Я бы с радостью остался в раю, Эндрю, если бы не оступился, пытаясь взобраться на облака. Ходить по ним сложно, почти как по зыбкому песку пустыни, а я еще не привык к своему небесному телу. И упал на землю, подобно раненой птице или сорвавшемуся с древа листку, – не с огромной скоростью, а словно скользя вниз по кругу. Я приземлился легко, без боли и повреждений, сохранив свое недавно измененное тело. Вот так, Эндрю, я и стал тем, кого ты видишь перед собой, – ангелом и вместе с тем ребенком, исполненном мудрости.
Эндрю принял это объяснение без комментариев, поскольку ему уже доводилось слышать нечто подобное.
До своего отплытия в Иерусалим оба юноши узнали, почему венецианцы кажутся такими беспокойными и мрачными. Похоже, императору Византии Мануилу было мало врагов-турок. Исполненный зависти к великой Венеции с процветающей торговлей, он недавно приказал арестовать всех венецианских купцов в своих землях и конфисковал их товары. Эта дерзкая кража принесла городу огромные убытки. Венецианцы, разгневанные подлым нехристианским деянием, были охвачены праведным негодованием и поклялись отомстить главному городу в империи Мануила – Константинополю. Однако исполнить слово в настоящий момент оказалось невозможно, и горожанам оставалось лишь беспомощно сжимать кулаки, пока лучшие купцы томились в чужеземных тюрьмах, а их товары приносили прибыль коварному и лицемерному Мануилу.
Эндрю и Томас оставили Венецию предаваться всеобщей скорби и с отливом отплыли в порт Яффы в королевстве Иерусалимском. Эндрю узнал, что правит им король Балдуин, молодой человек не старше его самого – всего пятнадцати лет от роду. Еще он выяснил, что король Иерусалимский известен как Балдуин Прокаженный из-за недуга, которым он поражен с раннего детства. Эндрю вспомнил, как отозвался о прокаженных в Данвиче, и начал опасаться, что Томас бросит ему в лицо его же фразу. Однако юноша ничего подобного не сказал, даже когда они узнали, что, несмотря на свой недуг и юный возраст, король Балдуин снискал славу великого полководца. Под его знамена становились рыцари со всей Европы и из земель за ее пределами.
Пока Эндрю и Томас наслаждались свежим морским ветром, трепавшим корабельные снасти, некий Уолтер Пьюсон испытывал все муки ада. После успешного похищения ассасины и впрямь привезли его в крепость Масьяф в Долине ассасинов.
Кем же были эти люди? Все свои знания о них Уолтер почерпнул из праздных разговоров на базарной площади. Единственная их цель – организовать и совершить убийство. Каждый отправлялся по очередному поручению в одиночестве, дабы предать смерти того или иного правителя. Никто не мог чувствовать себя в безопасности – ни король, ни император, ни деспоты, хотя все эти высокородные правители постоянно окружали себя тысячами воинов и охранников. Если первый ассасин терпел неудачу, посылали второго, третьего, четвертого, пока изогнутый кинжал не вонзался в грудь жертвы, бокал с ядом не касался губ, гаррота не обвивалась вокруг шеи, удушая человека в постели.
Ассасины убивали тихо и тайно. Они не имели лиц и имен. Никто не мог опознать убийцу, пока в один прекрасный миг не мелькал клинок и окровавленный монарх падал у подножия собственного трона, окруженного недоумевающими стражниками. Жертва могла запереться в подвале вместе с крепкими, верными защитниками, но рано или поздно все равно оказывалась повергнутой. Очень, очень немногим удалось избежать смерти после того, как на них начинали охоту.
Уолтера Пьюсона бросили в потайную темницу, расположенную под залом, где ассасины собирались за столом. Через решетку вниз то и дело падали объедки, и иной пищи на долю Уолтера не выпадало. Название подобных комнат, «ублиет», происходит от французского слова, означающего «забывать», с Уолтером именно так и поступили. Похитители словно забыли о его существовании. Он слизывал грязную воду, бежавшую по стенам темницы, ел несвежие куски мяса и хлеба, изредка падавшие сверху. Никто не отвечал на его просьбы проявить милосердие и сострадание. Никто не смотрел на него сверху через решетку. Уолтер не мог дотянуться даже до подошв сандалий тех, кто ходил у него над головой. До него порой долетали собачьи нечистоты, но никогда – добрые слова.
Лишь одна мысль заставляла Уолтера держаться.
Почему фанатики пошли на такой риск – вошли в Иерусалим? Не может быть, чтобы они хотели всего лишь взять пленного, чтобы вволю поиздеваться над ним. Наверняка у них есть планы на его счет, иначе Уолтеру бы просто перерезали горло. Юноша принял решение. Он поклянется исполнить все, чего они захотят, – если только он действительно попал сюда не в роли жертвенной овцы – и забыть о своем обещании в тот же миг, как ему вернут свободу. Нет никакого бесчестья в том, чтобы солгать ворам и убийцам. В конце концов, что они смогут сделать с ним? Он и без того находится в их власти. Его поддерживала лишь эта надежда, и Уолтер молился о том, чтобы вновь увидеть Иерусалим.
Глава 9Град Божий
Каким же суматошным городом оказалась Яффа! В порту на воде покачивались корабли и лодки всех видов. У доков толкались представители всех рас и народов. Торговцы, ремесленники, купцы, рыцари, монахи, паломники, богатые, бедные, нищие и (вне всякого сомнения) воры наводняли верфи. Кругом царило разнообразие одеяний, от окрашенных в яркие цвета долгополых халатов до серых ряс. Ревели верблюды и ослы, выли собаки. Животные и их хозяева или хозяйки поднимали клубы пыли, смешивающиеся с ароматным дымом кальянов. Тут и там мужчины с раздувшимися щеками жевали странную траву, которая, как объяснили Эндрю, называлась кат и превращала повседневные заботы в сказочные сны. Повсюду сновали торговцы водой, их крики звенели на улицах, ведущих в город. Тут и там величаво шествовали гибкие поджарые кошки в поисках объедков. На углах улиц играли музыканты, поэты вслух зачитывали свои творения прохожим, писцы царапали письма для безграмотных посетителей города, торговцы продавали золотистые груши и серебристые орехи.
Какая какофония! Какой вид! Какие запахи!
И вместе с тем здесь было на удивление холодно – сильный ветер ледяным клинком пронизывал до костей.
Эндрю вновь поразился и растерялся. Сначала Лондон, потом Венеция, теперь Яффа! А ведь впереди его еще ждал Иерусалим. Чувства Эндрю напряглись до предела – он вдыхал мускусные ароматы Востока, вбирал золотистые краски Востока, слушал странную музыку Востока. Простой мальчишка из английской деревни полностью погрузился в экзотические ощущения, преисполнившись возбуждения, трепета и удивления. Он чувствовал себя так, словно его тело подхватили высшие силы и вдруг бросили в далекую землю, где все другое, где знакомые и привычные явления вырвались на волю, и их место тут же занимали другие.
– Какая страна! – воскликнул Эндрю, обращаясь к Томасу, когда они сошли на берег, ведя осла и Чародея на поводу. – Ею словно правит безумие!
– Похоже на то, Эндрю. Посмотри-ка туда. Я не знаю даже одной десятой всех этих фруктов! Вот этот, кажется, называется финик. Но их так много, и все разные! А ткани на том лотке! Какие яркие цвета! Это место немного похоже на рай, только здесь толпятся люди, а не летают ангелы и святые.
– Эти странные звери, наверное, верблюды. Как вон тот на меня смотрит! Смотри-ка, у них в горбах мешки с водой. А этот жует прямо как мой дядюшка, лишившийся всех зубов, – челюсти так и ходят из стороны в сторону. В самом деле, он очень похож на… нет, это и есть мой дядя Джошуа в новом воплощении. Привет, дядя Джошуа! – во все горло завопил Томас. – Давно ты в Яффе? Боже правый, с тех пор, как я в последний раз тебя видел, у тебя на голове появились волосы, да так разрослись! А вот глаза по-прежнему слезятся.
– Какой же ты дурачок, Томас! – расхохотался Эндрю. – Смотри, как верблюд уставился на тебя!
К ним приблизился пожилой араб в красном тюрбане:
– Салам алейкум! Возможно, я могу помочь господам? Меня зовут Юсуф, и за небольшую плату я могу помочь вам найти хорошее жилье.
Юноши согласились, но Эндрю на всякий случай придерживал рукой кошель. В конце концов, как он сурово напомнил себе, это страна неверующих. Это не его народ. Эндрю не знал, приняты ли здесь традиционные понятия о чести или же воровство – почетное и приемлемое занятие. Более того, желая проявить осторожность – как часто получается, – он оказался слишком беззаботным. Кошелек был все время при нем, это верно, однако он не додумался проверить карманы, прежде чем лечь спать. Поутру юноша обнаружил, что его туника была выстирана и висит над очагом. Две серебряные монеты, оставшиеся в кармане, аккуратно лежали на маленьком стульчике у его постели.
– Ты не взял моих денег, – произнес он, обращаясь к Юсуфу, который зашел в комнату, неся чай. – Но ты мог это сделать.
Юсуф одарил Эндрю презрительным взглядом.
– Я не беру того, что не принадлежит мне по праву.
Эндрю извинился за свои подозрения, объяснив, что не знаком с народами иных стран и их обычаями.
– Я обнаружил, – последовал ответ, – что люди в большинстве стран совершенно одинаковы, поскольку за свою жизнь успел побывать в Египте, Йемене, Риме, Персии, на Кипре, в Венеции, Англии…
Услышав это, Эндрю прервал рассказ араба:
– Постой, ты бывал в Англии?
– Я видел много стран и назвал бы их все, если бы мне было дозволено закончить перечисление, поскольку служил матросом на торговом судне, когда был моложе. Вы видите перед собой старого человека, но глазу открыта лишь внешняя оболочка. Не следует верить, будто, видя наружность, знаешь, что внутри, господин, поскольку внешность способна достоверно рассказать лишь о возрасте. Я многое совершил в своей жизни, сражался во многих боях, плавал по многим морям, а потому способен точнее оценить человека, нежели ты, зеленый юнец, еще не вкусивший жизни.
Я знаю, например, что в вашей стране великое множество честных людей, но есть воры и грабители, как и у нас здесь. Нужно судить о человеке по тому, какие дела он совершает, и доверять ему, пока он не совершит порочащий его поступок. Всегда нужно относиться к незнакомцу с доверием, молодой господин, и, таким образом, ты обогатишь свою душу.