Ветер не только отнёс в сторону этот дым, но и, набросившись на горящие веточки костра, подбросил их вверх, закрутил, рассыпая в воздухе снопы искр, и унёс прочь первую, затем вторую, третью. Изменяющийся закричал, но голос его был теперь больше похож на завывание койота. Он выбросил вверх свою руку, словно чтобы остановить один из этих улетающих факелов, и костёр, должно быть, отозвался ему болью: он снова в ярости завыл.
Глаза его запылали жёлто-зелёным пламенем, переходя с уносимого ветром костра на Кори, и губы его раздвинулись, показывая клыки охотящегося зверя. Он энергично производил своими человеческими руками знаки. На секунду ветер слегка утих, и разлетающиеся искорки больше не наполняли воздух.
Но только теперь тучи так заволокли небо, что создавалось впечатление какого-то низко нависающего потолка.
Кори показалось, что протяни он руку, и легко коснётся их. И из этих туч вылетели молнии, Изменяющийся завертелся, когда его ударила одна сверкающая стрела, словно он не мог поверить в эту так внезапно начавшуюся бурю.
Он рыкнул на эти вспышки, снова обнажая свои клыки, и издал долгий завывающий юй. Наверное, он приказывал этим тучам разойтись, чтобы снова показалось солнце. Но только несколько секунд стоял он так, глядя на неистовство стихии. А потом повернулся, и в поднявшихся торчком ушах, в стоявших дыбом волосинках на плечах, в изгибающихся губах был виден гнев.
И снова его руки задвигались, производя знаки. Кусочек сознания Жёлтой Ракушки, всё ещё остававшийся в Кори, съёжился при их виде: хотя он и не был магом-бобром и не мог прочитать эти знаки, но в них он увидел великую силу.
Мысли Кори утратили стройность — и он не мог больше ясно припомнить те слова, которые остановили Изменяющегося. Однако, похоже, то, что он потерпел неудачу в этом сражении, теперь не имело особого значения. Наверное, он просто подготовил путь для ещё одной силы, которая возьмёт верх независимо от того, будет он продолжать вызывать её или нет.
Руки его грузно упали по бокам, словно снова на них надели цепи. И он не мог двигаться, даже когда одна из несомых ветром веточек обожгла ему шею своими искорками, опалила волосы.
Если ветер и утих немного в ответ на действия Изменяющегося, то потом он снова поднялся, разбрасывая костёр, словно какой-то метлой. И огоньки пламени почти все разлетелись, когда огромные капли дождя пали на землю, на последние тлеющие угольки, грязевую фигуру и Кори.
А затем Изменяющийся поднялся во весь рост, отбросив назад свою голову койота на человеческих плечах, глядя на небо и медленно поворачивая голову. Казалось, он пытался обнаружить в небе своего врага, искал там цель, чтобы направить на неё всё своё могущество.
Долгое мгновение стоял он так, и угольки костра с шипением чернели и гасли под лившимся дождём, и становилось всё холоднее и холоднее. Кори, который ещё несколько минут до этого чувствовал жар солнца на своих плечах в этом безлюдном месте, теперь дрожал и сотрясался под ударами холода.
Наконец решившись, Изменяющийся повернулся спиной к погасшему костру и фигуре, стоявшей в середине его, потом подошёл к одному из погибших кустов неподалёку и, наклонившись, сунул пальцы правой руки в ветки какого-то куста и одним рывком вырвал его из земли.
Из переплетения его корней маг достал сумку. Кори, увидев её, понял, что это именно то, за чем охотился Жёлтая Ракушка. Это и был величайший магический талисман Изменяющегося; и теперь его рука держала оружие, а он был готов противостоять всем духам неба, земли, воды и воздуха.
Вознеся вверх обе свои руки, он держал его, направив против всего буйства бури, качая им из одной стороны в другую, словно погремушкой, а, может, он хотел, чтобы духи, повелевающие этим ветром, полностью поняли, чем он угрожает им.
Ветер утих, дождь прекратился, тучи начали расходиться. И всё это время Изменяющийся, держа высоко свой могущественный талисман, танцевал и напевал. Этот напев не предназначался для человеческих ушей, он был сильнее, чем грохот любой молнии или сильнейшего раската грома.
Изменяющийся по-прежнему танцевал и напевал, держа магическую связку, как воин держит копьё, направленное на своего врага, и уводил прочь бурю, которая разрушила все его планы. Как долго он танцевал так, Кори не мог сказать: время больше не имело никакого значения.
Впрочем, в конце концов даже Изменяющийся устал: Кори снова обрёл способность видеть и слышать. И человеко-зверь теперь сидел на земле точно так же, как тогда, когда Жёлтая Ракушка впервые увидел его и наблюдал за ним из-за леса из окаменевших деревьев. Вот только в том месте, где находилось творение Изменяющегося, сейчас осталась лишь бесформенная масса глины, стекавшая с шарика, поддерживаемого двумя ногами, которые костёр запёк в более твёрдую субстанцию.
Изменяющийся поднял руку, державшую магическую связку и слегка ударил эту массу, и тут даже ноги снова превратились в грязь. Он долгое время смотрел на эту липкую кучу. Потом встал, отбросив назад голову, и издал один из тех далеко разносящихся воев. После этого он пристально посмотрел на Кори, и в его узких звериных глазах горел такой злобный блеск, что мальчик попытался, хоть и тщетно, освободиться от уз, удерживавших его.
Некоторое время Изменяющийся не двигался, хотя иногда поворачивал свою голову с ушами койота, навострив их, как бы прислушиваясь. Солнце уже зашло, оставив их в темноте ночи. Костёр больше не горел, и человеческие глаза Кори не могли так хорошо видеть в темноте, как глаза Жёлтой Ракушки. Но, словно Изменяющийся хотел доказать Кори, что он победил, он снова зажёг костёр, хотя и не на прежнем месте, и он не бросал в него содержимое пакетов с листьями.
Из темноты донеслось хлопанье крыльев, и пернатые фигуры показались в тени на земле, прыгнув потом в круг света вокруг костра. Вороны… десять… двадцать… ещё больше… прилетавших и улетавших, так что Кори не мог сосчитать их и даже знать наверняка, те ли это самые птицы. И когда ворона проносилась мимо Изменяющегося, она выплёвывала на землю жёлто-коричневую глину, которую человеко-зверь смешивал в одну кучу. И эта куча становилась всё выше и выше. А потом он собрал её и, напевая голосом, который едва ли был громче, чем шёпот, словно боялся, что его услышат, смешал новую и старую глину в одну кучу.
Несколько ворон устроились на земле по другую сторону от костра. Кори заметил, что они выказывают интерес, но не к действиям их повелителя, а магической сумке, которая лежала рядом с ним: маг не спрятал её после того, как использовал, чтобы увести прочь бурю. И мальчик понял, что если ему удастся убрать её из пределов досягаемости Изменяющегося, то он положит конец всему здесь происходящему. Впрочем, пока он не видел возможности для этого.
Замес, сжатие, растягивание, придание формы… человеческие руки Изменяющегося двигались быстрее, с большей уверенностью, чем до этого, словно создав уже однажды манекен, его пальцы не забыли, как делать это. Но на этот раз фигура, которую он создавал, была побольше, фактически в рост такого человека, как дядюшка Джаспер.
Дядюшка Джаспер. Кори моргнул. Тот, другой, мир, казалось, был теперь таким далёким, таким потерянным сейчас для него. И всё же, когда он подумал о дядюшке Джаспере… Да! Он теперь мог шевельнуть руками: дядюшка Джаспер, ранчо… папа… Как и перед этим, когда он увидел Ворона, Белого Орла и ту призрачную фигуру в своём разуме, так и теперь он попытался нарисовать всё, что могло быть самым важным для него в его родном мире и времени. Но хотя мальчик почувствовал, что узы ослабли, двигаться он пока ещё не пытался. Он научился у Жёлтой Ракушки терпению, как и решимости сражаться ради того, чтобы выжить; что-то из упрямого желания бобра стоять лицом к опасности передалось Кори, то ли недавно привнесённое, то ли просто разгоревшееся из искорки, которая всегда была внутри него, хотя он и не знал о ней.
Пусть Изменяющийся занимается этим «человеком» и забудет о Кори. Сейчас маг только изредка поглядывал на мальчика: похоже, ему он больше не требовался в качестве образца.
И эти птицы… Они смотрели только на магическую сумку. Чтобы добраться до неё, Кори пришлось бы сделать полукруг вокруг костра, но уже через секунду, прежде чем он заберётся так далеко, Изменяющийся успеет схватить её. Мальчик мог только надеяться на то, что ему представится какой-то шанс.
И вот снова глиняное тело стояло на ногах, законченное, и только голова оставалась круглым мячом. Но в этот раз Изменяющийся продолжил работу и с ней. Он не пытался придать ей вид человеческого лица, а просто под его пальцами глина принимала форму длинной узкой пасти, носа, остроконечных ушей — головы койота, двойника той, что сидела на собственных плечах Изменяющегося. А потом самыми кончиками пальцев он продолжил работу, немного изменяя облик зверя. Но всё равно результат был намного ближе к морде животного, чем к человеческому лицу. По всей видимости, именно этого результата и желал Изменяющийся.
И только теперь, впервые за много часов, он посмотрел прямо на Кори, ухмыляясь, обнажая зубы.
— Как тебе мой человек? — пролаял он.
— Это не человек, — сообщил Кори ему правду.
— Нет, — возразил Изменяющийся, — это новый человек: человек, созданный на благо Народа. И на благо Изменяющегося, — он снова рассмеялся, хотя больше это походило на зевание.
— Да, — продолжил он, — это тот человек, в котором нуждается Народ: для нас это будет раб, а не хозяин. Они, — маг презрительно коснулся свисающих рук из грязи, — послужат Народу так, как иногда не могут и лапы. Они, — теперь он похлопал по широким плечам из грязи, после чего, наклонившись, провёл кончиком пальца по глиняным ногам, — будут таскать грузы, бегать по нашей команде. Этот человек, которого сотворил Изменяющийся из земли, затвердеет, и это случится очень скоро, благодаря костру, и тогда он будет готов к жизни, — говоря это, он обернулся и посмотрел на Кори своими злобными, узкими глазами, — которую ему дашь ты!