Леший рыкнул, сжал кулак. Нет. Все! Тут ему больше не место! Надо уходить! Пусть сами дальше как хотят, живут! Соберет манатки и сегодня же уйдет! Куда? Да на вокзал! Там вояки, там он среди своих будет! С него хватит! Надоело быть крайним и дырки в шкуре штопать за просто так!
С такими мыслями Орлов снова отправился домой.
Стук в дверь ничего хорошего не предвещал. По тому, как стучатся, часто можно определить, с какой целью это делают. Аккуратный, едва слышный - говорит о застенчивости неизвестного. Торопливый - о безотлагаемости дела. Властный, громкий, такой, что аж косяки ходят ходуном - о том, что пришедший негодует. Вот последний, после того, как ручка несколько раз дернулась, и пришедший человек понял, что квартира заперта, Лешего и застал в процессе сборов.
- Леший! – прокричал майор из коридора. – Открывай!
Снайпер преодолел желание выстрелить прямо через дверное полотно. С Федорчуком отношения совсем разладились и то, что он собственнолично сюда пришел, говорить могло лишь об одном: начальство негодует и негодует очень сильно. Алексей подошел, отомкнул замок и, не став открывать, пусть майор сам заходит, если захочет, вернулся к своему делу. Для себя он уже все решил, так что, что ему могут сделать? Силой задержать? Да щаз! Два раза! Надо будет, и с подрывом мостов уйдет, причем в прямом смысле.
Дверь открылась. Даже не так. Дверь распахнулась.
- Ты совсем охренел?! – влетел в комнату командир эвакопункта. – Почему я тебя искать должен!?
- Что-то случилось? – с невозмутимым видом поинтересовался снайпер, боковым зрением отмечая еще двух бойцов, вошедших вместе с майором. – Ноги вытирайте. Полы только вымыл…
- Случилось?! – снова взревел Федорчук. – Да ты совсем, как я вижу, оборзел?!
- Что не так?
- Да вы посмотрите только на него! – всплеснул руками офицер. – Он еще спрашивает, что случилось?! Драку кто, ска, устроил вчера?! А полночи местным жителям своей пьянкой сперва, а потом аханьями спать не давал?!
- Пережили?! – закрыв ящик, от чужих глаз, руки и прочих частей тела как говорится подальше, поднялся и повернулся к начальству Алексей. – Никто не помер? А особо нежные пусть уши закрывают! Не хрен подслушивать, как другие отдыхают! Че хотел-то, майор?!
- Ты как… - он не смог подобрать обидного слова, чтобы и снайпера унизить и в роже не получить, - …раз-го-ва-ри-ва-ешь!?
- Мы будем лингвистический анализ моей речи проводить или сразу к делу перейдем?
Майор скрипнул зубами, прищурил глаза.
- Видит бог, я хотел по-хорошему, но ты сам виноват…
- А ты все еще в бога веришь? – ухмыльнулся снайпер.
- Слушай! Ты зарываешься! Я здесь начальник!
- Какой ты начальник?! Щеки только ходишь, дуешь! Что ты тут за три недели сделал? Да ни хрена!Мужиков организовать не смог, патрульную службу не наладил, поставки тоже! Люди скоро с голоду умирать начнут, а ты только ходишь да вид делаешь, что командуешь!
На такое майор, конечно же, глаза закрыть уже не мог. Федорчук не любил, когда подчиненные его не уважают. Нет, такого никто не любит, но вот у майора на этот счет был свой пунктик. Его буквально взбесило такое обращение снайпера.
Он вспыхнул, словно лампочка и вывалил на зарвавшегося бойца все, что он о нем думает. О нем и о его похождениях, о его женщинах, непрозрачно намекнув, что если он и дальше хочет, чтобы они тут в тепле и сухости жили, то должен сидеть и не отсвечивать, выполняя все приказы командования. Ответить Орлову на такое было что, но он промолчал. Зачем? Информацию он получил, обдумал, выводы сделал. Зачем предупреждать о том, что собираешься сделать? Чтобы тебе весь план испортили? Ну, уж нет! Он так не проколется.
- Я услышал тебя, командир, - спокойно, но с угрозой в голосе, ответил Алексей в конце пламенной речи Федорчука.
- Я уж надеюсь! – выдохнул тот. – Нам тут, как ты говорил? Дружно жить нужно, а не устраивать войны на ровном месте! Косяк был? Согласен? Вот и будь добр, неси ответственность!.. У меня все!
Офицер еще постоял, дожидаясь чего-то от хозяина квартиры, но тот промолчал, и командиру поселения не осталось больше ничего, кроме как уйти.
- Ты куда? – встретил его у ворот бессменный дежурный Олег.
- Прогуляюсь, - грубо, больше, чем того стоило, ответил снайпер.
Он был наслышан о том, что парень заступился за него и перед начальством, и даже здесь, на стене дел наделал, за что и был сослан в дежурство на целую неделю, но ничего с настроением поделать не сумел. Нужно было выдохнуть, вылить всю злобу и все отрицательные чувства, а сделать это можно было только в одном месте.
Олег вздохнул.
- Возьмешь с собой?
- Не могу, мне надо одному побыть… Если майор или прапор искать будет… скажи, что ушел куда-то. Будет расспрашивать, скажи, что к вечеру обещал вернуться.
- А вернешься? – Орлов нахмурился. – Всякие слухи ходят…
- Какие еще слухи?
- Да всякие…
- Вернусь… наверное… У меня особо выбора нет. Намекнули непрозрачно.
- Понимаю, - цокнул языком боец, бросив короткий взгляд в сторону жилых палаток. – Место готовишь… - Леший не ответил. – Как соберешься, свистни, ага? Я в этом балагане участвовать тоже не собираюсь…
- Свистну, - кивнул Орлов.
Хм. А что? Боец хороший, мужик нормальный, и, раз тоже уйти думает, чего бы не взять с собой? К тому же снайпер ему должен.
- У меня отец тут, ты только заранее скажи, хорошо?
- Скажу заранее, - кивнул снайпер. – Ну, что, выпустишь?
Олег пристально, долго смотрел на снайпера, но в конце улыбнулся и кивнул.
- Удачи там тебе. И возвращайся.
- Спасибо.
- Маленький Леша нашел пулемет, - вздохнул Лешему в спину Олег. – …Больше в деревне никто не живет…
Он ушел, но вечером так и не вернулся… ни первого, ни второго дня. Лишь после заката третьего постовые заметили на дороге одинокую, пошатывающуюся фигуру. Его узнали. Ворота открыли незамедлительно. На то была причина. Леший вошел, держа подбородок гордо… Подбородок, по которому стекала кровь. Вернулся снайпер без боекомплекта, без единого патрона, лишь с одним с окровавленным ножом в руках. Сам весь перемазан кровью и ранен в нескольких местах, причем далеко не зубами рысей, псов или мертвецов. Раны были пулевыми, а это означало только одно. Он вляпался. Алексей сделал два шага, пересекая безопасную черту и упал. Тело покачнулось, силы стремительно покинули организм. Все, что он успел сказать перед тем, как потерять сознание, так это короткую, но очень важную для будущей судьбы всего «восемнадцатого» фразу.
- Склады. Чисты. Вывозите.
Если бы он тогда знал… Этот поступок запустил череду событий, приведших к печальным последствиям. Но, провидцем снайпер не был. Он всего лишь делал то, что умеет делать хорошо – убивал.
Пробуждаться было неприятно. Он не помнил ничего из того, как добрался до дома. Перед глазами стояла кровавая пелена, и лишь желание жить и дойти до людей, заставляло двигаться вперед. Он ощущал, как дыхание становилось тяжелым, как не хватало воздуха и впервые за все время ему стало страшно. В армии, на войне всегда рядом свои. Там смерть зачастую быстрая. Или погиб сразу, или тебя вытащат с того света. А сейчас? Он шел, задыхаясь, думая лишь об одном: «как сделать очередной шаг?» Дойдет ли он до стен «восемнадцатого», хватит ли сил, или вот так задохнется, посинев? Упадет в лужу, а через какое-то время вновь встанет и пойдет искать людей, но уже с иной целью? Глупо. Глупо! Глу-у-у-у-упо! И страшно. Очень страшно! Но, судя по тому, что он лежит на койке, а судя по звукам, запахам и видам вокруг - в госпитале, то он все-таки дошел.
- Леша, - позвал голос слева.
Орлов обернулся на звук. Вика. Сидит рядом, держит за руку. Взгляд напуганный, но радостный. В уголках глаз блестят слезинки.
- Ты очнулся… Он очнулся! – это уже видимо для медперсонала.
Тут же за ширмой раздались быстрые шаги. Полог откинулся и в отгороженный закуток вошел Юрич.
- Хвала богам! – воскликнул старик, быстро беря его за руку и проверяя пульс. – Как себя чувствуете, молодой человек? Мы уж думали, что все… - врач кинул взгляд на сидевшую женщину. – Извините, тут места мало, не могли бы вы выйти?..
Вика встать еще не успела, как полог снова откинулся и к кровати подошли трое. Санитар, какая-то бабка и… майор.
Взгляд последнего не выражал ничего доброго. Леший отвернулся. Говорить не хотелось. Голова болела так, словно по ней футбольная команда колотила ногами весь матч. В груди свистело, болела челюсть и нога. Виктория вышла. Ему что-то вкололи и через какое-то время боль немного притупилась.
- Что, герой, - качнувшись на пятках, укоризненно посмотрел на раненого офицер. – Опять отличился?
- Сами говорили сходить… - все также, не поворачиваясь, буркнул Орлов.
- Сходить! А не устраивать там геноцид! Когда наши бойцы туда прибыли, то там места не было, куда вступить. Говорят, все в крови… Но, признаюсь, службу ты нам отличную сослужил…
- Опять, - вставил слово врач.
Майор закусил губу.
- Опять, да… Молодец.
- Я выполнил уговор, - повернул гудящую голову снайпер. – Теперь дело за вами.
- Что ж… Хорошо. Я слово держу. Как только в себя придешь, можешь…
Офицер не договорил. Подробности того разговора в квартире Лешего были известны лишь им двоим, да тем бойцам охраны, что были с Федорчуком и распространяться офицер пока об уходе снайпера не хотел. Мало ли как другие это воспримут, все же, что не говори, а этот Леший здесь успел многим много чего хорошего сделать, а ну, как встанут еще на его сторону…
Юрич скосил глаза, но виду не подал. Продолжил возиться с капельницей, вкалывая в нее все новые и новые шприцы, однако, судя по взгляду, старик понял, о чем идет речь.
- Товарищ майор, - обратился он к командиру. - Ему нужно отдохнуть. Я ему успокоительное вколол, немного еще поспит, потом я вас позову, если нужно будет… ранения серьезные…