– Что, гадёныш? Смотри на своего собрата, я сейчас тебя так же разделаю.
Алексей шагнул вперёд и сделал обманное движение в сторону. Степняк вскинул щит от возможной атаки, и Алексей начал молотить в щит секирой.
Лёгкий ясеневый щит, не окованный по периметру железной полосой, как у русских, на глазах превращался в труху.
В глазах половца вспыхнул страх, и под яростным напором Алексея он начал отступать. Из лёгкой добычи жертва совершенно неожиданно превратилась в безжалостного убийцу. Кроме того, степняк видел, что он остался один и без лошади. А против него – огромный, как медведь, дружинник, который напирает на него, не оставляя возможности перевести дыхание. От щита остался один умбон, а что степняк может противопоставить секире? Саблю?
Половец понял, что истекают последние мгновения его жизни. Заорав, как резаный, он безрассудно бросился на Алексея. Тот отбил атаку, хладнокровно ударив секирой по левой руке и отрубив её посередине плечевой кости.
Фонтаном ударила кровь. Степняк поднял саблю для удара, но покачнулся и упал: слишком быстра и велика кровопотеря, слишком силён болевой шок.
Алексей шагнул к раненому и ударил его секирой в грудь, вогнав лезвие почти до обуха.
– Ну вот, другое дело! – он с трудом выдернул лезвие.
Как там последний, что был ранен? Он помнил, что степняк, потеряв сознание, упал на шею коня.
Алексей подошёл к половцу, воткнул секиру лезвием в дерево и стащил его на землю.
От удара степняк пришёл в себя и открыл глаза.
– И чего вы за мной погнались? Жили бы себе да жили…
В ответ половец только стонал. Алексей добил его. Всё равно не жилец, чего мучиться?
Держа секиру на изготовку, он подошёл к самому первому. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять – половец мёртв.
– Вот шакалы, из-за вас едва коня не загнал!
Алексей повесил на луку седла щит и вернул секиру в чехол. Потом собрал оружие половцев, перетянул ремнём и подвесил с другой стороны седла. Обыскав убитых, он снял с них золотые перстни. И вовсе он не мародёр. В конце концов, он дружинник, и цацки – его законный трофей. А за перстни он ещё погуляет с Конрадом при встрече.
Конь его отдохнул, дышал уже ровнее и перестал ронять пену с губ. Но ехать на нём, значит, просто угробить животное. Лошадь падёт на дороге, и ему придётся идти пешком. Придётся ехать на половецкой лошади – одна уцелела.
Он привязал поводья своей лошади к луке седла лошади половецкой и уселся в седло. Почуяв чужого седока, лошадь взбрыкнула, повернула к Алексею морду и попыталась укусить его за колено. Алексей врезал ей кулаком между ушами.
– Не балуй, а то прибью, как других!
И они поехали. Жалея свою лошадь, идущую за ним в поводу, Алексей пустил половецкую лошадку шагом. Чертовски медленно!
Он периодически оборачивался – нет ли ещё желающих его угробить, трофеи взять? Но дорога была пустынна.
Так он и добрался до Переяслава. Городские ворота были открыты, и возле них стояла стража. В город со стороны Киевского шляха тянулись подводы с овощами, зерном и свиными тушами. Алексей про себя отметил: как Владимир Мономах сел на переяславский престол, торговля оживилась. Потому как где князь и дружина – там деньги. Селянам деньги потребны на торгу железные изделия купить – гвозди, скобы, подковы, ножи да косы, топоры и петли. Одежду шили сами. Но кухонную утварь – горшки и глечики глиняные – покупали, как и женские украшения.
– О! – дружным возгласом встретили его дружинники. – Уезжал об одном коне, а вернулся с трофеем. Половцы?
– Они, проклятые. Недалеко от города, верстах в десяти. Трое.
– А лошадь трофейная одна. Остальные утекли?
– Все там остались – трое нехристей и две лошади. Животин жалко, да выбора у меня не было. Рощица там есть, вот в ней и лежат. Будет волкам да шакалам пожива!
Один из дружинников узрел половецкие сабли, висящие на седле Алексея.
– Верно говорит, сабель три. Продай!
– Тебе-то зачем?
– Родня у меня туточки недалеко, в деревне – им отдам.
– Бери, недорого отдам.
Они быстро сторговались, и оба остались довольны сделкой. Алексею было неохота таскаться с железом, а дружинник за треть цены взял оружие.
Поставив коней в стойла и расседлав их, Алексей направился к князю. Как был – пропылённый, с каплями чужой крови на одежде. «Но не идти же сначала в баню или стирать, – рассудил он. – Первым делом нужно исполнить поручение».
– Здравствуй, княже! Дозволь ответ воеводы вручить?
– Давай, – принимая из рук Алексея свиток, князь взглянул на него чуть более внимательно.
– Половцы напали?
– Они. Дозор. Отбиться удалось. Всех троих уложил, оружие их забрал и коня трофейного привёл.
– Молодца! Все бы так! Не зря – рыцарь!
Алексей достал из-за пазухи помятое послание. Князь, не мешкая, тут же развернул его и прочитал.
– Садись.
Алексей уселся на лавку. Без позволения князя садиться самому – верх неуважения.
– Сам-то что скажешь? Как крепость, люди?
– Крепость хорошая, надёжная. Каждое бревно не осматривал, но порухи не видно нигде. Людей вот не хватает. Нападения половцев частые. Крепость они взять не могут, вот и пакостят по-мелкому. Раненые есть, но убитых дружинников нет. Службу несут исправно, ворота всё время – даже днём – заперты. Воевода жалованье просит, сказывает – обносились.
– Какой глазастый! Всё успел узреть! – удивился князь.
– Кое-что сам видел, другое товарищ мой рассказал, Конрад-рыцарь – он десятником там.
– Помню. Да, с жалованьем нехорошо получилось. Подзабыл за заботами. Тем более – трофеи взяли, деньги есть. Ты вот что: отдохни пару деньков, а потом снова в Воин поедешь – только уже не один. Тиун мой с деньгами, да охраны человека три будет – ты старшим.
– Слушаюсь.
– Вот и славно.
Алексей откланялся – нужно было привести себя в порядок.
Он простирал одежонку холодной водой, смазал кольчугу свиным салом, проверил саблю, отмыл от крови секиру. Запёкшаяся кровь отмывалась плохо, пришлось драить с песочком.
К тому времени уж и банька поспела, пятница – банный день. Баня была невелика, все не помещались сразу, и потому мылись поочерёдно, десятками. Алексею позволили идти в первом десятке – уж больно он был грязен.
Получив серьёзный урок, половцы притихли и большими силами не нападали, но мелкие отряды и шайки нападали постоянно. Грабили в основном деревни и сёла, к городам не приближались.
Мономах вынашивал в планах нанести удар в самое сердце половецкое, да уж больно далеко были их зимовища – у самого Дона. Там обитали их ханы – Куря, Боняк и Тугоркан, заклятые враги русских. Только без подготовки и большой армии туда не сунешься, но настанет ещё это время!
А пока Владимир занимался многими делами: под его руководством укрепляли крепостные стены, набирали в дружину новичков, обучали их и вооружали, и всё это требовало времени и денег.
А ещё не хватало железа. Его доставляли в крицах из северных русских земель, где были болота, однако болотное железо было неважного качества, хрупкое и заточку держало плохо. Иноземное было в разы лучше, но и стоило оно изрядных денег.
Через несколько дней Алексей во главе охраны княжеского тиуна снова выехал в Воин. Тиун ехал на повозке, сковывая движение. В критической ситуации его не бросишь и от погони – случись такая – не оторвёшься. И ответственность велика, жалованье за несколько месяцев всем дружинникам городка везут, и деньги изрядные. Лишь бы половцы на пути в Воин не перехватили.
Стараясь хоть как-то предусмотреть возможные непредвиденные события, Алексей отправил вперёд одного из гридей – он должен успеть предупредить о противнике. Да и остальные гриди прониклись важностью поручения и всё время смотрели по сторонам.
Однако Господь благоволил им, и небольшой отряд добрался до городка без приключений. То-то радости было у дружинников! Приободрились воины: и в харчевню сходить можно, и на торгу прикупить чего надобно. Тиун и письмо воеводе привёз.
День они отдохнули, и Алексей снова встретился с Конрадом – посидели за закуской, попили олуя – был такой сорт крепкого пива. А уж утром – назад, в Переяслав. Тиун княжеский – должность важная, прохлаждаться ему некогда.
И снова им повезло: добрались быстро, не увидев в пути ни одного степняка.
Опытных воинов не хватало, а новички всё прибывали. Хоть и отнекивался Алексей, но князь назначил его десятником. Весь десяток – парни молодые, крепкие – как на подбор, но оружием владеть совсем не умели. Пришлось учить с самых азов.
Припомнил Алексей, как учили его самого в империи, и построил обучение по тем же самым принципам. Отражение атаки, нападение, владение мечом, копьём, защита щитом. Гонял новобранцев, или, как говорили тогда – новиков, на марши, да с полной выкладкой. И только научив воевать пешком, принялся за верховую езду. Поставили деревянного истукана, и новики на ходу били в него копьём. Старшие из гридей потешались, а когда Алексей предложил им самим попробовать, снисходительно согласились и опозорились. Там скорость была нужна и умение вовремя пригнуться после удара.
Пристыженные, опозорившиеся при всех, гриди сами стали тренироваться. Уже никто не усмехался.
Алексей внушал своим завет Суворова:
– Тяжело в ученье – легко в бою!
Он старался сплотить десяток. Учёба совместная, в баню – тоже вместе. Десяток должен действовать как один организм, и каждый должен был верить в находившегося рядом товарища, понимать с полуслова. Будет десяток дружен – в бою защищать друг друга будут, а это важно.
Как-то князь и сам вышел посмотреть, как обучает своих гридей-новиков Алексей. Видно, сказал ему кто-то о нетрадиционных методах, он постоял, посмотрел и подозвал Алексея:
– Ты где такое видал?
– Рыцарей так учат – для турниров рыцарских, для боя. И в Византийской империи обучение похоже.
– Ну-ну, продолжай…
И непонятно было Алексею – понравилось князю или осуждает он его методы обучения новобранцев. Но раз не запретил, стало быть – не против.