Продолжая сгибом локтя правой руки удерживать шею оппонента, он помог себе левой, обвив голову мужика, чтобы усилить рычаг. Резкий рывок, второй, третий. Противник был силен. Даже в таком состоянии он умудрился приложить Алексея спиной о стену пару раз, норовя того скинуть, но из коварного захвата уже никуда не деться. Алексей еще и ногами обвил колени здоровяка, подбил их и они повались на пол. Хрустнуло. Охранник затих. Для убедительности подержав его в захвате еще несколько секунд, Леший разжал побелевшие руки.
- Твою мать! – выругался он, впуская в собственные легкие воздух.
Он не дышал с самого момента начала схватки. Нервы натянулись канатом, и Алексей сам уже был готов превратиться в такого же безумного, как и оставшийся безымянным для Лешего сын бедной старушки.
Отдохнуть ему не дали. Распаленные шумом мертвяки ринулись к лифту. Видеть они вряд ли что-то могли в темноте кабины, но имели особо развитое стадное чувство. Все идут, и я пойду. Все скребутся в двери и я буду… Створки пришлось закрывать в самый последний момент. Катаны с собой больше нет, чтобы пальцы тварям рубить, и сунься они внутрь, ему будет нелегко отбиться в таком тесном пространстве. К тому же не стоило и про бабку забывать. Орлов не стал говорить ее сыну про то, что есть такой вариант, что мамка его встанет через какое-то время, и они смогут снова обняться, правда, ненадолго, ровно до того момента, как она из сыночка кусок плоти зубами не выдерет. В кино зомби нужно было непременно в голову стрелять, мозг ему повредить, чтобы окончательно упокоить. Он же сам видел, как пол тела ползало, а потом тому парню в квартире девчонки в глаз мечом ткнул, чтобы второй раз умертвить, но что будет с укушенным человеком, если его убить до обращения? Проверять этого как-то не хотелось, но пришлось. Бабка зашевелилась, и это было дурным знаком. Он видел, что твари сильны, наверное, то, что их перерождает, как то усиливает, организм. Ведь даже мелкий пацан, застреленный на лестничной клетке, двигался слишком быстро и резво, не по годам, в общем.
- Твою мать! – рыкнул Леший, тыкая бабку носком берца.
Как бы ни было противно, но пришлось повторить прием с толстухой. Алексей занес ногу, примерно прикидывая, где у нее голова. Пнул. Промазал. Бабка хрюкнула. Нога скользнула, лишь слегка задев старческую плоть, ударилась о стену лифта. Снова поднять, внести корректировку и… хрусь. Поднять и… плюх… Поднять и хрясь.
На душе и в желудке стало противно. Орлова вновь повело. В тесной кабине завоняло. Мертвяки продолжали ломиться в двери, пытаясь их открыть. Изнутри зафиксировать их никак не удается, они открываются, втягиваясь друг в друга. Поверхность гладкая, никаких ручек, только тонкая резинка на стыке и все. Вот ее Алексей и пытался удерживать ногтями пальцев, благо, что тупым зомбакам не хватало пока ума поступить также. Толпой-то они быстро б справились.
Держался он столько, сколько хватило сил. Ногти посрывал до крови, и, уже, когда думал что все, больше не сможет, твари отступили. Сколько прошло, минута или час, он не понял. Кровь в ушах долбила с той же силой, что и мертвяки в двери. Во рту стояла сухость.
Он скатился по стене, не заботясь о том, что снова изгваздает штаны в крови и мозгах, натекших из старухи. «Паладины» все стерпят! Влагу держат, а снаружи простирнуть под краном можно. Орлов тяжело выдохнул. Еще только утро, до обеда даже не близко, а он так устал…
- Маааааау! – внезапно снаружи завыл кот, да так громко, что Алексей подскочил прямо из сидячего положения.
Мать твою! Нордя! Ах ты ж… Да что так не вовремя то! Орлов застонал. Что делать? В холле послышался топот десятка ног. Видать мертвяки на зверя навелись. Кот орать не переставал. Судя по непрекращающемуся «Маааааау», которое то становилось тише, то громче, котяра носился по холлу словно угорелый. Леший взвыл. Внезапно, до кучи еще и за ногу его кто-то схватил. Тут он от страха и неожиданности подпрыгнул еще выше. Сынок! Сынок бабкинский очухался. Что? Но как?! Он же его точно!.. Леший же был уверен, что свернул здоровяку шею! Зараза! Видать и того цапнуть успели. Вот попал, так попал! Снаружи кот носится сиреной, требуя от хозяина спасти его, в кабине лифта еще один мертвяк, причем здоровый и сильный, а Леха.. А Леха что?! Да устал Леха! Было бы ружье, мож еще… Стоп! Ружье!
Пнув здоровяка ботинком наугад, Орлов пошарил руками по потолку. Люк! Ну, была, не была! Толкнуть вверх, сунуть руку на удачу, авось никто не укусит. Фонарь все еще горит, а где фонарь. Там и сама «Сайга». Пальцами пошарить, каждое мгновение ожидая, что в них вцепится тот толстяк или второй мертвяк… Нервы были на пределе и, когда он ощутил на коже чье-то дыхание, а может и показалось, пальцы коснулись ружейного ремня. Вцепившись в него, Леший дернул руку обратно. «Сайга», как и полагается, за что-то там зацепилась. Здоровяк на полу лифта рыкнул, начал подниматься, кот заверещал, переходя совсем уж на дичайшие ноты, сверху тоже голодающие очухались, принялись кряхтеть, искать вкусное мясо.
- Да вашу ж мать! – заорал Алексей, больше не в силах выдерживать напряжение.
Вот правду говорят, что с криком все плохое из человека выходит, а с таким, как сейчас, на год вперед, наверное должно уйти. Ружье само собой скользнуло во вновь приоткрытый люк. Руку в карман, нашарить патрон, так как Алексей помнил, что магазин «Сайги» пустой, а запасные там, в рюкзаке, до которого не дотянуться ну никак. Прикладом здоровяку наугад ударить и дернуть, окончательно срывая ногти, створки двери лифта.
- Не тронь кота, тварь! – заорал он диким зверем, вываливаясь из лифта и наводя прицел на толпу мертвяков.
Все. Нервы лопнули. Они хоть и железные, но и металл имеет свойство уставать. Ствол сам по себе скакнул на голову старика, тянувшего свои кривые пальцы к забравшемуся на рваную штору коту. Одна сторона массивной гардины уже была оторвана и лежала на полу, но вторая еще держалась на честном слове и котовьей мольбе. Выстрел громыхнул неожиданно громко. Зомбаки даже, кажется, оглохли. Тварь, посмевшая закусить другом Лешего рухнула на пол, начисто лишившись головы. Выстрел оказался очень хорошим. На этом, бы и спеть Орлову песенку о своем печальном конце, но раздавшийся голос из мегафона, вселил надежду на то, что он еще побарахтается.
- Живые! На пол!
Леший кинулся исполнять приказ. Он даже, чтобы не мешало, ружье в сторону откинул, которое успел перехватить уже за ствол, чтобы орудовать им как дубиной. Через секунду в холл ворвался ураган. Стекла треснули, над головой засвистели пули, с улицы раздался гул пулемета.
- А вот и военные, - пронеслось у Алексея в голове.
Он сильнее вжался в пол, прикрывая голову руками. Да-а-а-а-авненько под обстрелами не был, совсем забыл, как нужно действовать. Собрался, ушел в перекат обратно к лифту, к несущей стене, а то мало ли, вон как осколки, словно шрапнель летают. Один даже в темечко тюкнул. Так. Макушку руками закрыть надо, пальцы хрен с ним, перелом переживет, а вот перелом темечка – вряд ли.
- Есть кто живой? – донесся все тот же голос, когда адская машинка замолчала.
- Есть! – тут же отозвался Алексей. – Мать вашу, что так долго?!
- Опа! – хмыкнул мегафон. – А ну, дракон, выходи! Биться будем!
Алексей поднялся, отряхнулся. Вроде до дверей дойти можно, никто из стонущих на полу мертвяков особой угрозы не представляет. А раз не представляет, надо валить из этого места.
- Р-д, - постучал он по плечу, проходя мимо кота, съежившегося под потолком. – Пошли, не ссы, свои… - и с радостным, «Биться, так биться, а чего в жопу-то орать», он открыл парадную дверь.
Этот старый, бородатый, как и сама рожа Курда, анекдот, о том, как рыцарь на войну с драконом пришел и в пещеру то самое «выходи, биться будем», Леший другу сам и рассказывал. После него тот вставлял ее по поводу и без. Однажды, даже до «летунов» докопался, логично рассудив, что раз они на «Грачах» летают и огнем из под небес плюются, то - форменные драконы. А дракон это кто? Верно! Петух, только с гребнем во всю спину! Ох и досталось тогда и Курду и Лешему за эту выходку. Их-то двое всего было, да еще и пьяные, а пилотов из самолетного полка десятка два набежало… Вот и сейчас не узнать голос старинного армейского друга Алексей не смог.
- Ну, здорова, капитан! - спрыгнул с сидения броневика Курд.
– И тебе, рожа, лохматая не хворать!
Друзья коротко обнялись.
- Кто бы говорил! – засмеялся вояка, потрепав Норда по загривку. – Рад, что вы живы! Мы тебя долго искали! Район только примерный знали, а точного адреса нет, ты в военкомате новый не оставлял. Хорошо, что угадали…Вызов отсюда поступил по спецсвязи, вот и прикатили. Валить надо, давайте, в тачку прыгайте и погнали. Тут, в центре форменный ад, с пулеметом-то еле пробились… У нас еще три машины тут неподалеку.
Орлова уговаривать не пришлось. Придержав кота, он юркнул в салон «тайфуна», поздоровался с пулеметчиком, менявшим ленту. Тот на мгновение задержал взгляд на коте, но ничего не сказал. Машина заурчала двигателем и двинулась к ближайшему перекрестку, вдоль центрального парка.
- «Тайфун» откуда? – расположившись в неудобном кресле и нахлебавшись воды из бутылки поинтересовался Орлов, немного расслабляясь.
- Оттуда, - ухмыльнулся Курд. – Вчера «Илюха» прилетел. Переброска в Железногорск планировалась, да видишь, застряли (прим. автора. «Илюха» - имеется в виду грузовой, военный самолет «Ил-76»). Наши все туда рванули, а мы вот, остатки собираем.
- Туда? – Орлов кивнул неизвестному бойцу, протянувшему ему каску, бронежилет и автомат из одной из сумок в огромном количестве, валявшихся под ногами.
- Да. Приказ пришел. Всех контрабасов срочняком в центр подготовки. Там оборону держать будем. Такая хрень, Леха, - Курд качнул головой в сторону улицы, на которой продолжал разгораться ад, - …везде. Сказали все бросать и в Железногорске всем собираться.
- А город как? Полиция и МЧС не справятся же.