От страха колени ее ослабели, а голова закружилась. Кто же не слышал в детстве страшных историй о колдунах и ведьмах, якшающихся с дьяволом, об украденных детях, исчезающих бесследно, о рогатых демонах, вызываемых из ада, о мрачных, тайных ритуалах с жертвоприношением. Ладони ее вспотели, когда все эти байки, над которыми она в детстве презрительно фыркала, пришли ей на ум.
С колотящимся в ушах сердцем Линнет опустилась на колени и поползла вперед. Раз уж она здесь, то посмотрит, что происходит в этой комнате, хотя бы одним глазком, прежде чем убежит отсюда.
Она резко втянула воздух, когда что-то поползло у нее по руке. Сквозь вонь сырой земли улавливался запах ладана и какой-то острый, мускусный запах. Линнет продвинулась еще чуть-чуть вперед, вытягивая шею вбок, пытаясь увидеть, что делается в глубине комнаты.
Ей стали видны танцующие фигуры в накидках с поднятыми капюшонами, которые то появлялись в поле ее зрения, то исчезали. Похоже, они танцевали внутри круга из свечей на полу. Она проползла чуть дальше. Внезапно до нее дошло, что фигуры не в накидках с капюшонами, как она вначале подумала, а в масках и звериных шкурах.
«Мария, Матерь Божья, защити меня. Мария, Матерь Божья, защити меня».
Теперь уже не осталось сомнений, что это такое. Линнет стала свидетелем шабаша, ритуального ведьминого сборища. Их монотонное скандирование пульсировало у нее в крови и стучало в ушах.
«Мария, Матерь Божья, защити меня».
Линнет увидела край стола, покрытого черной тканью и стоящего в центре круга. Прижимаясь к стене хода, она на четвереньках проползла вперед, затем встала на колени, чтобы увидеть, что на столе.
Роту нее открылся, воздух застрял в горле. Она приросла к месту, слишком потрясенная, чтобы пошевелиться.
На столе лежала женщина, абсолютно голая.
Конечно, Линнет не раз доводилось видеть частично раздетых женщин — даже голых, когда они переодевались в общей спальне. Но не было ничего подобного тому, что предстало сейчас ее глазам.
Кожа женщины блестела от масла, соски заострились. Черные пряди непокрытых волос свисали с ближайшего к Линнет края стола. Она лежала на спине с соединенными вместе подошвами ног и разведенными в стороны коленями.
И все, что было на ней, — это маска.
Линнет интуитивно поняла, что женщина здесь — не против воли. Что тут ни происходило бы, она — добровольная участница.
Высокая фигура в волчьей маске и шкуре появилась с другой стороны зала, держа высоко в руках какую-то чашу.
Когда мужчина-волк приблизился к столу, остальные начали хором скандировать: «Богиня, богиня, богиня».
Мужчина под волчьей маской встал у того края стола, где были ноги женщины с соединенными стопами и подтянутые близко к телу. Он медленно опускал над ней вытянутые руки до тех пор, пока чаша не оказалась у нее на животе. Затем обмакнул пальцы в темно-красную жидкость.
Линнет понимала, что должна немедленно уйти. Это определенно дьяволово действо, и ей не следует его видеть. Но все равно она не могла оторвать глаз, когда мужчина-волк покапал чем-то, похожим на вино, на каждый сосок женщины. Линнет сглотнула, почувствовав, как ее соски непроизвольно напряглись.
Женщина на столе шевелила губами, скандируя вместе с остальными, мотая головой из стороны в сторону. Струйка темно-красной жидкости, извиваясь, стекала по блестящей коже груди.
Скандирование стало громче и настойчивее, когда мужчина-волк снова опустил пальцы в чашу. На этот раз он покапал жидкостью на чувствительное место между ног женщины. Три раза он повторял ритуал, капал жидкостью на соски и между ног. С каждым разом скандирование становилось все громче и громче — древние звуки из языческих времен.
Линнет затаила дыхание, когда одна из одетых в шкуры фигур вышла вперед, чтобы забрать у него чашу. Но на этом действо не закончилось. Мужчина-волк склонился над женщиной и приблизил лицо к ее груди, куда капал вином. Женщина застонала, когда он поцеловал ее сосок посасывающим поцелуем.
Когда он приближал рот к другой груди и целовал ее, скандирование становилось громче, пока не запульсировало в теле Линнет. Танцующие лихорадочно дергались, вертелись, размахивали руками, отбрасывая потусторонние тени на стены.
У Линнет перехватило дыхание, когда мужчина-волк взял женщину за лодыжки. Затем, как Линнет и предполагала, наклонился вперед, чтобы запечатлеть поцелуй между ног. Пока он проделывал это, женщина лихорадочно мотала головой.
«Мария, Матерь Божья, защити меня. Мария, Матерь Божья, защити меня». Линнет молилась, несмотря на то что приросла к месту, не в силах оторвать глаз от происходящего. Она была в ужасе и все же чувствовала тупую тянущую боль между ног, словно какая-то первобытная сила удерживала ее тут и не давала уйти.
Три раза мужчина-волк повторил ритуал с поцелуями. Затем резким, внезапным движением выпрямился и раскинул руки в стороны, сбрасывая волчью шкуру. Под ней он был обнажен, его член возбужден. Линнет ахнула и наконец с трудом поднялась на ноги.
Но потом глаза за волчьей маской встретились с ее глазами и удержали ее взгляд, точно он знал, что она тут, в темноте, наблюдает за сатанинским действом. Мужчина-волк, не отводя от нее глаз, ухватил лежащую на столе женщину за бедра и сделал резкий толчок вперед.
Линнет вскрикнула и слепо понеслась назад в темноту. Одной рукой хлопая по стене, чтобы не потерять направление, она, спотыкаясь, бежала по проходу. Скандирование преследовало ее, эхом отдаваясь от стен, давя на нее со всех сторон.
«Мария, Матерь Божья, защити меня».
Наконец она увидела высоко над собой тусклый свет. Ей чудились фигуры жутких демонов в масках, гнавшиеся за ней, хватавшие за ноги, но она не оглядывалась. Страх душил ее, когда она, не помня себя, неслась вверх по ступенькам к свету.
Глава 12
После тайной встречи с епископом по соседству с Вестминстерским аббатством Джейми вернулся во дворец. Он устал от политики. Намереваясь сбежать, он обошел стороной большой зал, где все еще было многолюдно, и направился во внутренние дворцовые покои. Большинство гостей Глостера — лондонцы, и к ночи они разойдутся по домам. А следовательно, в гостевом крыле было почти пусто и, благодарение Богу, тихо.
Когда он подходил к своей комнате, топот бегущих ног нарушил тишину. Держа ладонь на рукояти меча, он пошел на звук к ближайшему разветвлению коридора… и увидел Линнет. Оглядываясь через плечо, она мчалась со всех ног прямо на него.
— А-ах!
Линнет пронзительно вскрикнула, когда он поймал ее. Широко открытые глаза были круглыми, как блюдца, грудь часто и лихорадочно вздымалась и опадала, словно она была сильно напугана.
— Линнет, что с тобой стряслось?
Она открыла рот, чтобы ответить, но лишь покачала головой. С усилием сохраняя голос спокойным, Джейми спросил:
— Ты не ранена?
Когда она снова помотала головой, облегчение затопило его.
— Идем, моя комната тут рядом, — сказал он, обхватив ее за плечи. — Ты приведешь себя в порядок, а потом мы найдем Франсуа.
Ее головной убор съехал набок, дюжины тоненьких косиц развернулись и выпали из сеток по обе стороны лица. Как женщина, даже такая растрепанная, может выглядеть красивее всех на свете?
— Я немножко испугалась, — проговорила она неестественно высоким голосом, — но сейчас уже все в порядке.
— Не сомневаюсь, — отозвался он, открыл дверь своей комнаты и пропустил ее вперед.
Он забыл, что и его слуга, и Мартин в комнате. Оба вскочили на ноги и вытаращились на Линнет, правда, у них хватило такта отвести глаза, когда она вздернула подбородок и просверлила их гневным взглядом.
— Идите, — тихо велел Джейми и мотнул головой в сторону двери.
Эти двое выразили надежду, что с леди все в порядке, и ретировались. Через секунду слуга просунул голову в дверь, чтобы сказать:
— Вода в кувшине у жаровни теперь уже, должно быть, согрелась.
Джейми кивком поблагодарил его и подхватил кувшин по пути к столику для умывания. Пар поднимался от воды, когда он наливал ее в таз.
— О Боже! — воскликнула Линнет, впервые посмотрев на себя в зеркало.
А потом невольно рассмеялась.
Господи, помоги, разве есть на свете другая такая, как она?
Вода сделалась коричневой после того, как она вымыла руки. Пока она вытирала их полотенцем, которое подал Джейми, он взял таз и выплеснул грязную воду из окна.
Потом налил в таз еще воды и отошел, наблюдая, как она умывается. Это было интимное действо — то, которое она совершает каждый день одна в своей спальне. Вода капала с ее длинных изящных пальцев, когда они ласкали щеки и лоб. С закрытыми глазами она протянула руку. Он снова подал ей полотенце, как будто всегда делил с ней эту интимность.
Когда она промокнула лицо и открыла глаза, кожа ее была влажной и блестела. И она улыбалась ему.
Он взял у нее полотенце, чтобы стереть капельку с подбородка.
— У тебя и на шее пятна.
Джейми опустил край полотенца в таз и, не спеша, вытер длинную полоску, которая тянулась от уха и — да поможет ему Бог — до самой ключицы. Он сглотнул. Это опасная территория. Но он уже знал, что не повернет назад.
Джейми снова опустил полотенце в воду. Дыхание ее сделалось прерывистым, когда он стер еще одно грязное пятно с безупречной белой кожи прямо над корсажем. Он тоже часто задышал, увидев, как ее соски натянули ткань.
— Твое платье все в грязи, и его все равно уже не спасти, — сказал он. — Тебе лучше снять его и воспользоваться моим плащом, чтобы покинуть дворец.
Она кивнула и повернулась спиной, чтобы он расстегнул пуговицы. Он стал медленно их расстегивать, в душе молясь, чтобы все это вело к тому, о чем он думает. Ему надо бы спросить у нее, что стряслось, где она так перемазалась, но если она не желала обсуждать это сейчас, то и он тоже.
Во рту у него пересохло, когда он спустил платье с ее плеч. Это неправильно, он понимал. Возможно, потом он пожалеет, но ни один мужчина не в силах устоять против такого искушения. По крайней мере для него Линнет — яблоко в райском саду. Безумная страсть, которой он не в состоянии сопротивляться.