и отважным Иоанном де Хесе?
– Мы с вами, Георгий Владимирович, уже совершили это путешествие, и если вера наша будет тверда, мы обязательно выйдем к райской реке.
– Изучим же хорошенько опыт наших предшественников. В 1455 году венецианский моряк Антонио Узодимаре писал: «В лето 1281 из Генуи вышли две галеры под командой Уголино и Гвидо Вивальди, которые хотели плыть на восток в индийские страны. Галеры прошли большое расстояние, одна из них села на мель, так что невозможно было её снять, но другая поплыла дальше, пока не попала в Эфиопское государство Мена… Там они попали в плен к правителю священнику Иоанну…». Узодимаре, очевидно, знал, что ещё в 1315 году сын Уголино Вивальди решил отправиться на поиски пропавшего отца, причём искал его на восточном побережье Африки, не сомневаясь, что страна пресвитера Иоанна находится именно там. А вот что стало с благородным отпрыском семьи Вивальди и его отцом – неизвестно.
– Ну нам-то это известно. Их встретили рыцари Анри де Монтобана. И дальше понятно. Ласковая Эфиопия всех впускает и никого не выпускает.
– Точнее было бы сказать, что Эфиопия впускает события, а выпускает легенды. Вот мы читаем «Великолепный трактат о расположении царств и островов Индии», появившийся во второй половине XVвека:
«Пресвитер Иоанн – великий патриарх христиан Индии и Эфиопии… Имя «пресвитер Иоанн» у индийцев и эфиопов является повсеместно принятым обращением к их верховному понтифику… В Эфиопии возле истока Нила стоит большой город под названием Нарния, где правит могущественный царь, который является подданным пресвитера Иоанна. Сами эфиопы называют его «царь царей», потому что под его властью находится множество правителей. Эти цари – христиане, они имеют великое преизобилие во всём кроме вина. Говорят, у них растёт множество неслыханных и неведомых деревьев, в особенности – в морских областях, обращённых к Индии. Эфиопия находится в 50-и днях пути от Египта и почти вся она подвластна пресвитеру Иоанну».
Как видишь, в этом трактате уже достаточно реальная география. А книга Джакопо Филиппо Форести, впервые напечатанная в Венеции в 1483 году, подвела итог поискам таинственного царства, окончательно разместив его в Эфиопии.
– Завидую людям той поры. Они имели вполне реальную надежду на то, чтобы посетить эту сказочную страну. Для этого надо было всего лишь поставить на карту жизнь.
– О да, на карту. Один генуэзский священник написал трактат под названием «Карта», поведав об образе жизни эфиопов и сообщив, что над ними стоит патриарх – пресвитер Иоанн. Как тогда волновали кровь все эти карты… Но мы не беднее людей XV века, они открывали новые миры, путешествуя в пространстве, мы делаем то же самое, путешествуя во времени. А в конечном итоге все мы вырвемся как из времени, так и из пространства, и главный вопрос у нас один – с каким богатством мы вступим в вечность?
– А как вы думаете, Богу приятно наше стремление к «терра инкогнита»?
– Если эта «терра» напоминает Царство Небесное, и если мы готовы изменить свою душу, чтобы туда попасть…
– Всё правильно… Ведь толпы народа рвались в неведомые земли лишь ради золота. Даже их храбрость делает им не так уж много чести.
– Происходят удивительные вещи – одни стремились на край света, чтобы найти много золота, другие напротив – чтобы убежать от тех, кто ни о чём кроме богатства не в состоянии думать, чтобы найти такую страну, где добродетели значат больше, чем богатство. Во второй половине XV века мир стал неузнаваемо меняться, и в том мире, одержимом жёлтым дьяволом, тамплиерам уже окончательно не было места, что вызвало последнюю волну их эмиграции.
– Кажется, людей, стремящихся только к земным благам, всегда было предостаточно.
– Речь о другом. Третье сословие всё более заметно и ощутимо начало выходить на первый план, торгаши становились хозяевами мира, и в этом мире всё меньше места оставалось рыцарским идеалам и добродетелям. Эпоха рыцарства фактически закончилась, последним тамплиерам Европы – рыцарям Христа в новой Европе было просто нечем дышать. Военная аристократия, некогда породившая рыцарство, утратила былое значение, уступив место толстосумам, а из истории хорошо известно, что как только торговое сословие начинает торжествовать, так тут же распространяются религиозные представления очень близкие к сатанинским. И вот в то самое время, когда царство пресвитера Иоанна получило окончательную прописку в Эфиопии, Европа окончательно встала на путь отречения от Христа.
– Вы не преувеличиваете?
– Ничуть. Обратимся к фактам. В 1453 году произошло два грандиозных события – закончилась Столетняя война, и турки взяли Константинополь – ислам уверенно утвердился на территории Европы. В Европе высвободилась военная сила, и именно в это самое время эта сила потребовалась для отражения натиска ислама, который угрожал христианской цивилизации. Ведь султан Мехмед, захвативший уже и Грецию, торжественно похвалялся, что не успокоится, пока не истребит всё христианское племя. В 1464 году папа Пий II объявил крестовый поход: «Отцы наши потеряли Иерусалим и всю Азию, мы потеряли Грецию и несколько государств в Европе». Некоторое брожение в умах и некоторую даже боевую активность папе удалось пробудить, но Европа не всколыхнулась, не поднялась против агрессии ислама. Король Франции Карл VII, который должен был вести крестоносцев, не принял креста и предпочёл забыть о нашествии османов. Прекрасная Франция, возлюбленная дочь Церкви, отреклась от своего величия, предала Церковь и встала на путь ничтожества, каковым успешно следует и по сей день. Идея крестового похода была окончательно похоронена вместе со смертью папы Пия II. А вспомним, как Европа вспыхнула от призыва Урбана II в 1096 году, собрав все свои силы и отправив их на защиту христианства, какие огромные армии собирала Европа ещё в XIII веке для того, чтобы освободить Иерусалим. А тут опасность была куда больше, агрессивный ислам уже вторгся в Европу, но европейцам было на это наплевать – пошумели и забыли. Европа не хотела больше объединяться вокруг Христа, дух крестовых походов иссяк окончательно, это и было бесповоротным завершением тамплиерской эпохи.
– Но ведь не сказать же, что европейцы так вдруг перестали быть христианами.
– Христианами они, конечно, быть не перестали, но начал понемногу складываться комфортный вариант христианства – без возвышенных порывов, без горящих сердец, без готовности принести себя в жертву – к мессе ходим, и что же вы от нас ещё хотите? Расхристианивание Европы произошло, конечно, не вдруг, этот процесс начался примерно тогда, когда Париж сжигал на кострах тамплиеров. Париж сжигал тогда своё славное христианское прошлое. С тех пор европейцы стали всё больше любить себя и всё меньше любить Бога.
В 1312 году был уничтожен Орден Храма, а в 1313 году родился Джованни Бокаччо, автор омерзительного «Декамерона» – средневековой порнухи. А в конце XV века родился Франсуа Рабле, который в своём ещё более омерзительном романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» провозгласил новый принцип жизни: «Делай, что хочешь». Рабле утверждал право на грех, воспевал животную природу человека, то есть поэтизировал скотство. Вместо аскетизма – обжорство, вместо подвигов веры – секс, вместо возвышенной религиозной жертвенности – низменные животные удовольствия – вот что увидела Европа, заглянув в зеркало Рабле.
– Но Леонардо, Микеланджело, Рафаэль – разве это не великие образцы христианского искусства?
– Нет, отнюдь. Это великие образцы искусства человекобожия. Титаны эпохи Возрождения обожествляли человека и служили уже не Богу, а человеку, стараясь показать, как он прекрасен. Порою их гений действительно оказывался способен высвечивать в человеке нечто прекрасное, но оказалось, что нельзя безнаказанно ставить человека на место Бога. И прекрасные лики Рафаэля, и омерзительные хари Рабле – две стороны одной медали. Это попытки изображения материального мира в отрыве от его духовной сути, что всегда заканчивается скотством. Но склонность к материальному в ущерб духовному никогда не приводит к торжеству материализма, напротив, давая простор извращённой духовности – сатанизму. Поэтому Возрождение стало эпохой дикого, бешенного разгула чёрной магии и оккультизма. Свято место не пустует. Если человек не желает возвышенных мистических созерцаний и стремится служить самому себе, а не Богу, то в центре поклонения оказывается отнюдь не человек, а дьявол, потому что человека можно по-настоящему возвеличить только в Боге, а любой гуманизм неизбежно оборачивается сатанизмом. В эпоху ренессанса по-настоящему возродилась именно чёрная магия. И бешенный разгул инквизиции – позор христианства – это тоже лицо эпохи Возрождения. Высокое средневековье не знало такого чудовищного всевластия инквизиции, охота на ведьм началась тогда, когда средневековье закончилось.
– Вот ведь незадача. У нас принято считать разгул инквизиции признаком средневековья, а это оказывается признак ренессанса. Но инквизиционные процессы – это всё-таки христианская, пусть и извращённая, реакция на действительность.
– Не соглашусь. Костры инквизиции – такой же признак разложения христианства, как и роман Рабле. Человек, который действительно любит Бога, не станет тысячами сжигать людей на кострах. Рабле воспевал скотство, а Торквемада его практиковал. Именно маньяки-инквизиторы наглядно показали, в какую скотину способен превратиться человек без Бога, даже если продолжает прикрываться Его именем.
– Может быть всё дело в ересях католицизма? Ведь в православных странах никогда не было ни чудовищной инквизиции, ни омерзительных индульгенций.
– Так и есть. Католицизм разлагается, порождая таких пап – развратников, как Александр Борджиа, это «христианство» выглядело настолько неприглядно, что «гуманисты» реагировали на него человекобожием и чёрной магией, католицизм в свою очередь реагировал кострами инквизиции, а в итоге трудно даже сказать, кто был отвратительнее – ведьмы или охотники на ведьм – ни те, ни другие не были христианами. Тамплиерское средневековье не знало ни Рабле, ни Торквемады. А там и Лютер подоспел. Протестантизм – уродливая реакция на уродства католицизма. Лютеру было против чего протестовать, но что в итоге? Протестантизм – и есть человекобожие, то есть Реформация повела Европу туда, куда и без неё катился католицизм. На Мартина Лютера католицизм отреагировал Игнатием Лойолой, и вот извольте радоваться – появились новые тамплиеры – иезуиты. Говорили даже, что иезуит – тамплиер без меча. Всё правильно. Тамплиеры с мечём уже были никому не нужны. У католицизма появилась другая гвардия – интриганы, проныры, обманщики.