– Что здесь происходит? – жёстко спросил он.
– Власть поменялась, – несколько лениво сказал маленький человек. – Я – Хасан ас-Саббах – новый хозяин Аламута.
– Аламут принадлежит великому султану Малик-шаху, – по-прежнему жёстко отрезал комендант.
– Комендант, у тебя есть люди, готовые защищать крепость? Посмотри вокруг себя.
Бывалый воин, ни разу не растерявшийся посреди самых жестоких битв, быстро оценил ситуацию. Все его солдаты стояли за спиной у этого невесть откуда взявшегося Хасана. Здесь, впрочем, не все, но остальные явно уже прирезаны. Он остался один. Ну что ж, он не вздорная баба и не станет закатывать истерики. Воин должен уметь проигрывать. Он внимательно посмотрел в глаза нового хозяина Аламута и сразу же пожалел об этом. В жёлтых глазах этого человека зияла бездонная и равнодушная пустота – ни ярости, ни радости – вообще ничего человеческого. Ничего даже звериного – пустота и всё. Комендант почувствовал, что по всему его телу разливается липкий ужас. Сдавленным голосом он еле выдавил:
– Я – ваш пленник, или мне будет позволено уйти?
– Конечно, ты можешь идти, дорогой. Ты не сделал ничего плохого. Аллах уберёг тебя от этого.
Комендант уже пошёл к выходу, когда Хасан окликнул его:
– Постой. Назови своё имя.
– Махди.
– Махди? Вот как? Хорошее имя. Будешь служить мне?
– Никогда.
– Хороший ответ человека, который достоин хорошего имени, – Хасан задумался, а потом продолжил:
– Я, пожалуй, куплю у тебя Аламут. Было бы несправедливо просто так отобрать крепость у воина, который не запятнал себя ни трусостью, ни предательством. Сейчас тебе напишут расписку, по которой ты получишь в Дамагане 3 тысячи динаров. Этого достаточно?
– Мне не нужны твои деньги.
– Ты не прав, воин. Честные люди не должны отказываться от денег, потому что тогда всё золото мира окажется в руках у подлецов. Не обижай меня отказом, достойный Махди.
***
Хасан стал душой Аламута. Аламут стал душой Хасана. Они слились воедино. Хасан словно заново родился, испытывая прилив невероятной энергии. Эта скала и крепость на ней станут подножием трона сокрытого имама. Аламут соединит небо и землю.
Кипела работа. В скалах они рубили каналы, по которым вода поступала теперь в Аламут, выдалбливали каменные резервуары для её хранения. В недрах горы Хасан приказал так же выдолбить подземные хранилища для продовольствия. Здесь всегда было прохладно, пища не портилась. В крепость свозили большие запасы продовольствия, построили небольшую мельницу, организовали пекарню, завели даже своих коров – места в крепости хватало. Существенно укрепили цитадель и были теперь готовы к любой осаде. Потом стали штукатурить дома – столица Хасана должна выглядеть достойно. За пару месяцев построили особый дом для самого Хасана – прилегающий к стене, с выходом на «балкон» за стену.
Хасан работал не только как организатор, но и как инженер, делая сложные расчёты. Его знание математики пригодилось теперь в полной мере. За годы странствий он истосковался по науке. Теперь в Аламут по его заказам доставляли уникальные издания со всего мира. Когда Хасан переехал в свой дом и обзавёлся хорошими книгами, у него появилась возможность заняться не только прикладной, но и фундаментальной наукой. Главного было теперь у него вдоволь – тишины. А ещё – прекрасной самаркандской бумаги.
Хасан никогда не давал себе зарок не покидать свой дом, но так получилось – он не видел необходимости выходить из него. За последние 30 лет он покинул свою келью всего дважды. Дни его текли размеренно. Утром он отодвигал засов, которым на ночь запирался. Слуги безмолвно приносили воду для омовения и лёгкий завтрак. Потом он держал совет со своими ближайшими помощниками, а отослав их – писал письма, разрабатывал планы операций. Ближе к вечеру отдавал себя науке и религиозным размышлениям. Он просто не знал, зачем ему выходить из дома, а ничего лишённого смысла он никогда не совершал. Таков был его принцип – ни одного лишнего движения.
Ел Хасан очень мало, ограничиваясь самой простой пищей – молоком и лепёшками собственного аламутского производства. Он никогда не ограничивал себя в еде и про аскетизм, как особую духовную практику, знал разве что из книг. Он просто не понимал, зачем нужны деликатесы и всякого рода изысканная еда. Какой в них смысл? Пища нужна для поддержания организма, а для получения утончённого наслаждения гораздо лучше подходит алгебра.
Таково же было его отношение к женщинам. Он не видел в них ничего, кроме способа получение наследника. Ни в одном из математических уравнений Хасан не смог найти для символа, обозначающего женщину, никакого иного значения. Жена (ведь он давно был женат) родила ему сына и дочерей. С тех пор он не мог понять, зачем ему нужна жена, уже выполнившая своё предназначение, а тем более – дочери, которые когда-то кому-то родят наследников, но он-то тут при чём? Ему казалось очень странным, что эти женщины живут в одном доме с ним. Бессмыслица вызывала дискомфорт. Конечно, они ходили бесшумно и говорили чуть слышно, ни в малой мере ему не мешая, но их присутствие было тем самым лишним знаком, из-за которого рушится уравнение. Через несколько лет во время осады Аламута он отослал их под предлогом безопасности, а потом просто забыл про жену и дочерей, и никто не осмелился ему о них напомнить.
Сын в его логических построениях был значимой величиной, но всему своё время. Когда-то он начертает уравнение, ключом к которому будет именно сын, но это не сейчас, пройдёт, быть может, ещё лет десять.
А пока они созидали свою горную империю. Подкупом, обманом, штурмом они брали всё новые и новые крепости, постепенно распространив своё влияние на всю Персию. Верный Хусейн Каини создал мощный аванпост в Кухистане, на юго-востоке. На юго-западе измаилитский центр возник благодаря усилиям талантливого даи Абу Хамзы. Великолепный замок Лимиссар к западу от Аламута взял лучший полководец Хасана – Кийя Бузургумид.
Активно строили новые замки везде, где только находили утёс, годный для укрепления. О деньгах Хасан никогда не думал и никогда не испытывал в них недостатка. Золото приходило само, и на любую операцию, разработанную Хасаном, его всегда было достаточно.
Однажды Хасану доложили, что его хочет видеть человек, имеющий сообщить нечто важное. Хасан молча кивнул – пусть войдёт.
– Смиренный слуга моего повелителя, недостойный Муззафар, – вошедший преставился, впрочем, с большим достоинством. Он явно принадлежал к людям, рождённым повелевать, но на Хасана трудно было произвести впечатление.
– С чего ты взял, что имеешь право считать себя моим слугой?
– Ты можешь казнить меня за дерзость прямо сейчас, но перед смертью я всё-таки скажу, что принадлежу к твоим слугам.
«Не стелется, не раболепствует, в ноги не падает, – подумал Хасан. – Воистину, есть права, которые нельзя дать. Их можно только взять».
– Говори, Муззафар, – сухо, но без раздражения обронил Хасан.
– Я служил сельджукам. Потом познал свет учения измаилитов. Понял, что могу служить только Хасану ас-Саббаху. Или никому. Думал, как мне быть, если я вдалеке от моего повелителя и не могу сказать ему: «Приказывай». Я решил, что пользу моего повелителя должен высветить разум, дварованный мне Аллахом. Изучив расположение крепостей, которые подчинены вам, я пришёл к выводу: вам будет очень полезен в стратегическом плане замок Гирдкух. Я решил стать комендантом этого замка. Эмир сельджуков не хотел назначать меня на эту должность, но его сердце оказалось шкатулкой весьма незамысловатой, и я нашёл к нему ключик. Став комендантом Гирдкуха, я убедил эмира в том, что надо выдать много золота на укрепление замка, а иначе его захватит Хасан ас-Саббах. Эмир дал золото. Я укрепил замок. Хорошо укрепил. Когда это было сделано, я сказал своим людям, что разделяю учение измаилитов и подчиняюсь только Хасану ас-Саббаху. Они были готовы к этому. Они были счастливы. И вот сегодня Гирдкух твой. Кто отнимет у меня право быть слугой Хасана ас-Саббаха? Даже ты не в силах это сделать.
– Правильные мысли. Хорошая работа. Что же ты ждёшь от меня? – Хасан испытующе посмотрел на Муззафара.
– Хочу получать от тебя подарки. Приказы. Когда я действовал для тебя, но без тебя, ни о каких иных подарках не мечтал.
– Ну что ж, отправляйся в Гирдкух. Управляй. Буду время от времени присылать тебе подарки.
Эта история нисколько не удивила Хасана, он воспринял её, как должное. Его империя была разбросана по огромной территории небольшими островками, и служить ему могли только такие люди – умные, хитрые, инициативные, способные действовать совершенно самостоятельно, но вместе с тем готовые к беспрекословному повиновению. Тупые и ограниченные исполнители могли обеспечить власть над городом и его окрестностями, но не над оторванными друг от друга территориями. Но если бы коменданты его замков были слишком самостоятельны, любой из них мог забыть про Хасана, возомнив себя полноправным хозяином. Однако, не было ни одного такого случая. Единожды признавшие власть Хасана, как высшим счастьем дорожили правом подчиняться ему.
Впрочем, Хасан залетел в своих воспоминаниях несколько вперёд, рассказывая летописцу, как они трудились, создавая ожерелье из замков, нанизывая на нить единой воли всё новые и новые жемчужины.
Через два года после захвата Аламута сельджукский султан Малик-шах решил обидеться на Хасана и отбить Аламут вместе с уже захваченным к тому времени Кухистаном. Оба войска сельджуков были разбиты небольшими гарнизонами крепостей при единодушной поддержке местного населения. Измаилиты Хасана с большим благородством и великодушием относились к крестьянам, населявшим долины вокруг крепостей, это обеспечивало им такую поддержку мирного населения, на какую не мог рассчитывать ни один исламский правитель.
Но Хасан понимал, что султан будет слать войско за войском, каждая победа будет стоить измаилитам больших потерь, и в конце концов сумма поражений султана обернётся для сельджуков победой – измаилиты просто закончатся, будут постепенно выбиты. Необычное государство Хасана могло выжить только благодаря неожиданному решению.