Луч света подствольного фонаря скользнул по грязной, окрашенной в синий цвет стене. Орлов качнулся, освещая подъезд до самых ступеней, тут же ушел с вероятного сектора обстрела. Прислушался. Дождь барабанил по железу, дождевику и асфальту, создавая фон, мешая сосредоточиться, но, вроде все было относительно спокойно.
- Р-д, - послал он лохматого разведчика перед собой. – Вперед!
Кот, опустив голову, юркнул в темноту, проскакал по ступеням, завертел головой, мрякнул. Снайпер вошел, прикрыл за собой дверь.
- Р-д. Ко мне!
Котяра пару раз ударил хвостом по полу, выказывая волнение. Понятно, что-то слышит, или чует… Погасив фонарь, Алексей поднялся на лестничную клетку первого этажа. Двери в логово убитого военного тоже были приоткрыты. Гребаные туннельники! Нахмурившись, Алексей осветил подъезд еще раз. Твою мать! Они и цинки с патронами к пулемету утащили! Вот с-с-с… Он обматерил предавших его тунельников, описав то, кто они, по его мнению такие и что он сделает с уродами, если встретит на своем пути… Откуда ж ему было знать, что совсем недавно здесь произошла бойня.
Аккуратно войдя в квартиру, Леший закрыл за собой дверь и быстро осмотрел помещение. Снова выругался. На этот раз еще более изящно, пройдясь по всей родове ссыкунов из метро. Уроды даже девку бросили помирать, не оказав той помощи! Незнакомка была в сознании. Она едва приоткрыв веки, глядела на вошедшего снизу вверх. В ее взгляде читался неимоверный страх. Удостоверившись, что в квартире пусто и больше никого нет, снайпер устало присел возле девушки, подозвал кота.
- Тише. Успокойся. Я ничего тебе не сделаю…
Леший опустил автомат, положил его на пол, доброжелательно вытянул левую руку, демонстрируя пустые ладони.
- Ты как?
Глупый вопрос, но, как говорил знакомый военный психолог – лучше всего описывает стремление помочь человеку, выказать твою к нему заботу. Женщина вздрогнула, напряглась. Сил в изнеможенном организме явно не осталось. Движения все какие-то не полноценные, не завершенные. Даже глаза вон, едва шевелятся. Ее накрыли какой-то тряпкой, но и все на этом. Даже раны не обработали, хотя бинты и аптечка с собой у подземников были.
Леший снял рюкзак, порылся в нем, вытащил бутылку с водой.
- Пить хочешь?
Женщина едва-едва кивнула.
Аккуратно поднеся бутылочное горлышко к ее губам, он чуть наклонил ее. Вода плеснулась на лицо, потекла по подбородку, шее пленницы. Выглядела она так, словно месяц в угольной шахте, в забое отработала без перерыва. Вся грязная, да еще и в запекшейся крови. Орлов специально наклонил бутылку чуть сильнее, чем-то следовало. Потянись он к изнасилованной таким же военным, как сам, женщине руками, и она могла бы впасть в панику, а так все вышло естественно.
- Извини, - вынул он тряпку из рюкзака. – Сейчас вытру…
Аккуратно обтерев женское лицо, он принялся за ее шею. Дальше не пошел, пусть она в себя сперва придет. Ему и этого достаточно, чтобы увидеть, что все тело женщины покрыто синяками.
- Болит? – легкий кивок. – Есть хочешь? – еще один, более выразительный. – Сейчас разогрею и дам лекарства. Ты как, не помрешь тут у меня? – отрицательное покачивание. – Хорошо. Тогда вот…
Он достал аптечку, выдавил несколько таблеток «анальгина», прибавил пару колес «кетарола», подумал, заглотил таблетки сам, повторил. Не лучшая связка, но это поможет немного боль притупить и себе и ей. Более сильные вещества использовать пока рано. Вдруг все же не доживет, самому тогда еще могут пригодиться… Не доживет до чего?.. Орлов сжал зубы. Мысли, которые еще только еще начинали зреть на задворках сознания – не радовали. Что он с ней будет делать? Потащит с собой? Ага, на руки возьмет и два дня нести будет!.. Не вариант, совсем не вариант… Но и бросить он ее не сможет. Чертовы родители! Воспитали сына – добряка!..
Сегодня снова шел дождь. В течение этих двух дней он прекращался от силы на пару часов. Казалось, что природа специально развредничалась и не пускает его, но идти-то было нужно. Дел здесь больше нет. Два дня он ухаживал за незнакомкой, практически не отходя от нее. Делал компрессы, отпаивал горячим голубиным бульоном, благо котяра работал не покладая лап и таскал птиц в достаточном количестве, пичкал лекарствами. На девушку ушли почти все аптечка. Сегодня Леший был зол. Перчатки скрипнули на рукояти оружия. Все зря. Девушка постоянно проваливалась в беспокойный сон. Температура не падала. Но сегодня под утро она даже смогла с ним немного поговорить, и вроде пошла на поправка, но час назад… она умерла, так больше и не приходя в сознание.
Все два дня Леший только и делал, что старался вытащить жертву маньяка из-за грани, откуда уже не возвращаются. Он кормил ее, поил, обтирал ее потное от температуры тело, затем мутузил стену, заставляя собственное тело и мозги возвращаться к боевому состоянию. Он бил кулаками пустоту, уклонялся от невидимых ударов, приседал, подныривая до тошноты. Последствия контузии все еще не отпускали. Ему бы по-хорошему отлежаться недельку, но этого времени у Орлова не было. Оперкот, двойка левой, правой, наклон, присяд и снова слева, справа, глядя на черную точку – шляпку гвоздя в стене, пока она не начнет двоиться, а потом, проблевавшись, вернуться к раненой. И так два дня. Сорок восемь часов.
Над головой сверкнуло, по городу прокатился раскат грома.
- На хрен иди! - рыкнул снайпер, обращаясь то ли к мегаполису, то ли к туче, то ли к кому-то высшему.
Кот притаившись на спине, вздрогнул от резкого звука, но вида, что боится, не подал. Они шагнули под проливной дождь и направились обратно. Домой. В «восемнадцатый». Алексей был чертовски зол. Два дня! Два, твою мать, потерянных дня! В бумагах, которые он изучил за это время ничего ценного не нашлось. Надежда оставалась лишь на завернутые в плотный полиэтилен жесткие диски. Если и там ничего не будет, тогда… тогда он обыщет каждый дом в этом сраном городе, осмотрит каждую квартиру, заглянет в каждый подъезд, но найдет ее!..
Справа к ним метнулась тень. Низкая, приземистая. Леший, не сбавляя ход, вложив в движение всю ярость и злость, пригвоздил ботинком череп пса к асфальту. Животина жалобно пискнула, попыталась укусить, но череп пса лопнул, не оставив тому ни единого шанса. Внутри у человека все кипело. Он жаждал крови, движения. Ему хотелось выплеснуть весь гнев на улицы этого проклятого города! Утопить его в крови! Сжечь дотла! Разрушить до основания!.. Но все это смогло бы лишь на малую толику облегчить его страдания.
Он шел, не скрываясь. Даже откровенно вызывающе, но, ни одна тварь, ни один урод этим днем не вылез ему на встречу. Пулемет в руках горел, требовал нажать на спуск, новый хозяин, так его до сих пор и не применивший по назначению, казался ему малодушным, трусливым. Он – ручной пехотный пулемет! Он создан для войны и убийства, а вместо этого что? Мокнет под дождем, согретый лишь ладонями, а не пороховыми газами! Тьфу! Нет! Прежний хозяин был лучше! Он давал оружию то, для чего его создавали – он убивал. Он нес смерть и страх. Он был чем-то большим, чем простым куском железа! И час настал… Ноосфера переполнилась их совместным желанием и мыслями, чувствами и бог знает, чем еще, но единение стрелка и оружия настало.
«Шестерочка». Та самая, знакомая, где Алексей с Алей был вечность назад. Когда это было? В прошлой жизни? Эпохе? Вечности? Давно, но так недавно. Толпу окруживших супермаркет мертвецов он разглядел задолго. Вся улица и парковка перед зданием были забиты шатавшимися, урчащими, жаждущими плоти упырями. Всех их манили сюда орущая на половину округи музыка и гигантский костер, разведенный на крыше супермаркета. Леший планировал обойти рок-дискотеку стороной, ведь наверняка в ближайших кварталах он не встретит ни одной твари, а до «восемнадцатого» вон, уже рукой подать. Солнце село, но еще кое-что видно и он надеялся покинуть город до того, как стемнеет окончательно. Ночевать лишний раз в городе не хотелось. Он устал. Ноги болели, спина отдавалось болью при каждом шаге. Даже кот как-то сник, усы повесил и не охотно лапы переставляет, а все больше на спину хозяина посматривать начал. Сказалось общее нервное напряжение. Проходя мимо одного из бутиков модной одежды, Орлов случайно посмотрел в зеркало и чуть было не разрядил всю пулеметную ленту в то, что глянуло на него из отражения. Он изменился. Черты лица заострились, взгляд стал еще страшнее. На лице отросла щетина, грозящая перерасти в бороду, но больше всего изменилось в нем то, что нельзя увидеть ни в каком отражении. Он сам. За время, прошедшее со дня «З», как Леший мысленно обозвал момент начала апокалипсиса, он стал другим. Даже не тем, кем был во время службы. Словами это было не передать. В душе стали преобладать чувства апатии, злобы, гнева, безразличия и даже обиды. Внутри было как-то холодно и неуютно. Хотелось залезть в самый дальний и темный угол, и провести там всю жизнь, не добро глядя на окружающий мир сквозь оптический прицел винтовки… Но здесь его словно что-то заставило остановиться.
Поднявшись на второй этаж почтового отделения, по пути отметив его полное разграбление, Леший снял с плеча винтовку, направил прицел в сторону здания. Не мог тот старик-охранник с девочками-продавщицами такого учинить! Не тот типаж! Наглазник коснулся брови. Пальцы подстроили кратность и резкость. Желваки напряглись. Да! Это были не охранник и кассиры. Точнее и они тоже, но… Большей частью хозяевами двухэтажного стеклянного супермаркета теперь владели, судя по всему… «зэки». Именно они. Обычные такие, кто-то даже до сих пор в тюремной робе. Видать, сбежали из какой-то тюрьмы, коих на окраинах и даже в черте города было, кажется аж три штуки. На крыше они устроили форменную дискотеку. Пьяно дергаясь под невнятные звуки шансона, несколько мужчин потрясали руками, с зажатыми в них стеклянными бутылками. Отблески гудящего пламени, в котором горела какая-то мебель, играли на их телах, создавая сюрреалистичную картину. Демоны. Демоны, пляшущие вокруг адского костра.