Как это не похоже на извечную человеческую привычку эстетизировать, делать максимально красивым все, что связано с войной, то есть с массовым убийством. Блестящая форма, театральный строевой шаг, золото и драгоценности наград – так было везде и всегда от римских легионов до советской армии. А вот как «эстетизирует» любимчиков-тамплиеров клервоссий аббат: «Волосы стригут они коротко, не причёсываются никогда, моются редко. Бороды у них всклокочены, воняют они дорожным потом, одежда их запачкана пылью, грязью от упряжи».
Красавцы… Да ведь они и не могли быть другими. Аббат любовался правдой не потому что она красива, а потому, что это правда. Есть же понимающие люди среди гражданских лиц.
Наши пропагандисты непрерывно и неустанно врали, создавая благородный и привлекательный образ советской армии. Сиверцеву это всегда было противно, но по большому счёту он полагал враньё во имя агитации совершенно необходимым, а потому неизбежным. Только парадный образ армии мог привлекать мальчишек в военные училища. Каким же сдобным пряником заманивали тамплиеры новобранцев в свои ряды?
Всякий вступавший в ряды тамплиеров знал, что его ждёт скорая гибель в бою. 20 тысяч тамплиеров сложили головы на Святой Земле. Причём Орден никогда не скрывал своих огромных боевых потерь, а иначе бы мы о них и не знали. И всё-таки большое количество «золотой молодёжи» того времени, юноши из самых знатных родов Европы, как о счастье мечтали о вступлении в Орден – от новобранцев отбою не было. Конечно, юноши с благородной душой во все времена мечтали о боевой славе, но ведь не о смерти же. Между тем, хронисты Ордена всегда подчёркивали: служить у тамплиеров неизмеримо опаснее, чем быть светским рыцарем.
Взять хотя бы такую разницу. Для светских рыцарей война порою превращалась в некое подобие коммерческого спорта. Врагов на поле боя старались не убивать, а брать в плен, чтобы потом получить выкуп. Следовательно, каждый рыцарь знал, что, хотя его могут убить, всё же куда вероятнее, что его пленят, а потом освободят за выкуп. Так было во время европейских войн, так стало и в Палестине, где сарацины столь же охотно возвращали пленников за выкуп хоть на следующий день после боя. Однако, всякий тамплиер знал – Орден никогда не будет выкупать его из плена. Орденская казна ломилась от несметных богатств, но выкупать своих пленных было строжайше запрещено. Сарацины это тоже знали, а потому пленным тамплиерам сразу отрубали головы. Ведь эти головы не имели товарной ценности. Не правда ли, правило «своих не выкупаем» было мощным агитационным средством для желающих поступить в Орден?
Чем же ещё привлекали в Орден? А чем сейчас привлекают в армию, ведущую боевые действия? Высокими зарплатами, хорошими бытовыми условиями. А потом наши офицеры оглашают родину скорбным плачем: и зарплаты не настолько высоки, как обещали, и бытовые условия убогие – вода из крана не течёт, зимой батареи чуть тёплые и дальше по списку. Причём, заметьте, это офицеры нашей «рабоче-крестьянской» армии, которые и на гражданке не были избалованы комфортом, проживая кто в общаге, кто в коммуналке, а кто в хрущёвке.
А средневековой рыцарской элите родовые замки предоставляли максимально возможный по тем временам комфорт, и на столах никогда не переводилось мясо в количествах совершенно не ограниченных – в личных лесах стреляли дичь сколько хотели. И развлечения имели, каких только душа пожелает: охота, трубадуры, турниры, игра в кости. И вина море, и женщины на выбор. Хочешь, вздыхай о прекрасной даме, а хочешь – перетаскай в свою постель всех подряд служанок и крестьянок. Да это не то что по тем временам, но даже и по нынешним большинству наших вояк представилось бы раем земным.
И вот юноша, ведущий такую жизнь, или во всяком случае имеющий к тому все возможности, решил вступить в Орден Христа и Храма. Во время посвящения, когда было не поздно отказаться, рыцарю говорили: «Мы обещаем тебе хлеб, воду, бедную одежду, а так же много боли и страданий. Ты не должен просить ни о чём, кроме хлеба и воды, ибо ничего иного тебе не обещано».
Сиверцев постепенно приходил в неописуемый восторг: вот это «заманиха», вот это агитация! По минимуму – хлеб и вода. А по максимуму? Устав гласил: «Должно быть достаточным для вас вкушать мясо три раза в неделю. Обычай поедать плоть развращает тело». А во время постов храмовники получали еду вообще лишь один раз в день.
Так ведь во время войны можно и самим для себя кое-что добывать? Но тамплиерам было нельзя. Устав угрожающе рычал: «Всякие поиски пищи запрещены братьям. Ни кто из братьев не должен без разрешения хранить пищу в своём шатре». А как на счёт поохотиться? Никак. Устав запрещал тамплиерам охотиться за одним лишь исключением – разрешал охотиться на львов. А это смертельный риск и ни грамма съедобного мяса. Ну так можно было купить еду у маркитантов? Это тоже было невозможно, потому что Устав категорически запрещал рыцарям иметь личные деньги. Если начальство находило у тамплиера хотя бы одну монету, его автоматически обвиняли в воровстве, потому что на законных основаниях он не мог обладать этой монетой. А если монету находили в вещах погибшего тамплиера, то насколько бы героически он не погиб, ему отказывали в погребении по христианскому обряду в освящённой земле.
Тамплиерам запрещалось украшать оружие, доспехи, упряжь золотом, серебром или драгоценными камнями. А ведь светские рыцари той поры при полном боевом снаряжении порою напоминали гигантские ювелирные изделия.
А бытовые условия? Даже самые неизбалованные советские офицеры, детство которых прошло в нищих колхозных деревнях, и то сочли бы нестерпимыми те условия, в которых жили тамплиеры, в детстве избалованные богатством. Устав гласил: «Спать всем полагается одетыми в рубашку и штаны и башмаки и пояса. Там, где спят братья, всегда должен гореть свет». Под светом понимали масляный светильник, неугасимый по ночам в шатрах, где по несколько человек спали рыцари-тамплиеры. Трудно представить, как это – никогда не снимать перед сном сапоги. Когда же раздеться – помыться? Да почти никогда. Тамплиеру было разрешено раздеваться, только если рядом никого не было. А всякий военный знает, что на войне, да и в казарме, трудно хоть на минуту остаться одному.
Сиверцев очень ярко представил: рыцарское войско совершает тяжелейший переход через пустыню. Все рыцари в железных доспехах, раскалившихся на солнце. Пот течёт ручьями, все тело зудит, даже почесаться через железо невозможно. Но вот наконец они вышли к морю. Оруженосцы спешно снимают доспехи со счастливых рыцарей, те бегут к морю, на ходу сбрасывая с себя и рубашку и штаны – кого тут стесняться – кругом одни мужики. Чуть поодаль – группа рыцарей-тамплиеров, сидящих спиной к морю. Они не должны видеть голыми даже мужчин, ни чужих, ни друг друга. Оруженосцы уже сняли с тамплиеров доспехи, но они сидят в туниках и штанах, им нельзя купаться. Сиверцев попытался представить себе их лица в тот момент и… не смог.
Значит, ради всего этого светские рыцари срывали с себя золото и парчовые одежды, облачаясь в простые тамплиерские плащи? Сиверцев подумал ещё и о том, что монахи за высокими монастырскими стенами могут сколько угодно нарушать свой суровый устав, и никто об этом не узнает, а тамплиеры были всегда и у всех на виду и не могли нарушать Устав втихаря.
А женщины? Любая война сопровождается сексуальным беспределом. Это мерзкое, но традиционное вознаграждение солдатам за тяготы боёв. У тамплиеров, дававших обет целомудрия, с этим было очень строго. Устав уже не просто гласил, а грозно рычал: «Если доказано, что кто-либо из братьев возлег с женщиной, его следует заковать в железо».
Кстати, кандалы у тамплиеров вовсе не считались самым суровым наказанием. Наиболее свирепой карой было изгнание из Ордена. Устав в мельчайших деталях расписывал, за что какое наказание следует. Приводилось множество примеров, как рыцари, только бы их не выгнали из Ордена, соглашались на любые иные, сколь угодно тяжёлые и унизительные наказания. Одним из таких наказаний было лишение права носить белый плащ в течении одного года и одного дня. Временное лишение плаща сопровождалось следующим: рыцарь должен был работать с рабами и есть пищу рабов, сидя при этом только на земле. Если какой-нибудь приблудный пёс захочет отобрать у наказанного рыцаря еду, тот не имел права даже отогнать пса – у бездомной собаки теперь было больше прав, чем у него. А ведь как дорожила знать высоким достоинством своего происхождения! Многие рыцари, мужественно переносившего все тяготы и лишения войны, никогда бы не смогли перенести такое унижение. Но братья-тамплиеры переносили и это, только бы не лишиться белого плаща навсегда. А самым страшным унижением тех, кто лишался плаща на один год и один день, было то, что в течение этого времени они не имели права прикасаться к оружию, не могли участвовать в боях.
Эти парни в белых плащах не только восхищали, но и оставались загадкой. Обычные для светских рыцарей тяготы войны у тамплиеров были многократно умножены суровостью Устава, а тех призов, которые несла война их светским товарищам по оружию, они были напрочь лишены: не разбогатеть, не захватить для себя замок или рабов или земельный надел – вся боевая добыча поступала в казну Ордена. И в перерывах между битвами нельзя развлекаться даже самым невинным образом. Вместо «кнута и пряника», которые доставались на долю обычных крестоносцев, тамплиеры имели несколько кнутов, причём относились к ним так, как будто это один огромный пряник. Кажется, у них были совсем другие, необычные души…
Андрей уже не сомневался, что разгадка причудливой тамплиерской психологии – лично для него очень важный вопрос. Настолько важный, что от ответа зависит, как он будет жить дальше. Разминая постепенно крепнущие ноги, он мерил шагами свою маленькую комнатку. Он даже не знал, сколько дней прошло у него за книгами. Ему здесь было вполне нормально и никуда отсюда не тянуло.
***
Дверь открылась, как всегда, неожиданно, как будто Андрей считал её вообще не открывающейся, но она каким-то чудом всё же открывалась время от времени. На пороге стоял Дмитрий в своём белом плаще. Сейчас Андрей посмотрел на его п