– Значит, около пятидесяти дней. – Бывший сержант задумчиво почесал лоб. – Ладно, распределим дежурства и будем ждать.
Хаурваки появились в системе Солнца на пятый день ожидания, когда на вахте находились Соболев и Арагонес.
– Вот они! Тревога! – заорал уроженец Сан-Педро таким страшным голосом, что вздрогнул даже Ли.
Игравший в карты Вильям обернулся и увидел, что главный экран показывает окрестности Сатурна и что там идет бой.
– Явились, не запылились, – пробормотал Соболев. – И, как обычно, сразу со всех сторон.
Пространство колыхалось и тряслось, по нему шли невидимые обычному глазу волны. Десятками появлялись корабли хаурваков, огромные, покрытые наростами, «украшенные» какими-то башнями и пирамидами. Сбивались в стаи и двигались в сторону планет.
На военных базах кипела бешеная суета, с ВПП поднималось все, что могло летать, вплоть до старых учебных звездолетов.
– Да, нашим придется несладко, – пробормотал проснувшийся Ли. – Но какое-то время, и довольно значительное, они продержатся.
– При имеющемся на настоящий момент балансе сил сражение затянется на медиацикл, – сообщил Бабник. – Вероятность победы каждой стороны колеблется в районе пятидесяти процентов.
Через час, когда из гиперпространства вышли еще несколько эскадр хаурваков, вероятность победы людей упала до сорока. Битва к этому моменту закипела повсюду, над ледяными просторами Плутона, между спутников Юпитера и около Земли. Ее враг атаковал с особенной яростью.
Армады кораблей палили друг в друга из всего, что имелось у них на борту. Ракеты взлетали миллионами, погибшие звездолеты забивали пространство облаками обломков. Левиафаны медленно и величаво сталкивались, и тысячи живых существ гибли в их стальных животах.
Атмосферы Земли, Венеры и Марса расцветили первые искусственные метеориты.
– Ну и когда же она появится? – нетерпеливо сказал Арагонес после того, как из гиперпространства вышли несколько новых кораблей и все оказались обычными звездолетами прорыва.
– Погоди, вот убедятся адмиралы хаурваков, что все силы людей скованы, и тогда позовут ее, – проговорил Ли, – чтобы поднять дух воинов…
Бабник непрерывно орудовал сканерами, обследуя те места, где появлялись новые суда врага. Но иногда «в кадр» попадались и обрывки битвы, и тогда пассажирская палуба оглашалась сердитыми восклицаниями:
– Укуси его за ногу!
– Что ты делаешь, идиот?!
– С фланга заходи, придурок…
– Нет, только не это! Нет!
– Хаурвакскую маму им в печенку!
Каждое поражение ощущалось Вильямом как свое, каждая маленькая победа вызывала бурную радость. Любой сбитый штурмовик вызывал почти физическую боль, уничтоженный корабль врага заставлял ликовать, точно после финальной победы.
И Снарк так увлекся наблюдением, что не сразу отреагировал, когда Ли посреди всеобщего гвалта произнес:
– Так. Кажется, это она.
– Что? Где? – первым отреагировал Соболев, и гам стих.
Бывший сержант ткнул в экран, где шесть больших боевых кораблей окружали огромный звездолет, напоминающий черепаху из блестящей стали.
Такой же, что был у Шарендара и в системе Рогхелма.
Королева хаурваков решила почтить присутствием битву за Землю.
– Попади я в лапы дьявола! Не рановато ли? – горячо воскликнул Арагонес.
– В самый раз. – Ли прищурился, глаза его холодно блеснули. – Бабник, просчитывай траекторию подхода.
«Рим», пять суток паривший без ускорения, включил двигатели.
Звездолеты эскорта королевы находились по другую сторону эклиптики, примерно над орбитой Юпитера. Чтобы добраться до них, необходимо было миновать пару мест, где кипело отчаянное сражение.
– Путь займет двадцать мини-циклов, – после некоторых раздумий сообщил искусственный интеллект корабля, и над приборной панелью возникла голограмма – Солнечная система и проходящая через нее ломаная линия.
– Так вперед! Чего время терять? – сказал Ли. – Мы пока займемся проверкой снаряжения и оружия.
В собственном дезинтеграторе Вильям был уверен даже не на сто, а на двести процентов. Но возражать не стал, послушно принялся разбирать оружие и тестировать отдельные блоки.
От скучного занятия отвлек Бабник, будничным тоном сообщивший:
– Находимся на прицельной траектории примерно двух десятков ракет. Вероятность столкновения – девяносто девять процентов.
– Что же ты раньше молчал? – рявкнул Ли.
– Ракеты без активных наводящих частей, с искажающими гравитационными подушками, обнаружить их на дистанции более чем… – принялся объяснять искусственный интеллект, но его никто не стал слушать.
Бывшие легионеры метнулись к креслам, Ли – к приборной панели.
– Противоракетный маневр! Резкое ускорение! – скомандовал он.
– Ой… – только и сказал Арагонес, когда на главном экране возникло изображение двух десятков ракет класса «корабль – корабль», серых обтекаемых убийц, способных обратить монитор в облако пыли.
Именно с подобной была снята боеголовка, хранящаяся ныне в трюме «Рима».
А потом все рванулось куда-то в сторону, закружилось перед глазами. Вильяма бросило вверх, ремни не выдержали и лопнули. Он со всей силы шмякнулся о потолок, но сознания не потерял. С тягучим всхлипом шлепнулся обратно, на что-то мягкое.
Оно протяжно выругалось.
– Ох ты… – Снарк качнулся в сторону, ударился головой и только тут сообразил, что ничего не видит.
Свет на пассажирской палубе потух, осталось лишь призрачное свечение экрана да огонек у люка.
– Я тебе не матрас, чтобы на меня падать, – сообщила темнота голосом Соболева.
– О, я понимаю, – ухитрился выдавить Вильям и затряс головой, чтобы избавиться от назойливого гула в черепе.
Чувство было такое, словно в ухо залетел громадный шмель и мотается там, описывая круги.
– Всем оставаться на месте! – прохрипел Ли откуда-то с пола. – Бабник, доложить о повреждениях!
Несколько секунд искусственный интеллект не отвечал, и за это время Вильям успел испугаться, что тот приказал долго жить. Отлегло от сердца, когда монотонный голос принялся перечислять:
– Защитное поле – повреждений нет, двигательная система – двадцать процентов, боевая система – пятьдесят процентов, система жизнеобеспечения – тридцать процентов. Резерв мощности вычислений упал на пятнадцать процентов.
– Ничего не понимаю, – донесся голос Арагонеса. – Если бы эта дура рванула, от нас бы даже молекулы на память не осталось.
– А она и не рванула, – сказал Ли, – просто ударила по нам, как мячик по ракетке, и полетела дальше. А по дороге немного повредила корпус и снесла пушечную башню.
Зажглось аварийное освещение – ряд тусклых огоньков под потолком. Вильям обнаружил, что сидит на ноге Соболева, что кресло его погнуто, еще два разломаны на куски.
– Может быть, слезешь? – хмуро поинтересовался русский.
– Да, конечно. – Каждое движение вызывало усиление шума в голове, по позвоночнику начинал гулять озноб.
Ли колдовал над приборной панелью, но отдельные ее участки оставались темными.
– Вот жопа крокодилья. – Из-под разбитого кресла выбрался Гаррисон со здоровенным синяком на физиономии.
– Ты уверен, что это была она? – хмыкнул Арагонес. – Стоп… пахнет горелым или мне кажется?
– Система внутренней стабилизации накрылась, – сообщил Ли, – так что ноги в руки и вперед. Портативные тушители в среднем отсеке, захватите их и осмотрите каждый закоулок.
Вильям некоторое время смотрел на суетящихся соратников и только потом осознал, что приказ относится и к нему. Когда поднялся на ноги, в голове загудело так, точно он оказался рядом с Ниагарским водопадом. Перед глазами потемнело, словно он забрался в густой туман.
Шипя и морщась, Снарк добрался до намертво заклиненного люка, ведущего в средний отсек – крохотный коридорчик, расположенный между жилой палубой и двигательным отсеком.
Люк открыли вручную.
В среднем отсеке гарью воняло еще сильнее, а из-за панели на правой переборке сочился дым.
– Так, отойди-ка – Гаррисон решительным движением отодвинул Вильяма. – Толку от тебя…
Панель отодрали от стены, и в ход пошли тушители, похожие на зеленые чайники с широкими носиками. Зашипела, растекаясь по стене, белоснежная пена, и огонь потух. Осталась только горелая вонь и вытянутое черное пятно на расположенном за панелью приборном блоке.
– Интересно, для чего предназначалась эта хреновина? – поинтересовался Арагонес. – И сумеем ли мы обойтись без нее?
– Сумеем, – долетел через приоткрытый люк голос Ли. – Только Бабник будет соображать чуть хуже.
Гудение в голове стало немного слабее, Вильям даже смог сосредоточиться и пройти обратно на палубу. Там свалился в первое попавшееся кресло и на несколько минут отключился.
Когда очнулся, никто даже не заметил, что Снарк выпадал из реальности.
Аварийное освещение горело так же тускло, свет от приборной панели падал на сосредоточенное лицо Ли. В полумраке двигались фигуры бывших легионеров, звучали приглушенные голоса.
– Вот и все, картина ясна, – бывший сержант отвернулся от экрана.
– Что, конец нам? – спросил кто-то безнадежно.
– Почему, видят духи? Лететь мы можем, маскировка работает. Правда, стрелять нам теперь нечем, ну так мы и не собирались состязаться с кораблями хаурваков в огневой мощи. Как сказал великий Сунь Цзы: «Война – это путь обмана». Задача наша ничуть не изменилась.
– Вот только следующая ракета точно нас угробит, – заметил Арагонес и оскалился, будто волк. – Но это не повод отступать. Кто-нибудь будет спорить?
Желающих не нашлось.
Бабник, напрягая оставшиеся в строю части электронных мозгов, сумел оценить обстановку, и над приборной панелью возникла новая голограмма. Выяснилось, что на поле боя мало что изменилось, только вот королева с эскортом сместилась ближе к кипящей около Юпитера схватке.
– Нам же лучше, – заметил по этому поводу Ли. – Лететь ближе. Бабник, запускай двигатели.