Гэйб снова завладел ее губами и почувствовал, как упругая грудь Фэйт прижалась к его мускулистой груди. Их сердца бились в унисон. Фэйт приоткрыла губы, и Гэйб понял, что больше не может держать себя в руках.
Остановись.
Именно это подсказывал ему голос разума, но Гэйб потерял всякую способность мыслить и действовать рационально. Внезапно то, что он искал, оказалось здесь, в его объятиях. Гэйб уже много лет не испытывал ничего подобного — с того времени, как развелся с Ланой.
И тут его как обухом по голове ударило. Ведь Фэйт тоже не захочет остаться жить в Бэрри-Пэтч.
Гэйб отстранился. Фэйт потянулась к нему, но он положил руки ей на плечи и произнес:
— Прости меня.
— За то, что поцеловал меня, или за то, что остановился?
Гэйб посмотрел на Фэйт. Огромные глаза. Полные губы. Пылающие румянцем щеки. Наверное, она чувствовала то же, что и он: жажду новых поцелуев и неутолимое желание.
— За то, что остановился. То есть нет, за поцелуй. Я… О, черт. — Гэйб провел рукой по волосам. Прости меня, вот и все, хорошо?
— Нет.
— Не понял?
— Я говорю, что не прощаю тебя, — ответила Фэйт. — Ведь я ответила на поцелуй.
— Но я спровоцировал тебя.
— Почему ты поцеловал меня? — Она закусила губу. — Я имею в виду… Всю неделю ты обращался со мной как с подчиненной или как с младшей сестрой. Сегодня вечером ты смотрел на меня так, будто я новый инструмент, который позарез тебе нужен. А теперь ты взял — и поцеловал меня. Что происходит?
Гэйб не ожидал такого.
— Ты всегда устраиваешь такие допросы?
— Со мной это впервые.
— Вот счастье!
— Послушай, я слишком много раз обжигалась, призналась Фэйт. — Этот проект слишком важен для меня, и я не позволю какому-то поцелую помешать его реализации. Поэтому я должна знать наверняка.
— Знать что?
— Чего ты от меня хочешь.
Всего, что она только могла дать. Но Гэйб тут же понял, что это не так. Единственное, что ему нужно, — это дом.
Ее дом.
И только поэтому он поцеловал ее. Поняв эту горькую правду, Гэйб почувствовал себя ничтожеством.
— Так чего же, Габриель? — настаивала Фэйт.
— Я действительно хочу извиниться перед тобой. — Он не мог допустить того, чтобы Фэйт расстроилась и чтобы их поцелуй разрушил его планы на будущее. — Прости меня. Это была ошибка.
— Ошибка. — Фэйт казалась равнодушной.
— Да. Большая ошибка. — Гэйб заглянул в ее глаза и увидел, что свет в них померк. — Ты сможешь простить меня, Фэйт?
Простить его? Фэйт была готова размазать Габриеля по стенке.
Она ускорила шаги, чтобы быстрее добраться до вагончика и избавиться от общества Гэйба.
— Подожди, — звал он.
Пусть Габриель побегает за ней — ему это не повредит. Хорошо бы ему запнуться и упасть лицом в грязь. Фэйт не собиралась выслушивать его нелепые извинения.
Ошибка.
Габриель прав.
Этот поцелуй — большая ошибка, но виноват в этом не только он, но и сама Фэйт.
Вот черт!
Это уже серьезно.
— Фэйт, пожалуйста.
Дрожащими пальцами Фэйт вставила ключ в замочную скважину, повернула его; и вошла внутрь. Не успела она захлопнуть за собой дверь, как Габриель просунул руку в дверной проем.
— Я же извинился. — Он умоляюще посмотрел на нее. — Это всего лишь поцелуй.
Для него — да, но для нее…
Когда Габриель прикоснулся к ее губам, Фэйт почувствовала, что ее сердце тает. Ее губы до сих пор жаждали продолжения ласк. Мысленно она снова и снова возвращалась к этой минуте, жалея, что наяву все закончилось так скоро.
Но ей не место ни в его объятиях, ни рядом с ним.
— Да, это всего лишь поцелуй, — произнесла наконец Фэйт и рассердилась на саму себя больше, чем на Габриеля. — Если бы я могла повернуть время, я поступила бы по-другому.
Фэйт ждала, что он как-нибудь отреагирует, но Габриель сказал только:
— Я тоже.
Фэйт охватило разочарование, но она постаралась заглушить его.
— Хоть в чем-то мы сошлись.
Это ей хотелось услышать меньше всего, так как она понимала, что Габриель прав. С разногласиями по поводу ремонта они смогли справиться, но осталось нерешенным нечто гораздо более важное. Фэйт нахмурилась.
— Эй, не грусти. — Габриель повернулся на каблуках. — Что я должен сделать, чтобы поднять тебе настроение?
Поцелуй меня.
Нет, это ей вовсе не было нужно.
Исчезни из моей жизни, чтобы я никогда больше тебя не видела.
Нет, и это не то, ведь должен же кто-то завершить ремонт.
— Ты должен перестать извиняться и никогда больше не упоминать о том, что произошло. Нам предстоит еще долго работать бок о бок, поэтому лучше сделать вид, что ничего не было.
Как трогательно! Она даже ни разу не произнесла слово «поцелуй».
— Отлично, — согласился Габриель. — Что-нибудь еще?
— Я хочу, чтобы ты обращался со мной так же, как с остальными членами бригады.
— Понял. Еще пожелания будут?
— Это все. — Фэйт скрестила на груди руки.
Ей хотелось, чтобы Габриель возразил ей, поспорил с ней или обнял ее и снова поцеловал.
— Отлично, — сказал он.
— Отлично, — повторила Фэйт.
Глава седьмая
Гэйб опоздал. Лучше бы ему вообще здесь не показываться, но он не собирался пропускать первый день рождения своей племянницы.
Он приготовил для Анны-Лизы замечательный подарок. Гэйб смастерил пятый по счету кукольный домик для своей пятой племянницы. Он всю ночь не спал, нанося последние штрихи. Да ему бы и не удалось заснуть: как только Гэйб опускал веки, у него перед глазами возникала Фэйт с ее длинными волосами, задумчивым взглядом и доброй улыбкой. Воспоминания о том изумительном жарком поцелуе не давали ему сомкнуть глаз две ночи подряд.
В чем причина? Он испытывает страсть к этой женщине? Или чувство вины? Скорее, во всем виновата глупость.
Он заглушил мотор.
Гэйб полжизни работал ради осуществления своей заветной мечты, и если он не прекратит валять дурака, то рискует снова упустить особняк. И сам будет во всем виноват.
Фрэнк заскулил.
Гэйб сердито посмотрел на пса, сидящего на соседнем сиденье.
— И ты на меня ворчишь?
Гэйб плотно сжал губы. Хватит думать о Фэйт.
Он выскользнул из кабины, выгрузил кукольный домик и понес его в дом. Сегодня — день Анны-Лизы.
Как только он открыл калитку, Фрэнк ринулся во двор, не дожидаясь хозяина. Раздался визг и пронзительные крики, которые перекрывали музыку. Дочери Сесилии — Саванна, Мэделайн, Анна и Даниэлла — бросились к Гэйбу и Фрэнку. Девочки радостно обнимали их липкими руками и осыпали поцелуями.
Гэйба взглянул поверх девочек, ища глазами сестер. Везде были развешаны розовые и фиолетовые воздушные шарики. На траве уже стоял сервированный стол и стулья.
Наконец Гэйб увидел сестер на другом конце двора. Правда, там были не все: вокруг стола стояли Тереза, Берни, Люси и мать. Никто из них не заметил его приезда. Хорошо. Гэйб хотел избежать докучливых вопросов любой ценой. Самой настырной наверняка будет Вероника: не случайно она за все выходные ни разу не позвонила сыну.
Тут появилась Кейт с бутылкой темного пива.
— Привет, братишка. Доделал кукольный домик?
— Он в гостиной вместе с остальными подарками.
— Жду не дождусь, когда можно будет на него посмотреть. — Кейт улыбнулась в ответ. — Анне-Лизе он наверняка понравится.
Гэйб отвернул крышечку и сделал глоток.
— Где она?
Кейт махнула рукой в ту сторону, где стоял праздничный стол.
— Там.
Анна-Лиза далеко не всем позволяла брать себя на руки: до сих пор такой чести удостоились только Кейт и отец Гэйба. Если девочка оказывалась на руках у кого-то другого, она начинала капризничать и громко плакать.
— С отцом? — спросил Гэйб.
— Она души не чает в своей новой няне.
— Ушам своим не верю.
— Придется поверить. — Кейт лукаво посмотрела на брата. — Иди к племяннице, а я пока засуну хлеб в духовку.
Мимо важно прошествовал Фрэнк в фиолетовой попоне и розовом колпаке, на котором было написано «С днем рождения!». Девочки следовали за ним.
Здесь явно что-то затевалось, и Гэйбу не терпелось узнать, в чем дело. Он бросил бутылку в урну и распрямился.
Настало время встретиться с врагом лицом к лицу. В конце концов, допрос — это не самое ужасное.
Приближаясь к столу, Гэйб услышал задорный детский смех. Анна-Лиза счастливо смеялась — а так она смеялась только на коленях у дедушки или на руках матери.
Люси встала рядом с Берни, так что Гэйбу ничего не было видно.
— Анна-Лиза такая довольная! Невероятно.
Наконец Гэйб не выдержал и уступил любопытству. Он выглянул из-за плеча Люси…
Фэйт?
Впервые вместо джинсов и белой футболки на ней было надето ситцевое платье в цветочек. У Гэйба бешено заколотилось сердце.
Нет, так не пойдет. Он все выходные не мог отделаться от мыслей об этой женщине. Меньше всего Гэйбу хотелось увидеть Фэйт на дне рождения малышки.
Какого черта она здесь делает?
Его захлестнуло негодование. Чужой человек на семейном празднике!
Тем не менее Фэйт — кинозвезда, которая не годится ни в жены, ни в матери, — держала на руках его племянницу. Анна-Лиза хлопала пухлыми ручками и улыбалась.
Но больше всего Гэйба поразило то, что мать и сестры тоже смотрели на Фэйт с такой радостной улыбкой, будто она только что открыла им секрет приготовления вкуснейшего низкокалорийного десерта. Его бывшую жену они ни разу не одарили своим теплом, хотя, с другой стороны, Лана никогда и не стремилась заслужить одобрение его родных.
Когда Мэри-Энн, двоюродная сестра Гэйба, родила своего первенца, Лана не хотела нянчиться с ним. А когда ребенок срыгнул, сидя у нее на коленях, Лана побледнела как полотно, и ее чуть не вырвало. Больше ей детей не доверяли.
Зато теперь они доверили Фэйт Старр самого маленького члена семьи, как будто это был не ребенок, а домашнее животное!
Гэйб почувствовал себя так, будто его ударили по голове дубинкой. Да как они могли оставить Анну-Лизу с чужим человеком?