А о Джареде даже слухов не доходило.
В старших классах Касс Минтер оставалась ее старейшей и лучшей подругой. Во многом отличаясь, они продолжали находить между собой немало общего, обмениваясь переживаниями и доверяя друг другу. Касс планировала поступить в Университет Иллинойса и изучать генетику, но за две недели до выпуска она умерла во сне. Врач сказал: аневризма. Никто не ожидал такого.
Джаред, Брайанна и Касс — все ушли. Из ее старых друзей остался только Роберт, и на второй год учебы в Северо-Западном Университете Нест ощущала себя сбившейся с курса. Родителей нет. Дедушка и бабушка умерли. Друзья покинули ее. Даже коты, мистер Царапкин и мисс Шалунья, присоединились к остальным. Кот умер от старости два года назад; кошка же после смерти деда ушла к соседям. Так что, решила Нест, будущее, наверное, ждет ее где-то в другом месте. Жизнь поменяла направление, и Хоупуэлл медленно, но верно соскальзывал в прошлое…
Они достигли цепной ограды и, не прекращая дискуссии, перебрались через нее. Держа цветы, пока Нест лезла через ограду, Роберт едва заметным движением понюхал их, прежде чем передать обратно. Они вдвоем пошли по окаймленной дорожке, вившейся среди надгробий и указателей, ощущая, как октябрьское солнце понемногу пригревает их лица. Лето позади, не за горами зима, но пока о ней рано думать.
Нест чувствовала, как мысли, то и дело возвращаясь в прошлое, бродят в голове, словно тучи в небе. В колледже у нее появились новые друзья, но им не хватает тех тайн, что связывали ее с прежними, и вряд ли они смогут так же сблизиться.
Разумеется, Петерсоны все еще живут по соседству, а ниже по улице — Милдред Уокер. Преподобный Эмери проводит службы в Первой Конгрегационалистской церкви, и несколько старых товарищей деда каждое утро собираются за кофе у Джози — обменяться сплетнями и воспоминаниями. Однажды она даже видела саму Джози, но почувствовала странную неприязнь, исходящую от нее, не понимая, в чем источник такого отношения. Видно, дело в разнице поколений. Нет, с бабушкой и дедушкой она чувствовала себя уютно, а вот с ней…
Конечно, есть еще Пик. И до прошлого года был Дух…
Роберт срезал угол, чтобы пройти напрямик к могилам ее родных. Как странно, размышляла Нест, идя за ним следом, Хоупуэлл стал для нее совершенно чужим. Маленькие городки всегда отличаются стабильностью и неизменностью, не то что крупные города. В этом часть их очарования. Но для нее Хоупуэлл как будто не оправдал ожиданий, хотя и непонятно, в какой области. Уж точно не в смысле роста населения или экономического положения. Тем более что и то, и другое за пять лет остались почти неизменными. Дело в чем-то еще, непонятном, влияющем лишь на нее одну.
Пожалуй, все дело в ней самой, решила Нест. Это она изменилась, а сам город — вовсе нет.
Они подошли к могилам дедушки и бабушки и остановились возле табличек, глядя на надгробные плиты. Могила Ба — высокая, заросшая густой травой. Дедовская же — еще приземистая, почти без растительности. Нест прочла надписи: «Эвелин Опал Фримарк. Возлюбленной жене Роберта. Спи с ангелами, пробудись с Богом». Старина Боб сам выбрал надпись для надгробной плиты Ба, а Нест скопировала ее для него самого.
Вот могила ее матери, слева. «Кейтлин Энн Фримарк. Возлюбленной дочери и матери».
Четвертый прямоугольник, пока что просто заросший травой, оставлен для Нест.
Она задумчиво изучала его какое-то время, а потом разделила принесенные цветы, аккуратно расставив каждый из них в металлические вазы на треножниках перед могилами. Роберт молча наблюдал за ней.
— Принеси воды, — попросила она, указав на кран и банку возле маленького водоема в бетоне в семи футах от могил.
Роберт повиновался, налив воды в каждую из ваз и не потревожив композиции, созданные девушкой.
Они вместе стояли и смотрели на могилы, а солнце светило сквозь ветви старых деревьев, окружающих кладбище сплошной стеной.
— Я вспоминаю времена, когда твоя бабушка пекла нам булочки, — через минуту заговорил Роберт. — Она сидела с нами за столом для пикника, приносила кучу тарелок и стаканы с холодным молоком. Она всегда говорила, что дети не могут по-настоящему вырасти без булочек и молока. Я не говорил этого матери. Она-то считает, дети не могут расти без свежих овощей.
Нест усмехнулась.
— Ба тоже была помешана на овощах. Ты просто попал на другую лекцию.
— Каждое Рождество мы устраивали у вас на кухне пекарню. Формочки, ножи, противни, замороженное тесто, маленькие бутылочки с красителями и пакетики с грецкими орехами. Вся кухня была засыпана мусором, а она и бровью не вела.
— Я помню, как мы пекли булочки на продажу, — покачала головой Нест. — Для церкви, для миссии спасателей или еще куда-то. Иногда мне казалось, что это происходило каждый уик-энд. Ба никогда этому не противилась, даже когда сама перестала посещать церковь.
Роберт кивнул.
— Твоей бабушке и не надо было ходить в церковь. Думаю, Бог сам сказал ей, что не надо, он сам ее навестит.
Нест посмотрела на него.
— Как здорово ты это сказал, Роберт.
Он прикусил губу и пожал плечами.
— Ага, ну, это я просто старался вернуть твое доброе расположение. Как бы то ни было, я любил твою бабушку. И всегда думал, когда дома бывало несладко: если меня совсем достанут, я смогу убежать к вам, стоит только захотеть. Скорее всего, ты и дедушка стали бы возражать, но бабушка приняла бы меня без всяких. Вот что я тогда думал!
— Да, пожалуй, — согласилась Нест.
Роберт сложил руки на груди.
— Ты не можешь продать свой дом, Нест. И знаешь, почему? Потому что твоя бабушка еще здесь!
Нест немного помолчала.
— Я так не думаю.
— Да, да, она здесь. Она в каждой комнате, в каждой кладовой, в каждом углу, под каждым ковром, в подвале и на чердаке. Вот где она. Где же ей еще быть, как не там?
Нест не отвечала.
— Или, может, на небесах — играет на арфе? Вряд ли. Это слишком занудно. И не порхает в облаках. Только не твоя бабушка. Она точно в доме. И, я думаю, тебе не стоит покидать ее.
Интересно, что бы сказал Роберт, если бы узнал правду? Если бы узнал, что бабушкины проступки в прошлом обрекли ее семью на такую судьбу, которой он попросту бы ужаснулся. Узнал бы, что Ба некогда разгуливала по парку, словно дикая кошка, бегала с пожирателями и шла на риск, используя магию. А ее встреча с демоном привела к ее собственной смерти и гибели матери Нест. Мог ли он подумать, что бабушка, причисленная после смерти к ангелам света, могла быть привязана к этому дому в качестве возмездия?
Она тут же пожалела об этих мыслях — немилосердных и жестоких, но совсем отказаться от них не смогла.
Может быть, Роберт лучше понимает, какой была жизнь ее бабушки?
Роберт откашлялся, стараясь привлечь ее внимание. Она посмотрела на него.
— Я об этом подумаю.
— Хорошо. Потому что с этим домом связано много воспоминаний, Нест.
Да, это правда, подумала она, глядя на залитые солнцем деревья вдоль реки. Но не все воспоминания стоило хранить; от некоторых лучше избавиться. К тому же воспоминания — это еще не все. Опасно жить одними воспоминаниями. Не стоит привязываться к тому, чего все равно не вернуть.
— Я бы на твоем месте не стал продавать, знаешь ли, — не отступал Роберт. — Не стал бы, пока у меня оставался бы шанс его сохранить.
Он играл с огнем, раздражая ее своей настойчивостью, видимо, считая, что она не в состоянии самостоятельно принять решение. В этом весь Роберт.
Нест коротко взглянула: что, мол, еще скажешь? К счастью, он промолчал.
— Пошли, — произнесла она.
Они молча прошли через кладбище, во второй раз перелезли через изгородь и пересекли парк. Перекладина была уже поднята; в парк въехало несколько машин. Пара семей играли на площадке с качелями, а на солнцепеке у индейских погребальных курганов готовились к пикнику. Нест внезапно подумала о Двух Медведях, об О'олише Аманехе, последнем из синиссипи. Его она не видела уже пять лет. И давно не думала о нем. Интересно, что с ним стало? А с Джоном Россом, Рыцарем Слова?
Ее захлестнули воспоминания.
У изгороди возле своего дома она импульсивно наклонилась и поцеловала Роберта в щеку.
— Спасибо, что пришел. Это было очень мило с твоей стороны.
Роберт выглядел обеспокоенным. Его уже отправляли, а он еще не был готов.
— Э-э, а у тебя есть планы на остаток дня? Или как?
— Или как, — ответила она.
— Ну, тогда, может, совместный ленч? Ты понимаешь, о чем я.
Конечно, она понимала. Даже лучше, чем он сам. Роберт никогда не изменится. Лучше всего для них двоих, если она не станет поощрять парня.
— Я позвоню тебе попозже, если у меня появится время, хорошо?
Должно быть, Роберт тоже так считал, потому что пожал плечами и кивнул.
— Если ничего не получится, увидимся на День Благодарения или Рождество.
— Я пошлю весточку тебе в школу, — сказала она. — Учись хорошо, Роберт, ты должен быть всем нам примером.
Он усмехнулся, возвращая себе прежнюю уверенность.
— Ох, и тяжкая ноша, но я постараюсь. — Он двинулся назад в парк. — Пока, Нест. — Кеплер откинул назад длинные волосы и картинно помахал ей.
Нест наблюдала, как он спускается по служебной дороге, огибающей ее задний двор, потом срезает угол парка, направляясь к своему дому, находящемуся за лесом в восточной его части. Удаляясь, он становился все меньше, вот его уже трудно разглядеть. Как будто смотришь в прошлое, а оно исчезает на глазах. Даже если увидишь его снова, оно будет уже другим. Нест инстинктивно знала это. Теперь у каждого своя взрослая жизнь; им не стать тем, чем они были друг для друга в детстве.
У нее сжалось горло, и она тяжело вздохнула. «Ох, Роберт!»
Она еще немного подождала, позволив воспоминаниям побередить напоследок душу, потом отвернулась.
Глава 3
Нест пробиралась через изгородь к себе во двор, когда Пик, громко пыхтя, свалился с ветки прямо ей на плечо.