ессильно поникший в своём седле, и был Килиан Последний, тогда вон тот худой в длинном чёрном одеянии был придворный чародей Рабанус Рохус, якобы способный разжигать магический огонь и летать по небу тёмными ночами.
Ещё двоих Сократ принял за слуг, а третий, серебрянобородый, мог быть только повсеместно знаменитым медиком Падрубелем. Этот Падрубель, как Сократ наслушался на рыночных площадях, уже многие годы прилагал все силы, чтобы вылечить короля Килиана от меланхолии.
Четверых коней остановили их всадники, а лошадь немощного Килиана продолжала топтаться. Установилась тишина, пока всадники разглядывали карету и читали надпись. Потом даже внимательному Сократу стало трудно контролировать всё происходящее.
– Ваше величество! – крикнул один из слуг. – Это же карета, которую вы послали за принцессой Филиппой Аннегунде Розой! Совершенно очевидно, что принцессу похитили!
После чего другой слуга, ушастый парень, очень громко проревел: «О!», потому что король Килиан с таким же, но гораздо более тихим «О!» в обмороке выпал из седла. Ушастый слуга спрыгнул на землю и поспешил на помощь королю, к которому уже подбегал и медик Падрубель. Сократ увидел, как медик достал из кармана флакон и, вынув пробку, поднёс флакон королю под нос.
Король Килиан снова пришёл в чувство, правда, лишь на короткое время. Едва пролепетав пару слов, он снова упал в обморок. Королевская голова опять запрокинулась, а ушастый придворный тем временем переводил королевский лепет на громкий крик:
– О БОЖЕ! МОЯ ФЛИП! ОНА В РУКАХ УЖАСНОГО РОДРИГО ГРУБИАНА!
Можете себе представить, каково было слышать это попугаю и рыцарю-разбойнику в кустах. Родриго Грубиан чувствовал себя не менее ужасно, чем король. Ему было очень жаль короля, принцессу и даже злополучного Малыша, а ещё ему было страшно. Сократ же, наоборот, не знал, как справиться с яростью. Он никак не мог предвидеть такой дурной поворот этой истории. Заглядывая вперёд, он не принимал в расчёт ни похищенную принцессу, ни меланхолического короля, ни чародея, который в тени кареты тайно потирал руки.
Восьмая глава,в которой принцесса Флип разгадывает хитрость Родриго Грубиана
Если бы Малыш повёл похищенную принцессу в крепость Гробург самым простым путём, он бы, конечно, встретил на узкой тропе Страхопущи кукольный театр папы Дика.
Ещё издали он бы заслышал звон колокольчиков на упряжи ослов, а чуть позже увидел бы и сам вагончик, погромыхивающий на ухабах. Он узнал бы маму и папу Дик на облучке, а после того, как мама Дик заключила бы его в свои объятия, а папа Дик подавил бы слёзы радости, внутри вагончика Малыш наткнулся бы, к своему удивлению, на бронированного Родриго Грубиана.
Вот это было бы в духе Сократа, ибо сильно сокращало и упрощало историю Малыша. Но Малыш действовал в своём духе, а он не любил простых путей.
Рука об руку с принцессой Флип он торил себе дорогу сквозь Страхопущу кружным путём, где ещё не ступала нога человека, тогда как Дики направляли свой кукольный вагончик по единственной хотя бы малость хоженной тропе. Вот так и разминулись Малыш и Родриго Грубиан. Кукольный вагончик беспрепятственно догромыхал до той злополучной кареты, которую Малыш с принцессой Флип недавно покинули. Что там потом пережили Родриго Грубиан и Сократ, сведущий в историях попугай, вы уже знаете. Но вы пока не знаете, что пережили Малыш и Флип.
Ну, первым делом они сильно действовали на нервы болотным друдам, подколодным гномам и кобольдам, которые уже начали считать свою некогда уединённую Страхопущу проходным двором. Некоторым болотным друдам Малыш наступал на голову повторно, а Флип ещё ловчее Малыша небрежно отпускала встречные ветки, сбивая с ног кобольдов. Они так увлеклись разговором, шагая по Страхопуще, что даже не слышали проклятий друдов.
Малыш, как вы догадываетесь, всё время говорил о рыцаре-разбойнике Родриго Грубиане. Он с восторгом пересказывал Флип всё то, что слышал от своего кумира. О карточной игре, в которой Родриго Грубиану удалось обыграть самого чёрта. О дикой скачке Родриго Грубиана верхом на чудище морском и о легендарной попойке Родриго Грубиана с тремя ледяными великанами с Северного полюса.
Флип была бесстрашной слушательницей. Она дослушивала все истории до конца, а потом ещё и смеялась над морским чудищем, над ледяными великанами и даже над самим чёртом.
– И ты поверил во все эти сказки? – сказала она Малышу в заключение.
Посреди Страхопущи, в двух шагах от друда, булькающего в своей болотной норе, Малыш вдруг остановился. Он так разрывался на две части, что просто не мог идти дальше.
Одна его часть хотела заверить принцессу, что такой человек, как он, не верит в морских чудищ и ледяных великанов, хотя Малыш очень даже верил.
Другая его часть ещё больше, чем в морских чудищ и ледяных великанов, хотела верить в рыцаря-разбойника Родриго Грубиана, поэтому Малыш даже не стал ни в чём заверять принцессу, а гневно накричал на неё, к большому неудовольствию булькающего неподалёку болотного друда.
– Может, ты ещё обзовёшь обманщиком Родриго Грубиана? – возмутился Малыш, и его чумазое лицо покраснело, сравнявшись цветом с его рыжей шевелюрой. – Ты что, забыла, что я его оруженосец?
Умненькая Флип не рассмеялась только потому, что не хотела обидеть Малыша ещё больше, чем уже сделала это. Но и не могла без возражений допустить, чтоб на неё орали. И она сказала:
– Во-первых, ты вовсе не оруженосец Родриго Грубиана. Ты только собираешься им стать. А во-вторых, я не сказала, что Родриго Грубиан обманщик. Я только сказала, что он сказочник. Это не одно и то же.
Флип скрестила руки на груди.
– Не одно и то же? – растерялся Малыш, и плечи у него поникли. Он хотя и был сыном кукольника, но никогда не размышлял об этом.
– Нет, – подтвердила Флип и примирительно взяла Малыша за локоть, чтобы вести его дальше. – Кто обманывает, тот намеренно говорит неправду о том, что в действительности совсем другое. А кто рассказывает истории, наоборот, говорит правду, даже если при этом немного искажает действительность. Он говорит правду, но сложным путём. Хотя и сам порой не знает этого.
Над этим Малышу надо было подумать, но, как это часто бывает, он не особенно продвинулся в своих раздумьях. Завидев вдалеке пять покосившихся башен зловещей крепости Гробург, он тут же забыл и думать о правде и обмане, а вместо этого принялся думать о морских чудищах, ледяных великанах, разбойнике-рыцаре и похищенной принцессе.
И видел уже не пять покосившихся башен, а самого себя – как он предстанет перед Родриго Грубианом и представит ему принцессу Флип. Потому что Малыш ужасно гордился принцессой. О том, что они ещё недавно спорили, он уже забыл.
Они поднимались вдвоём по узкой тропе, которая замысловато петляла вокруг скал Лихогорья. Малышу не терпелось дойти до ворот, а Флип разглядывала скелеты, прикованные к скале, мрачные каменные кресты и могильные плиты на обочине. Было очень кстати, что они успели перед этим поговорить с Малышом о правде, обмане и историях, благодаря этому она читала надписи на могилах, как читают книжки. А поскольку она была не только бесстрашной слушательницей, но и бесстрашной читательницей, её только забавляли жуткие истории, высеченные Родриго Грубианом на камне.
Она воображала себе великана Унтама Менувеля, которого Родриго Грубиан якобы упокоил среди скал Лихогорья. Она размышляла, какой из своих четырнадцати голов предпочитал думать обезглавленный Родриго Грубианом дракон. Она спрашивала себя, почему рыцарь Грозайц носил такое имя и чего в нём было больше – грозы или зайца; она удивлялась странной идее Родриго Грубиана похоронить останки банды берсерков в цветочном горшке.
– А что, твой рыцарь-разбойник любит цветы? – спросила принцесса Флип, когда они уже добрались до ветхого подъёмного моста.
– Он разводит кактусы, – подтвердил её догадку Малыш, даже не задумавшись об этом. – Он им даёт имена. – Малыш похлопал на себе костюм Арлекино, отряхивая грязь, хотя со времени его купания в норе болотного друда это мало помогало. – Бедную Туснельду я нечаянно уронил. К счастью, дядя Родди смог её спасти. Только горшок разбился.
– Так-так, – сказала умненькая Флип, идя вслед за Малышом по подъёмному мосту.
Они вдвоём перепрыгнули через дыру на месте отсутствующей доски и очутились перед воротами крепости.
– Вот здесь я спал, – с гордостью рассказывал Малыш. – Чуть не получил воспаление лёгких. Но дядя Родди заварил мне ромашковый чай и уложил меня в постель.
– Так-так, – снова сказала умненькая Флип, глядя, как Малыш взялся за кольцо в пасти чёрта, чтобы постучать в ворота.
Она пока ещё не видела Родриго Грубиана, но он уже казался ей в высшей степени странным рыцарем-разбойником. Потому что рыцари-разбойники, выхаживающие больных Малышей, дающие имена своим кактусам и пишущие страшные истории на камне молотком и зубилом, были скорее всё же редкостью.
Малыш подвигал толстое железное кольцо в пасти чёрта и постучал. Стук разнёсся по крепости эхом. Но кроме эха больше не было слышно ни звука. Малыш приложил ко рту ладони рупором и крикнул:
– Эй! Дядя Родди! Это я, Малыш! Я совершил опасное и тяжкое преступление! Я его даже привёл с собой! Впусти нас, пожалуйста!
Но не было никакого ответа, а почему к ним никто не вышел, вам известно лучше, чем Малышу и Флип.
– Может, открыто? – предположила Флип и недолго думая толкнула створку ворот, та со скрипом поддалась.
Малыш всё удивлялся.
– Странно! – говорил он. – Дядя Родди никогда не забывает запирать ворота. Связка ключей у него такая тяжёлая, что я её еле таскал!
Флип уже не говорила своё «так-так». Вместо этого она удивлённо разглядывала огород Родриго Грубиана, пока Малыш аккуратно прикрывал ворота.
– Дядя Родди! – снова позвал Малыш через рупор ладоней. Когда и на сей раз никто не откликнулся, Малыш виновато повернулся к Флип: – Может, ему наскучило меня ждать и он ненадолго ушёл, чтобы самому совершить какое-нибудь преступление. Ведь он должен поддерживать себя в форме. – Малыш огляделся. – Ну ладно, ничего. Я тут хорошо ориентируюсь. – И он взял Флип за руку и повёл её вверх по винтовой лестнице в покои Родриго Грубиана в Южной башне.