хмыкнула Метта и, щелкнув пальцами, начала уменьшаться в размерах. — Когда операция «Тварино» накрылась медным тазом.
— Ты хотела сказать Таврино?
— Сам как хочешь, так и понимай!
Горбатов направился прямо к нам. В его руке мелькала трость с набалдашником. На всякий случай я пробудил Источник, а еще заставил частички в «жучьей» руке быть наготове. Хрен знает, что ожидать от этого мудака.
Нелюди при виде барона в окружении телохранителей мигом расступились.
— Где мой сын, сволочь⁈ — рыкнул Горбатов, подходя ко мне вплотную и хватая меня за лацкан шинели. Набалдашник тут же уперся мне в грудь и засветился.
— Илья, осторожно! — воскликнула Метта. — Если он активирует артефакт, нам крышка.
— Ничего страшного, — улыбнулся я, схватив Романа Арнольдовича за руку. — Просто успей располовинить трость, если он взбрыкнет. Или отруби кисть.
— Так и сделаю, — мрачно проговорила Метта.
Жучки мигом забегали по его руке. Если начнет дурить, то не обрадуется.
— Откуда мне знать, где ваш сын? — с притворным удивлением ответил я брызжущему слюной Горбатову. — Вам лучше знать, как он любит проводить свободное время. Проститутки, алкоголь, наркотики?..
— Сволочь, ты знаешь… — шипел барон, сверля меня глазами.
Жучков, ползающих у него по рукаву он пока не замечал. Как и Метты, которая обратившись крупной пчелкой, прыгала по его лысине и жалила в самое темечко.
— Если с его головы хоть волосок… — шипел барон, пока Метта лупила его лапками.
— Осторожно с угрозами, Роман Арнольдович, — холодно отозвался я. — На нас смотрит половина города.
— Именно! Любитель нелюдей! — фыркнул Горбатов и скривился при виде Томы с Яром. — Думаешь, вытащил свою мохнатую шлюху из участка, и все? Свободен как ветер⁈ Скоро вы оба туда вернетесь…
Не успела его истерика перетечь в горячую фазу, как над нами нависла тень. Горбатов поднял глаза и побледнел.
— ПРОШУ РАЗОЙТИСЬ! — зарычал шагоход. — ЗДЕСЬ РАБОТАЕТ ШИИР.
Выругавшись, Роман Арнольдович убрал трость и попытался вырвать руку. Но мои «жучьи» пальцы держали его как тисками:
— Полагаю, ваш сын просто набрался и запутал. Не страшно, Роман Арнольдович. Нагуляется и вернется, не маленький.
Вдруг глаза Горбатова округлились и едва не выскочили из орбит при виде жучьего семейства, оккупирующего его рукав. Вскрикнув, барон вырвал руку и принялся отряхиваться.