Аббатиса вздохнула и пошла впереди братьев по обветшалым камням монастырского двора. Аббатство, как и Кенбрук-Холл, было старым, с историей, уходившей корнями в глубину веков. Основание его передавалось, как легенда, из уст в уста, не зарегистрированное ни в одной хронике прошлых лет.
- Она говорит, что знается с эльфами, - ответила аббатиса. - И это действительно так, что леди Хэдлей все молодеет и молодеет, тогда как все мы стареем. Иногда мне начинает казаться, что все это вовсе не сказки, что она не только знакома с маленьким народцем, но и сама - одна из них и посвящена в их таинства.
- Наверное, вы просто слишком много общаетесь с ней, - предположил Эдвард.
Дэйн обернулся к младшему брату и бросил на него такой взгляд, от которого Эдвард съежился.
В одном из уголков маленького дворика сидела Элейна. Ее изящная фигурка была залита ярким светом, на губах - нежная улыбка, лицо поднято к солнцу, а глаза закрыты. Волосы ее сияли, как золотая пряжа, а платье из тонкой материи, легкое, как паутина, трепетало на ветру и, казалось, жило своей отдельной жизнью, как трава или пташки в ветвях дуба.
Элейна открыла глаза и без удивления взглянула на своих гостей. Выражение лица у нее было спокойное и строгое. Когда она поднялась им навстречу, Дэйну невольно подумалось: «Если Элейна умалишенная, тогда и я тоже».
- Дэйн, - произнесла Элейна, приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. - Как ты вырос с тех пор, как я видела тебя в последний раз. И нет шрамов, по крайней мере, на теле. Это хорошо.
- Миледи, - поприветствовал ее Дэйн и хотел было поклониться, но она удержала его за плечи. Элейна посмотрела ему в лицо и разглядела слезы, которые так и не наполнили его глаза.
- Мой Дэйн, - с любовью произнесла она, - ты скорбишь обо мне. Не нужно. Я счастливейшая из женщин. - Элейна обернулась к Эдварду, который стоял рядом с аббатисой, поглядывая на открытые ворота, словно борясь с желанием убежать.
- Иди, Эдвард, - сказала она, - ты здесь не в своей тарелке. - Ее слова не были упреком, просто разрешением уйти.
Юноша с радостью покинул двор, и за ним пошла аббатиса, прикрыв за собой железные ворота.
Дэйн обнял Элейну и по-братски поцеловал ее в лоб. От ее волос и одежды так же, как от Глорианы, приятно пахло летними травами, свежим воздухом и курящимися маслами.
- Зачем ты здесь? - спросил он. - Ты ведь слаба умом не больше, чем любой из нас.
Элейна отвернулась, обхватив руками свои плечи, словно ей внезапно стало холодно.
- Это моя судьба. И я ею довольна. - Внезапно она склонила голову, будто вспомнив о каком-то своем горе, но потом вновь взглянула на Дэйна сияющими глазами. - Как поживает мой супруг? Он здоров?
- Гарет здравствует. Но он скучает по тебе, как и все мы.
- Да, - ответила задумчиво Элейна, - наверное. Хотя, знаешь, у него есть любовница - ирландка Аннабель.
Дэйн открыл было рот, но, прежде чем он успел сказать какую-нибудь глупую банальность, Элейна подошла к нему и легко прикоснулась своими тонкими пальцами к его губам.
- Ш-ш... - сказала она. - Не надо ложью навлекать на себя беду. Гарет всегда был добр ко мне, хотя я не та жена, которая ему нужна. Так как же я могу сейчас отказать ему хоть в таком утешении? Как ты думаешь, она сможет родить ему ребенка?
- Не берусь предсказывать будущее, - осторожно ответил Дэйн, - но думаю, нет. Такие женщины пользуются своим бесплодием, для них это преимущество.
- Меня печалит то, что у Гарета нет наследников, - призналась Элейна. Она склонила голову, словно прислушиваясь к далекому голосу свирели, который не долетал до слуха Дэйна. - Он был бы хорошим отцом.
Дэйн кивнул:
- Гарет всегда заменял отца и мне, и Эдварду.
Элейна вернулась на небольшую скамью, где сидела до прихода гостей. Она положила руки на колени и казалось такой чистой, светлой и умиротворенной, словно ангел, сошедший с небес.
- Я уже не чаяла увидеть тебя вновь, Дэйн, - сказала Элейна, когда ему уже показалось, что она забыла о его присутствии. - Я думала, ты уже никогда не вернешься, чтобы стать мужем твоей прекрасной Глорианы.
- Так, значит, ты ее знаешь? - Это все, что удалось вымолвить Дэйну в этот момент.
- Конечно, знаю, - рассмеялась Элейна, снова становясь самой собой. - Ведь с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, она жила неподалеку от замка Хэдлей. Сколько ей было, когда она стала твоей нареченной женой, Дэйн?
- Семь, - ответил Дэйн. - И я считаю, что это просто дикость - брачные союзы между детьми. Я никогда не поступлю так со своими сыновьями и дочерьми, когда они у меня появятся.
Элейна приподняла бровь и улыбнулась.
- Остерегайся поспешных обещаний, Кенбрук, - насмешливым тоном предупредила она. - Не искушай судьбу словами «никогда» или «всегда», иначе она найдет возможность посмеяться над тобой. В любом случае ваш брак был заключен в более высоких сферах, чем наше королевство.
Тяжело вздохнув, Дэйн опустился на скамью рядом с Элейной.
- Мне кажется, я люблю другую женщину, - сказал он. Еще сегодня утром, до мессы, он мог бы поклясться в своей любви к Мариетте, но сейчас он уже не был так уверен. Огонь, горящий в душе Глорианы, обжег его. Он не думал найти свою нареченную жену такой прекрасной, одухотворенной, изысканной и благородной.
- Глупец, - сказала Элейна, - Глориана - твоя судьба, а ты - ее. Я знала это уже тогда, когда она впервые вошла в эти ворота. - Она указала Дэйну на железную решетку - вход в аббатство. Дэйна неприятно кольнуло это напоминание о душевной неуравновешенности Элейны. - Знаешь ли ты, Дэйн, что находится по ту сторону ворот?
Он печально покачал головой:
- Нет, милая.
- Другой мир, - ответила Элейна. Она была бледна, на висках проступили тоненькие голубые жилки. - Это проход в другой мир, такой, каким наш станет через много сотен лет. Есть и другие ворота, другие проходы, которые ведут в другие миры...
Дэйн взял ее руку в свою, поднес к губам и поцеловал.
- Ш-ш... - прошептал он. На сердце у него было тяжело. - Ты устала, Элейна. Я утомил тебя, тебе необходимо отдохнуть.
- Да, - кивнула она, и слезы засверкали у нее на ресницах, как капли росы на траве. Она поднялась со скамьи. - Да, мне надо лечь. Я слышу его. - Она подняла руки к ушам, словно зажимая их от страшного шума. - Ужасное место, спешка, странные повозки, не лошади движут их. Они едут быстро и гудят, гудят. Как стадо оленей в бескрайних лесах.
Дэйн молился, чтобы Элейна покинула двор, прежде чем слезы польются из его глаз.
- Я снова приду к тебе, - пообещал он, потому что это было все, что он мог сделать для нее. Он привез много прекрасных даров для Элейны, но оставил их в замке, повинуясь просьбе брата.
- Пришли ко мне завтра Глориану, - попросила Элейна. - Я должна увидеться с ней.
Как только Дэйн кивнул в ответ, Элейна скрылась за каменной стеной. Дэйн подождал несколько мгновений, приходя в себя, а потом вышел из внутреннего дворика. Снаружи его ждали аббатиса и Эдвард, державший в поводу лошадей. Элейна же наверняка вернулась в свою келью или пошла в часовню.
Из кожаного кошеля, висевшего у пояса, Дэйн достал монету и вложил ее в мозолистую руку сестры Маргарет. Он не стал просить добрую женщину присматривать за Элейной, так как знал, что преданная аббатиса делает все, чтобы помочь несчастной леди Хэдлей. Дэйн молча оседлал Пелея и поскакал к выходу из аббатства.
- Чего ты хотел добиться этим визитом?-* спросил наконец Эдвард, когда они уже удалились от монастыря и подъезжали к подъемному мосту замка.
Дэйн не знал, как ответить.
- Я привязан к леди Элейне, - просто сказал он. - И надеюсь, что ты тоже разделяешь мои чувства. Она всегда была тебе вместо матери.
Эдвард вспыхнул:
- Говорят, она ведьма и насылает порчу. Однажды от ее сглаза умерла свинья, а еще...
- Подонки! - яростно воскликнул Дэйн. - Какой безмозглый, суеверный болван смеет распространять подобные слухи?
Юноша сдержался, но явно с трудом.
- Думаешь, я скажу тебе, Кенбрук? - спросил он через некоторое время. - Чтобы ты вырезал им языки?
Дэйн откинул голову и расхохотался. Но ни в этом смехе, ни в самом Дэйне не было прощения.
- Так бы я и сделал, - ответил он, перестав смеяться. - Прошу тебя, Эдвард, будь настороже. Безвинную Элейну могут сжечь на костре, считая, что служат Богу. Если она тебе хоть немного не безразлична, пресекай в корне подобные разговоры.
Эдвард кивнул. Остаток пути братья проделали молча.
Глориана стояла на коленях на чердаке дома, который когда-то принадлежал ее отцу, а теперь стал ее собственностью. Из самого дальнего пыльного угла она достала сундук и теперь разглядывала его содержимое. Эдвенна постаралась скрыть от людей правду о своей приемной дочери.
Достав из сундука сверток, обмотанный тряпками, Глориана знала, что найдет внутри него куклу. Изящная копия еще не родившейся королевы с яркими волосами Тюдоров и бледной кожей. Кукла была одета в украшенное стразами платье и аккуратные туфельки.
- Елизавета Первая, - прошептала Глориана. Та, которая взойдет на трон в шестнадцатом веке и будет долгое время властвовать в Англии. Та, чье прозвище стало ее именем.
Глориана на мгновение закрыла глаза. На пыльном чердаке было жарко и душно. Осторожно, дрожащими руками она отложила в сторону дорогую игрушку и вынула из сундука другой сверток. Джинсы - так она называла эту одежду в другой жизни. Футболка - совсем маленькая, детского размера. Ботинки с прочной, но гибкой подметкой - кроссовки.
Разглядывая вещи, Глориана чувствовала, что к горлу подкатывает комок, что ее вот-вот стошнит, Со смесью нежности и страха она затолкала все обратно в сундук и быстро захлопнула крышку. Глориана так и не поняла, что же с ней случилось тогда, в далеком детстве, но знала, что Эдвенна поступила мудро, спрятав эти вещи. Если бы жители замка Хэдлей увидели эти странные предметы, то ее сочли бы за ведьму.