Мы были в пути уже около двух часов, когда передовой всадник подал знак. Коты тут же рассыпались в цепь. Защелкали взводимые арбалеты.
Секретарь побледнел.
— Что там, Лексли? — подал голос командир.
— Кто-то есть впереди. Сейчас разберемся.
Впереди оказалось четверо верховых. Крепкие парни с воинской выправкой. Двое с копьями и мечами, у остальных вместо копий были арбалеты. Увидев, с кем им придется иметь дело, они благоразумно не стали быковать и вообще повели себя мирно. По знаку дозорного подъехали ближе. Оружие они не трогали и вежливо приветствовали командира.
Старик вопросительно посмотрел на секретаря.
— Это… солдаты из гарнизона Гарбена. Они сопровождают судью. Наверное, их выслали нам навстречу. Вы же сами говорили, места тут небезопасные. Никто же не предполагал, что у нас будут сопровождающие.
— Ну, раз так, пусть едут впереди. Дорогу нам покажут.
Так, судейский спалился. Не предполагали, значит, наличия «у нас» сопровождающих? А у кого это — «у нас»? Он заранее знал, что будет ехать не один?
Взглянув на Старика, вижу его утвердительный кивок головой. Он тоже все понял. Кстати, своих арбалетов Коты не разрядили…
Въехав в деревню, мы сразу же проследовали к площади.
Там было людно, народ толпился вокруг нее. Хлеба и зрелищ, так, кажется, говорили у римлян? Не знаю, как насчет хлеба, а уж зрелище я вам сегодня обеспечу!
Судьей оказался невысокий худощавый мужичок. Для него был сооружен помост и поставлено кресло, где он и восседал. Судя по всему, он явно не ожидал моего появления здесь. Да еще в сопровождении такого эскорта. Я перехватил вопросительный взгляд, брошенный им на секретаря. Тот прямо-таки ростом уменьшился!
— Ваша честь! — подъезжаю к нему вплотную и слезаю с коня. — Имею желание выступить в защиту осужденной целительницы!
Так, похоже, что нигде не облажался. Судья уже пришел в себя и принял величественную позу.
— Назовите себя, незнакомец!
— Сандр. Отставной капрал.
— Вы знаете, в чем заключается преступление этой женщины?
Ох и дал бы я тебе в рыло, голубок! Враз спеси-то поубавилось бы! «Этой женщины», видите ли! Да ты и пальца ее не стоишь, вместе со всем своим кодланом!
— Не знаю. Но полагаю, что имеет место какая-то ошибка. Могу ли я переговорить с ней?
Он помедлил. Что-то прикидывает, это ясно.
— Можете. Только недолго и в присутствии стражи.
А и хрен бы с ней, со стражей этой! Не помешают.
Мы пересекли через площадь и подошли к поленнице дров. Сложенная квадратом, она имела посередине пустое пространство, где и был вкопан столб. К нему была привязана Мирна. Около нее находилась молоденькая монашка, испуганно на нас посмотревшая.
— Сестра, не могли бы вы оставить нас на некоторое время? — мой хриплый голос ее напугал, и, часто-часто закивав головой, она отступила в сторону.
— Парни, — повернулся я к стражникам. — Отошли бы и вы в сторонку, а?
— Не положено… — начал было самый молодой из них. Но второй толкнул его в бок и кивком головы показал в сторону. Они отступили на несколько шагов.
Вот и моя сероглазка.
Подхожу к ней и осторожно убираю со лба спутанные волосы. Губа у нее закушена, и в глазах стоят слезы.
— Как ты? Что тут произошло?
— Ты приехал…
— Я не мог этого не сделать.
— Зачем?!
— Странный вопрос. Ты в беде…
— Это ловушка! Они хотят тебя убить!
— Не новость. Последнее время этого хотят слишком многие. Пора уже и уменьшить их количество. Расскажи лучше — что тут с тобой произошло.
Рассказ ее был короток. Ее вызвали к постели умирающего барона. Тот уже явно был при смерти, что, в принципе, неудивительно. Старикану стукнуло под семьдесят — почтенный возраст для этого времени. Да и в весельях себя он явно не ограничивал, так что организм был изношен основательно. Тем не менее, прожить он еще мог немало, если бы кто-то не траванул слишком живучего деда. Видать, наследники заждались.
— Я сразу распознала яд. Смерть вылечить невозможно, да и вызвали меня слишком поздно, увы. Уже нельзя было что-то сделать, так прямо я и сказала его сыну. Он вытащил меч и сказал, что зарубит меня на месте, если отец умрет. Лечи — или умрешь вместе с ним.
Дальнейшее было ясно. Барон все-таки отбросил коньки. Сын не стал рубить Мирну, а вызвал судью, который и нарисовался тут прямо через пару часов со всеми сопровождающими его лицами. Будто специально за околицей дожидался. Судя по некоторым мелочам, замеченным моей сероглазкой, вся эта гоп-компания четко была нацелена на меня. Во всяком случае, деревню они обложили, что твой ОМОН. Выйти из нее, при любом исходе дела, я уже не смог бы никогда.
Если бы не одна досадная мелочь.
Полтора десятка Котов…
— Ладно, моя сероглазка, не волнуйся. Меня не так просто убить. Особенно сейчас. А уж рога я тут кое-кому точно пообломаю, вот увидишь!
Оборачиваюсь и взмахом руки подзываю обоих стражников. Отхожу с ними в сторонку.
— Вот что, парни. Вы, как я вижу, ребята смышленые. С кем я приехал, тоже, небось, рассмотрели, так?
Оба кивают головами.
— Значит, так. Кое-кто здесь не слабо огребет. Причем — очень скоро. Поэтому у меня вопрос конкретно к вам. Жить хотите? В смысле — хорошо жить?
Стражники переглядываются. Старший из них кивает головой.
— Хотим. И что?
— Держите! — в моей руке сверкнул золотой кружок.
— Ого! — старшего проняло всерьез.
— Короче. К ней никто не должен подойти. Вообще никто, кто может причинить хоть какой-то вред. Понятно?
— Но… судья уже вынес ей приговор…
— Как вынес, так и занесет назад. Это уже моя проблема, не ваша. Пока не кончится суд, она должна быть в безопасности. Договорились?
— Да! — почти синхронно ответили оба.
Глава 24
Похлопав их по плечам, бегу к судье. Тот уже нетерпеливо поглядывает в мою сторону.
Около него прохаживается здоровенный детина в латах. Это еще что за фрукт?
— Ваша честь?
— Вы еще не оставили своего… э-э-э… намерения?
— Нет, Ваша честь!
— В таком случае… — развел руками судья. — Очень жаль! Жаль видеть такое неразумное упрямство!
— Осмелюсь спросить, Ваша честь, — почему?
— Обвинение в колдовстве — очень серьезное преступление!
— Обвинить мало, Ваша честь, надо еще и доказать!
— Ты считаешь меня лжецом?! — проревел басом детина в латах. — Ты?! Жалкий смерд!
Ага, так это баронский сынок? Отлично, искать не нужно…
— И не смерд, и не твой!
— Что?!!
Он рывком выхватил меч.
Дзынь!
И меч, блеснув на солнце, отлетел в сторону…
— Не горячись… — Старик убрал в ножны свой клинок. — Вот выйдешь на поле — хоть двумя размахивай, твое право. А вот обнажать оружие в присутствии судьи… ты еще можешь горько об этом пожалеть!
— Э-э-э… его тоже можно понять, — вступил в беседу судья. — Потерять отца… горе слишком велико…
— Не знаю, — командир был сух и насквозь официален. — Я вижу свершившееся правонарушение — оскорбление суда!
— Мы разберемся с этим после, — примиряющее произнес судья. — У молодого барона есть пока более важное дело…
— Ага, так это с ним я должен буду драться? Так, Ваша честь? — смотрю пристально на судью.
— Да.
— И что будет после того, как я его убью?
Судья просто опешил от подобной наглости.
— Э-э-э… на вашем месте я бы позаботился о наследниках. И о душе!
— Слышал? — поворачиваюсь к своему оппоненту. — Ты-то это сделать успел уже? Ну там… завещание написать, исповедоваться… Я тут монашку видел, стало быть, и монах где-то рядом есть… Или мне обождать? Только недолго, дорога сюда неблизкая, а нам еще назад ехать.
Молодой барон аж скривился.
— Ну, погоди! Я посмотрю на тебя на поле!
— Если не сбежишь раньше…
— Прекратить! — взвизгнул судья.
Откашлялся и присел в кресло.
— Господин барон! Готовы ли вы, с оружием в руках, подтвердить свое обвинение?
— Готов!
— Вы, называющий себя Сандром. Готовы ли, с оружием в руках, опровергнуть предъявленные господином бароном обвинения?
— Готов, Ваша честь.
— Поединок состоится немедленно! Стороны могут использовать только то оружие, которое имеют при себе! То же касается и доспехов. Чинить или заменять сломанное оружие и доспехи запрещается! Отступивший за край площади считается проигравшим! Применять колдовство и магию — запрещено! Нарушивший правило будет немедленно убит арбалетчиками! Всем все понятно?!
Мы с бароном кивнули в знак согласия.
— Понятно.
— Понятно!
— А я, со своей стороны, — проговорил Старик, — тоже прослежу за последней частью сказанного. Не знаю, Ваша честь, каковы ваши стрелки, но уж мои-то точно не промажут!
По знаку его руки Коты, держащие в руках взведенные арбалеты, рассыпались по периметру площади. Случайно или нет, но их позиции оказались рядышком с арбалетчиками из судейского конвоя. Краем глаза я уловил вопросительный взгляд барона, который он бросил в сторону судьи. Тот еле заметно пожал плечами. Ага… и тут не все чисто…
Вот и середина площади. Отсюда только недавно убирали лавки и навесы, еще видны следы их установки.
На ее краю глыбой возвышается барон. Верхом на лошади, весь металлом блестит — хорош! Большой шкаф… громко упадет…
Поправляю шлем, благо он все дорогу на голове и был. А то так и не дали бы за ним сбегать. Нет, судья тут явно сторона пристрастная — барону за конем и копьем сбегать не помешал. Вот он теперь и лязгает металлом при каждом движении, где уж ему до Старика!
А на мне, кроме кольчуги и шлема, нет ничего. Даже щита — и того нет. Да и толку-то с него супротив копья? Прошьет, как бумажный лист.
Авантюра?
На первый взгляд — так и есть.
И на второй — тоже.
Только вот некоторые особенности моего вооружения позволяют предположить иной исход поединка…
Как там говорил Гарт?
«…Клинок нельзя сломать. Совсем. Он не тупится, его не надо точить. Его невозможно расплавить и перековать…»