— Ах! Кене не надеялся ее спасти.
Сабина подняла на Таванна признательный взгляд.
— А эта молодая девушка, которая с вами, — продолжал король, — кто она?
— Нисетта, моя лучшая подруга, и скоро будет моей сестрой. Ее заботы спасли мне жизнь.
— Ах! — сказал король тем же очаровательно любезным тоном. — Так я и ей должен сделать подарок к свадьбе.
Он снял с пальца другой перстень и подал его Нисетте. Цвет земляники сменился на лице сестры Жильбера цветом вишни. Сабина медленно поднялась с колен, и обе молодые девушки низко поклонились королю.
— Месье Ролан, — обратился король к сыну Даже, — танцуйте же с этими девушками, а я заплачу музыкантам на вашей свадьбе.
Эти слова значили, что король брал на себя все свадебные издержки. Новая щедрость довела до высшей степени сладостное волнение, овладевшее сердцами всех присутствующих. Сабина и Нисетта в сопровождении Ролана и Даже, надев маски, вышли из Цветочной гостиной. Проходя мимо портьеры, они коснулись юбками одежды высокого мужчины в костюме чародея.
Наряд чародея был черным, усыпанным странными украшениями, серебряными звездами, золотыми солнцами, кометами. Широкие рукава были отделаны вышивкой в виде свитых змей, а на голове незнакомец имел шляпу, походившую на печную трубу. Эта шляпа из черной шелковой материи была украшена золотой вышивкой представлявшей обезьян, человеческие скелеты, китайские цифры и арабские буквы; черная атласная маска с бородой, ниспадавшей на грудь, закрывала лицо чародея. Он держал в руке длинную подзорную трубу. Чародей, как будто превратившись в статую, стоял безмолвно и неподвижно, полузакрытый складками портьеры.
В ту минуту, когда Сабина и Нисетта вернулись в большую залу, Морпа переступил порог Цветочной гостиной и, в свою очередь, тоже задел чародея. Он обернулся и с удивлением воскликнул:
— Опять ты!
Король надел маску.
— Что с вами, Морпа? — спросил Людовик своего министра.
— Я говорю с этой маской, государь, — ответил Морпа, указывая на чародея, — я был в пяти залах и в каждой встречался с этим чародеем.
— Что он вам предсказал?
— Ничего.
— Разве он немой?
— О нет! Он говорит чуть ли не на всех языках, кроме французского, — с ним беседовали по-итальянски, по-испански, по-немецки и по-английски, и он каждый раз отвечает, как коренной житель Италии, Испании, Германии и Англии, но, когда я заговорил с ним по-французски, он мне не ответил.
— Но кто это такой?
— Не знаю, но к нам идет Пизани, он расспросит чародея на итальянском языке, и, может быть, мы все узнаем…
Вошел маршал Пизани. Он не знал — или делал вид, будто не знает, — что находится в присутствии короля, потому что не обратил никакого внимания на замаскированного Людовика XV.
— Маркиз, — сказал Морпа, — представьте же нас этому великому чародею, который, кажется, ваш друг.
— Да, друг, — ответил Пизани. — Я спрошу его, хочет ли он отказаться от инкогнито, на которое имеет право.
Он сказал несколько слов по-итальянски чародею, который, не сделав ни малейшего движения, ответил на том же языке. Пизани повернулся к Морпа, который держал в руке свою маску, и представил чародея.
— Граф Белламаре из Венеции, — сказал Пизани. Морпа и граф поклонились друг другу.
— О! — продолжал Пизани, увидев входящего посланника одного немецкого двора. — Вот и барон Стош, я буду продолжать рекомендации. Любезный барон, граф Белламаре, венецианец.
Барон Стош взглянул на чародея, потом вдруг расхохотался. Подойдя к маске, он заговорил с ней по-немецки; чародей ответил так же свободно, как прежде говорил по-итальянски. Стош обернулся к маркизу Пизани.
— Вы представили мне этого господина, — сказал он, — теперь я вам представлю его, в свою очередь. Он согласен. — И, поклонившись, прибавил с улыбкой: — Барон Шевинг из Мюниха.
— Маскарадная шутка! — сказал Пизани.
— Здравствуйте, дон Луис, — сказал Морпа, кланяясь португальскому послу, проскользнувшему сквозь тесные ряды толпы в Цветочную гостиную.
Этот посол, герцог Сантарес, был щеголеватый лиссабонский вельможа, пользовавшийся большим успехом при версальском дворе.
— Здравствуйте, господа, — сказал .он, снимая маску одной рукой, а другую протягивая Пизани, Морпа и Ришелье, который также снял маску.
Кланяясь троим, португальский посол очутился лицом к лицу с чародеем, который не трогался с места. Дон Луис радостно воскликнул:
— Добрый вечер, Монферра! — сказал он по-португальски чародею.
— Добрый вечер, герцог, — ответил чародей на превосходном португальском.
— Вам здесь весело?
— Очень, сеньор!
Услышав эти слова, Пизани и Стош переглянулись с выражением поистине комическим, потом, повернувшись к послу, спросили в один голос:
— Вы знаете этого человека?
— Еще бы! — отвечал Сантарес. — Я знаю его уже десять лет и представляю его вам: это испанский маркиз Монферра. Он одно время жил в Лиссабоне, вот почему он говорит так же хорошо по-португальски, как по-испански.
— Ну! — сказал Ришелье смеясь. — Это начинает превращаться в загадку. Я намерен ее разгадать.
Король, сидевший в маске на диване, по-видимому, слушал с удовольствием то, что говорилось при нем. Чародей же оставался бесстрастен.
— Я требую разгадки! — повторил Ришелье.
— Может быть, этот господин объяснит нам все, — отвечал Пизани.
XXXIIIЧародей
Еще шесть человек вошли в гостиную — четверо мужчин и две женщины.
Первым был австрийский генерал Штокенберг, присланный к Людовику XV с секретным поручением; вторым — путешественник, знатный англичанин, лорд Гей, прославившийся после сражения при Фонтенуа; третьим — граф Морен, посол короля датского, старик лет семидесяти, поседевший на дипломатической службе; четвертым — барон Эймар, провансальский дворянин, объехавший весь свет и проживший полвека в Азии.
Две женщины, бабушка и внучка, обе были маленькими и хрупкими. Графине Жержи было около восьмидесяти и лишь по какому-то чуду природы казалось, что ей шестьдесят; баронессе де Люд, было не более тридцати пяти.
— А, любезный лорд и вы, милый Эймар! Вы везде бывали и многое видали. Объясните нам, — сказал маркиз Пизани, — знаете ли вы маркиза Монферра, графа Белламаре и барона Шевинга?
— Нет, — отвечал англичанин, — я не знаю никого из этих господ.
— И я также, — сказал Эймар.
— И я, — кивнул Штокенберг.
— А вы, Морен?
— И я не знаю, — ответил датчанин.
— Если так, — продолжал Ришелье, — загадка так и не разгадана.
— Это граф Белламаре, — заявил маркиз Пизани.
— Это барон Шевинг, — возразил барон Стош.
— Это маркиз Монферра, — сказал герцог Сантарес.
— Это человек, насмехающийся над нами! — заключил Морпа.
— И делающий это великолепно! — прошептал король, по-видимому находивший большое удовольствие в этом импровизированном спектакле.
Наступило минутное молчание, потом чародей медленно вышел на середину гостиной и обвел проницательным взглядом присутствующих сквозь прорези маски.
— Вы правы, — сказал он по-итальянски Пизани, — я граф Белламаре. Вы не ошибаетесь, — прибавил он по-немецки барону Стошу, — я барон Шевинг. Вы меня узнали, дон Луис, — продолжал он по-португальски, — я Монферра, ваш лиссабонский друг.
Все слушали его, вытаращив глаза, но никто ему не отвечал.
— Милорд, — продолжал чародей на этот раз по-английски, — когда вы служили в полку полковника Черчилля в Индии, то однажды ужинали в Бомбее после охоты на тигра с одним путешественником…
— Который убил тигра при мне, — перебил лорд Гей, — тифа, разорвавшего брюхо моей споткнувшейся лошади… Этого смелого охотника страшный зверь ударил когтями — наверняка у него остались шрамы.
Чародей приподнял широкий рукав, покрывавший его левую руку, и обнажил четыре глубокие шрама.
— Это вы! — закричал лорд Гей. — Вы, так храбро рисковавший своей жизнью ради моего спасения! Вы, шевалье Велдон!
— Да, милорд. Угодно вам представить меня этим господам?
— Шевалье де Велдон, спасший мне жизнь в Бомбее, — сказал по-французски лорд.
Наступило молчание. Король был в восторге. Чародей поклонился, как кланяются жители Востока, барону Эймару.
— Да будет с нами мир, — сказал он по-арабски, — и пусть воспоминания пробудятся в твоей душе. Мы вместе ели хлеб и соль по дороге в Дамаск, возле оазиса Змеи.
Барон казался изумленным.
— Это было двадцать лет назад, — ответил он также по-арабски.
— Да, — сказал чародей, — это происходило в 1720 году.
— Мы охотились на страусов.
— Вы убили трех, а я пятерых.
— Вы Сиди ла-Руа?
— К вашим услугам, барон!
Событие приобретало столь неординарный характер, что все присутствующие забыли о бале. Человек, прекрасно говоривший на шести разных языках и известный шести особам высшего общества под шестью разными именами, казался феноменом. У всех была только одна мысль, одно желание — узнать, кем он был на самом деле.
Чародей прошел через гостиную прямо к королю. Ришелье и Таванн быстро приблизились, чтобы встать между королем и таинственным гостем, но чародей сам остановился на почтительном расстоянии и низко поклонился.
— Государь, — сказал он на превосходном французском языке, — неделю тому назад, когда я убил кабана в Сенарском лесу, ваше величество обещали оказать мне милость.
— Как! — с живостью сказал Людовик XV. — Это вы спасли мне жизнь! Конечно, я обещал вам милость. Просите, чего хотите…
— Позвольте, ваше величество, быть вам полезным своим искусством.
— Каким именно, месье?
— Позвольте свести пятна с ваших бриллиантов.
— Вы знаете этот секрет?
— Знаю, государь.
— Если так, ваше состояние будет упрочено.
— Я и без того богат.
— Вы богаты?
— Да, настолько, насколько может желать богатства человек. Но богатство ничего для меня не значит — наука же значит все!