– Вот именно! – прохрипел Сократ и снова принялся кружить вокруг книги.
– И какое отношение к этому имеет книга? – спросил Родриго Грубиан.
Он крепко держал своё забрало, уже предвидя, что оно вот-вот упадёт. Эта часть лесной дороги, казалось, была особенно неровной. Кукольный вагончик громыхал так, будто пересекал поле застывшей лавы.
Взгляд Родриго Грубиана опять упал на многочисленных марионеток, свисавших с потолка и в этот момент раскачивающихся как на карусели.
Сократ был краток, в своём стиле. Он поведал рыцарю-разбойнику о старинной книге историй, откуда папа Дик черпал материал для своих кукольных спектаклей и откуда происходили все сложные имена Малыша, которые вы все давно уже забыли.
– Но как в этой книге может быть история Малыша, если она ещё не произошла? – удивился Родриго Грубиан.
– Истории похожи одна на другую, – ответил на это премудрый попугай. – И все похожи на то, что происходит в действительности.
Будь у Сократа указательный палец, он бы поднял его на этом месте. А так он поднял лапу, чтобы пересчитать по пальцам возможности, которые он принимал в расчёт, взвешивая продолжение истории Малыша.
– Во-первых, – начал Сократ, – Малыш повстречает чёрного рыцаря. Так часто бывает в рыцарских историях. А с тех пор, как появился ты, рыцарь-разбойник, мы имеем дело, на мой взгляд, с рыцарской историей.
Родриго Грубиан опустил забрало при упоминании чёрного рыцаря. По крайней мере, так он мог скрыть свою внезапную бледность. Представить себе чёрного рыцаря – это был леденящий ужас.
– Вторая возможность, – продолжил Сократ, – Малыш захочет кого-нибудь ограбить. Это я считаю особенно вероятным, ведь перед ним поставлена задача совершить особо тяжкое преступление.
Родриго Грубиан смущённо кивнул. Он один был виноват в этом плане Малыша.
– Правда, тогда встаёт вопрос, – задумался Сократ, – что именно он хотел бы похитить.
– Может быть, сокровище? – робко предположил Родриго Грубиан.
Этот ответ напрашивался, правда, слишком уж назойливо. В хороших историях, как показывал его собственный опыт, часто происходило то, что не очень-то напрашивалось.
– Хорошо! – проскрипел попугай. – Я и сам так считаю! Итак, допустим, он похитит сокровище. Следующий вопрос: у кого он его похитит? Напомню, что преступление должно быть не только тяжким, но и опасным!
Родриго Грубиан с удовольствием бы почесал в затылке, как многие делают при размышлении, но он был в шлеме, и пришлось обойтись так.
– Сокровище… – повторил он и кивнул вместо почёсывания. – Сокровища часто охраняют свирепые гномы.
– Отлично! – Сократ покачал когтем. – Свирепый гном! Или…
Взгляд Родриго Грубиана снова скользнул к марионеткам под потолком, среди которых он приметил чёрного как ночь…
– Дракон! – воскликнул рыцарь-разбойник и сам вздрогнул от ужаса.
Неужто бедный Малыш отважится залезть в пещеру дракона? Неужто и они сами – он, Сократ, Дики, кукольный вагончик – таким образом тоже находятся на пути к пещере дракона?
– Ты, случайно, не знаком с каким-нибудь драконом, к которому мы могли бы нагрянуть? – осведомился Сократ. – Или с каким-нибудь свирепым гномом?
Родриго торопливо помотал головой, после чего его забрало снова рухнуло вниз.
– Жаль, – сказал Сократ, и Родриго увидел сквозь узкую щель забрала, как попугай снова склонился над старинной книгой. – Что там, к чёрту, следует дальше в этой истории?
Вскоре после этого вагончик кукольного театра папы Дика достиг края Страхопущи – как и Малыш незадолго перед тем. Папа Дик остановил ослов Долли, Вилли и Улли на холме, уже вам знакомом. Колокольчики, привязанные к их упряжи и сводившие своим звоном с ума подколодных гномов, болотных друдов и кобольдов в Страхопуще, наконец умолкли. Внутри вагончика перестали греметь сковородки, поварёшки и горшки. И даже марионетки под потолком затихли – так, будто тоже не знали, что будет дальше. Наступил такой странный момент; и у Сократа, который после долгого времени впервые поднял голову от старинной книги, возникло чувство, что это был решающий момент.
– Открой мне дверь, – сказал он Родриго Грубиану, и едва рыцарь-разбойник поднялся в своих скрипучих доспехах с широкой кровати папы и мамы Диков и выполнил просьбу Сократа, как маленький пёстрый попугай выпорхнул из той самой двери, из которой в грозовую ночь среды исчез и Малыш.
Правда, Сократ полетел всего лишь на свой наблюдательный пункт – жестяную трубу на крыше вагончика. Оттуда его зоркий попугайский взгляд упал на ту же приятную долину, на которую перед этим уже падал взгляд Малыша. И – как и Малыш – Сократ увидел пологие холмы, вьющиеся по ним дороги, на обочинах которых мягкий бриз шевелил пышные кусты. И – как и Малыш – Сократ обнаружил королевскую белую карету на одной из дорог.
Правда, в карету уже не была запряжена четвёрка царских лошадей. И отряд конных рыцарей её не сопровождал. Ни одно из четырёх колёс с золотыми спицами больше не крутилось, и не сидел на облучке кучер. Вместо этого оглобли упирались в землю, и карета стояла неподвижно. Она была, очевидно, всеми покинута.
Сократ долго и подробно разглядывал её со своей наблюдательной вышки – ещё дольше и подробнее, чем это делали мама и папа Дик и бронированный Родриго Грубиан, которые к этому времени молча подошли к краю холма. Предположительно, они и думали об одном и том же: о бесстрашном Малыше и его тяжком и опасном преступлении.
Сократ первым вышел из общего оцепенения.
– Оставайтесь здесь! – крикнул он Дикам. – А мы, – это относилось к рыцарю-разбойнику Родриго Грубиану, – осмотрим карету вблизи.
И попугай полетел с холма, а Родриго Грубиан после некоторого колебания последовал за ним.
Вообще-то рыцари-разбойники не могут летать, а Родриго Грубиан в своих доспехах даже на ногах передвигался плохо. Скрежеща и громыхая и с ограниченной видимостью из-за слабо закреплённого забрала, он едва шёл. Кроме того, Родриго Грубиан при подходе к этой покинутой карете сильно тосковал по своему мечу, щиту и по домашним кактусам. Силы небесные! И куда он без них пустился!
К тому времени, когда он – вспотевший, запыхавшийся и в тесных доспехах – наконец добрался до кареты, Сократ уже несколько раз облетел её и при этом – если Родриго Грубиан правильно истолковал его взгляд – сделал ошеломительное открытие.
– Взгляни-ка на это, – прохрипел попугай, и на этот раз он прохрипел не только потому, что попугаи всегда хрипят. На сей раз он действительно осип.
Попугай сел на бронированное плечо Родриго Грубиана, и они вместе обошли карету кругом и уставились на её стенку.
ВО СЛАВУ РЫЦАРЯ-РАЗБОЙНИКА РОДРИГО ГРУБИАНА!
Так было написано грязными большими буквами на белой карете, и не успел Родриго Грубиан дочитать надпись до конца, как сердце у него заколотилось. В нём поднимался смертельный страх, его забрало упало на лицо, но у него и без забрала потемнело в глазах.
Силы небесные! Его имя значилось на карете, которая явно стала местом тяжкого преступления. Это не сравнишь с надгробными надписями на скалистой тропе к его крепости. Там никто не собирался мстить Родриго Грубиану за то, что он сразил рыцаря Богумила Грозайца, потому что в действительности не было никакого рыцаря Богумила Грозайца. А эта карета принадлежала кому-то реальному – и этот кто-то был ещё и королём, как Родриго Грубиан мог заключить по великолепному гербу. Разумеется, король не пригласит его выпить ромашкового чаю с мёдом, когда узнает, чьё имя стоит на ограбленной карете.
Будь Родриго Грубиан другим человеком, он тут же снял бы попугая со своего плеча и стёр бы с кареты эту надпись его оперением. Но тот человек, каким был Родриго Грубиан, всего лишь воскликнул:
– Сократ! Пожалуйста! Мне нужен носовой платок!
Как вы можете догадаться, попугай не имел носового платка. Да к тому же было уже поздно. Потому что едва успел Сократ подвести рыцаря-разбойника Родриго Грубиана к испачканной стене кареты, как увидел приближающихся всадников. То мог быть отряд рыцарей или охотников – в любом случае, по мнению разумного попугая, было слишком опасно оставаться подле кареты. Потому что, кого бы ни застали всадники на этом месте, тот сразу попадал под подозрение в ограблении кареты, в особенности если его звали Родриго Грубиан, а по профессии он был рыцарь-разбойник.
– Кто-то сюда скачет! – прошипел попугай. – Быстро! Надо спрятаться, пока они нас не заметили!
И он взлетел с плеча Родриго Грубиана и изо всех сил устремился к ближайшим кустам.
Родриго Грубиан, ещё занятый ужасной надписью на карете, плохо соображал. Он поднял разболтанное забрало, увидел вдали всадников и тут же ринулся за попугаем, брякнув рухнувшим вниз забралом. Поскольку Сократ был прав: если уж на карете написано Родриго Грубиан, то живому Родриго Грубиану не стоило стоять перед этой каретой!
– Скорее, разбойник! – хрипел из-за кустов Сократ.
И Родриго ничего не оставалось, как прыгнуть туда щучкой в своём гремучем тяжёлом обмундировании. Последнюю часть пути он проехал на брюхе – со сползшим шлемом и в помятых доспехах.
– Тссс! – прошипел Сократ. Когда Родриго Грубиан наконец высвободился из своего шлема, он увидел среди ветвей яркое оперение попугая. – Они уже здесь, – шепнул Сократ.
Родриго Грубиан услышал топот копыт. Он со скрежетом умостился поудобнее, чтобы подглядывать из кустов, снискав тем самым сердитый взгляд попугая.
Практичный Сократ со своей смекалкой первым делом пересчитал всадников, их было пятеро, и это были, судя по всему, охотники. А поскольку Сократ за время странствий в кукольном вагончике привык держать настежь глаза и уши и иногда знал о происходящем даже больше, чем уличные певцы – а они-то в Средние века и были главными разносчиками новостей, – он даже заподозрил, кто такие были эти люди.
О Килиане Последнем, знаменитом своей хандрой, Сократ уже был наслышан. И если этот низенький толстенький всадник, б