- Прости, - произнес он, но Жозефина только отмахнулась.
- Это ерунда, - сказала она.
- Как бы не так, - возразил Малорик, встав из-за стола и подойдя к Жозефине. - Вообще-то я плачу за эти платья. Она любит дорогие вещи, - сказал он Калару, обнимая жену.
Калар отвернулся, его голова шла кругом. Взяв со стола кубок вина, он осушил его одним глотком.
Когда он снова повернулся к Малорику и Жозефине, его лицо было непроницаемой маской.
- Ты ничего не слышал о Бертелисе? - спросила Жозефина.
- Нет, - ответил Калар. - Я надеялся, что вы что-то о нем знаете.
Жозефина печально покачала головой.
Последний раз Калар видел своего единокровного брата в замке Леонуа, за несколько месяцев до того, как принес обет Поиска. До сих пор Калар испытывал чувство вины за те слова, которые он тогда сказал Бертелису. Калар видел, как погибла Элизабет, которую он когда-то любил. Теперь он понимал, что это был несчастный случай, но тогда он знал только, что она погибла от руки его брата. Ослепленный горем, он произнес злые слова, и они до сих пор преследовали его даже шесть лет спустя.
- Ты мне больше не брат, - сказал он тогда. Много ночей Калар раскаивался в этих словах, но боялся, что уже никогда у него не будет возможности искупить их. После этого их пути с Бертелисом разошлись.
- Что случилось с моим домом? - спросил Калар, возвращаясь к реальности. - Где Орландо? Где Монкадас?
Из глаз Жозефины снова хлынули слезы. Лицо Малорика помрачнело.
- Прости, Калар, - сказала Жозефина.
Калар смотрел на пустую тарелку перед собой. Хотя он был голоден, и еда была прекрасной, для него она была на вкус как пепел.
- Замок уже горел, когда приехал я со своими рыцарями, - сказал Малорик. - Ничего нельзя было сделать. Он горел еще два дня, и прошла целая неделя, прежде чем угли остыли.
- Должно быть, сама богиня спасла меня, - вздохнула Жозефина. - Спаслись только две моих служанки, конюх и я.
- Я не знаю, как она не сломала ноги, когда выпрыгнула из окна, - добавил Малорик.
- Но как могли двое рыцарей убить их всех? - спросил Калар. - Пятнадцать моих рыцарей-вассалов и сорок или пятьдесят ратников? Это немыслимо. Два человека не могли сделать ничего подобного.
- Это были не люди, - сказала Жозефина. - В этом я уверена. Это были демоны в обличье рыцарей.
- Ты сказала, что видела их? - спросил Калар.
- Только издалека. Я была в своей комнате, готовилась ко сну, когда услышала, что они подъехали к воротам замка. Было уже поздно. Я слышала голоса твоих рыцарей, они приветствовали приехавших, словно знали их. В их голосах звучала не тревога, но удивление и даже радость. Сначала я даже подумала, что это ты, Калар, вернулся домой, но я ошибалась. Вскоре после этого раздались вопли…
Калар склонился вперед, полностью сосредоточившись на словах Жозефины. Ее лицо было бледным и измученным, глаза застилали слезы, когда она вспоминала ту ужасную ночь пять лет назад.
- Я понимаю, это нелегко, - вздохнул Калар.
Жозефина, собравшись с духом, продолжила:
- Я вышла из своей комнаты и спустилась по лестнице. Повсюду валялись трупы. Вопли умирающих были оглушительны… Я видела одного из убийц через открытые двери главного зала. Он - оно - было залито кровью с головы до ног, и двигалось быстрее, чем способен любой человек. Я побежала в комнату Орландо, но одно из чудовищ уже было там…
Она всхлипнула, и ей понадобилось еще мгновение, чтобы снова собраться с духом.
- Орландо… Казалось, будто он спит. Его глаза были закрыты, но повсюду было так много крови… Барон тоже был там. Он умер с мечом в руках, этот храбрый слепой старик… Я побежала в свою комнату и забаррикадировала дверь. Я оставалась там, пока не почувствовала запах дыма. Пол начал нагреваться. Когда жар стал невыносимым, я выпрыгнула из окна.
- Рыцарь, которого ты видела, - спросил Калар. - Ты не заметила его герб?
- Нет, - ответила Жозефина. - Но этот демон был одет в белое.
- Одет в белое… - выдохнул Калар. Видение, преследовавшее его месяцами, внезапно вернулось в его память. Образы были смутными, их значение неясным, но он снова вспомнил лежавший на земле белый щит, запятнанный кровью. Рядом в сухой траве были видны кости и череп, побелевшие под солнцем. Поднялся ветер, взметнув в воздух черные лепестки цветов. Несколько цветов упали на щит, и лишь теперь Калар понял, что это значит.
- Этот рыцарь… у него на щите была черная лилия?
- Может быть, - ответила Жозефина, нахмурившись. - Но я не уверена.
- Я уверен, - сказал Калар. - Владычица послала мне видение - черные лилии, падающие на белый щит. Так она сказала мне, кто это сделал.
С самого основания королевства Бретония лилия была священным символом Владычицы. Стилизованным изображением священного цветка являлась геральдическая лилия - флер-де-лис - из трех лепестков. Хотя она всегда была символом чистоты и непорочности, черную лилию традиционно носили в гербе рыцари одного знатного рода, некогда гордого и почитаемого, но ныне давно павшего во тьму.
- Богиня указала мне, кто принес погибель моему дому, чтобы я мог искать мести, - произнес Калар, его глаза сверкали убежденностью.
- Если ты так считаешь… - кивнул Малорик, обняв жену за плечи.
- Теперь моя цель ясна, - сказал Калар, вставая из-за стола. - Я должен ехать.
- Ехать? - воскликнула Жозефина, тоже поднимаясь. - О чем ты говоришь?
- Если он хочет гоняться за глупыми видениями, пусть едет, - сказал Малорик, взяв жену за руку.
- Но куда?
- Рыцарь, которого ты видела, - сказал Калар. - Я знаю, кто он.
- Кто? - спросила Жозефина.
- Черная лилия на белом поле. Это герб Меровеха из Арлона.
- Рыцарь, который победил твоего брата на турнире в Леонуа? - спросил Малорик. - Правильно?
- Да.
- Арлон? - спросила Жозефина. - Где это? Я не слышала о таком месте.
- Не удивительно, - сказал Малорик. - Ибо это проклятое место. Оно находится в пределах Музильона.
- Музильон… - выдохнула Жозефина, а в ее глазах отразился ужас.
- Именно туда я и поеду, - сказал Калар.
III
Музильон, царство проклятых.
Клод смотрел вперед широко открытыми немигающими глазами, пока баржа медленно плыла по черным водам реки Грисмери. Его взгляд упирался в плотную стену тумана, стоявшую между ледяной черной водой и хмурым небом, скрывая берега Музильона. Крестьянин содрогнулся.
- Как будто край мира, - вздохнул Клод. - И мы плывем прямо к нему.
- Ерунда, - сказал Калар. - Это просто туман и ничего больше.
Он держал в руках меч, восхищаясь тем, с каким искусством было изготовлено оружие. Клинок был выкован безупречно и сверкал серебром, а навершие эфеса великолепно выполнено в виде геральдической лилии.
Клинок Гарамона был бесценной реликвией, передававшейся по наследству в его роду уже многие поколения. По легенде меч был благословлен поцелуем самой Владычицы. Отправляясь в свой Поиск, Калар вручил клинок Гарамона своему племяннику Орландо. Когда оказалось, что замок Гарамон разрушен, Калар боялся, что бесценное оружие потеряно, украдено или уничтожено, но эти страхи оказались напрасны. Перед тем, как он уехал из Сангасса три недели назад, Малорик принес ему клинок Гарамона, обернутый в бархат.
- Мои люди нашли его в руинах, - сказал граф Сангасс. - Я подумал, что лучше не оставлять его мародерам.
Чудесным образом, а скорее всего благодаря благословению Владычицы, клинок Гарамона не пострадал в пожаре. Калар спрятал его в ножны и пристегнул их к поясу.
Они приблизились к середине реки, где течение Грисмери было быстрым, а ее черные воды глубоки. На оставшемся позади берегу, на бастонской стороне реки, виднелись сторожевые башни, поставленные вдоль берега. Такие башни были построены повсюду на многие сотни миль вдоль границ Музильона, почти пять веков назад, и их постройка оплачивалась из королевской казны. Они стояли, словно безмолвные стражи, всегда напоминая об угрозе со стороны Музильона. При первых признаках беды на вершинах башен зажгутся огромные сигнальные костры, один за другим, передавая сигнал тревоги быстрее, чем летит орел.
Конь Калара заржал и беспокойно затопал копытами по палубе. Калар подошел туда, где стоял конь, и успокаивающе заговорил с ним, поглаживая по шее. Пять угрюмых лодочников работали на барже молча, но Калар просто не обращал на них внимания. Успокоив коня, он пошел в носовую часть баржи, где сидел Клод, вцепившись в планширь. Баржа слегка покачивалась, и Калар, за свои странствия так и не привыкший к качке на воде, держался за ограждение, шагая по палубе.
- Ничего хорошего из этого не выйдет, - проворчал Клод. Крестьянин был явно напуган.
Туман посреди реки Грисмери нависал на сотни футов над ними, словно огромные стены замка. Когда баржа вошла в этот мрак, горбатый крестьянин закрыл глаза и начал шептать молитву.
Надвинулся холод, сырой и промозглый, а видимость сократилась до нескольких футов. Мгла, казалось, поглощала все звуки, даже плеск воды о корпус баржи звучал странно далеким. Туман просачивался под доспехи, кожа от него становилась холодной и мокрой, и Калар начал дрожать от холода.
Внезапно что-то заскребло по дну баржи и судно страшно затряслось.
- Что это было? - хрипло спросил Калар, открыв глаза и вцепившись руками в деревянный борт.
- Большая рыба, - сказал один из мрачных лодочников. Калар не понял, шутит он или нет.
Через несколько минут в сыром тумане Калар промок до нитки, мокрые волосы длинными прядями свисали ему на шею. Путешествие сквозь туман, казалось, длилось целую вечность. Эхо вокруг них разносило странные звуки: треск, стоны и далекие крики. Сначала Калар подумал, что это кричат водные птицы, но крики казались пугающе человеческими. Несколько раз он был уверен, что слышит поблизости чей-то шепот, но не видел вокруг ничего.
Вдруг Клод вскрикнул, и Калар раздраженно посмотрел на него.