— Так… — задумчиво почесал переносицу маг. — Получается, что нам надо очаровать всех троих? Есть идеи? К примеру, что любит этот мальчишка?
— Оба его увлечения сейчас здесь, — усмехнулся лод Гвэйдеон, кивая на зеркало. — Оружие и животные. У императора очень богатая коллекция холодного оружия — о его увлечении знают все, и ему постоянно дарят редкие экземпляры.
— Любопытно…
— А подари ему свою саблю! — предложила Ванесса. — Такой у него наверняка нет!
— Адамантовую саблю — ребенку?! — возмутился Креол. — Если он отрежет себе ногу, это нам вряд ли поможет… Но мысль верная — я вполне могу сделать для него что-нибудь магическое.
— Точно сумеешь? — поддразнила его Вон.
— Я мастер-артефактор, ученица! — фыркнул маг. — Я могу сделать всё что угодно — дай мне только время и материалы!
— Так уж и всё? — прищурилась девушка. — А ковер-самолет?
— Сутки.
— А… а кольцо-невидимку?
— Полдня.
— А… а… а говорящее зеркало?
— Оно рядом с тобой висит, — покрутил пальцем у виска маг.
— Да нет! Такое, знаешь, чтоб можно было спросить, ну как в сказках: «Я ль на свете всех милее…» Вот такое сотворишь?
— За час. Но мы говорим об оружии. Три дня — это не так много, поэтому остановимся на чем-нибудь попроще. Предлагаю на выбор — всерушащее, саморубящее или усиляющее.
— А если перевести? — наморщила носик Вон.
— Всерушащее — это такое, которое режет и пробивает даже камень, — терпеливо начал объяснять маг. — Лучше всего оформить в виде меча или топора, чтобы режущая кромка была побольше. Саморубящее — это такое, которое летает по воздуху и само убивает кого укажут. Тут лучше всего оформить в виде чего-то метательного — копье, дротик, кинжал. Усиляющее — такое, которое превращает своего хозяина в отличного бойца. Само движется в руке. Тут лучше всего что-то фехтовальное — опять же меч, шпагу, саблю. Если брать булаву или боевой молот, то могу вложить свойство Усиленного Удара — чтобы даже земля тряслась.
— Думаю, лучше всего подойдет рапира, святой Креол, — поразмыслив, предложил лод Гвэйдеон. — Большинство кахальцев носят рапиры и ими же сражаются. И вложить туда лучше всего это, последнее… для хорошего фехтовальщика. Император предпочитает фехтовать сам, поэтому летающее по воздуху оружие вряд ли придется ему по вкусу. И нам совсем не нужно, чтобы он нечаянно убил кого-то из своих товарищей, поэтому не надо делать всерушащее.
— Логично, — согласился Креол. — Думаю, полтора дня мне хватит. Могу еще бесплатно добавить свойство Одной Руки — чтобы рапира служила только одному хозяину и вырывалась из чужих рук. Или даже убивала их!
— Пусть лучше просто выскальзывает и падает, — поспешила сказать Вон, пока маг не начал развивать эту тему. — С оружием мы решили — подарим мальчику рапиру. Может, добавим еще какую-нибудь зверушку? Какую-нибудь редкую, симпатичную…
— Где ее только взять?.. — зачесал в затылке Креол. — Редкого… симпатичного… Конечно, я могу вырастить гомункула или сшить кадавра, но тут нужно время… Может, мелкого демоненка? В Квецоль-Ине как раз есть такие ящерки…
— Прошу прощения, — нерешительно обратил на себя внимание паладин. — Святой Креол, а вы очень дорожите этими животными?
Лод Гвэйдеон держал в руках сразу двух кошек — Алису и Дымка. Они недовольно вырывались — паладин им не нравился. Он был холодным и жестким на ощупь, и его не получалось оцарапать — за что же такого любить?
— Кошек? — продемонстрировала белоснежные зубки Ванесса. — Да вы что, лод Гвэйдеон, какой же это подарок?
— Кошка — священное животное! — выпрямился маг. — Это подарок, как раз достойный императора!
— Да, да, да, — не стала спорить Вон. — Но их же везде полно — что у него, кошек нет?
— Простите, леди Ванесса, но за пределами вашего дома я нигде не встречал таких зверьков, — покачал головой паладин. — Разве что на Южном материке живут ирбисы — они немного похожи, но гораздо больше…
— О-о-о… — догадалась девушка. — Так в вашем мире нет кошек? Тогда я не возражаю — лично мне шесть штук многовато.
Креол неохотно кивнул — кошки действительно стали слишком крупными, и он относился к ним уже не с таким пиететом, как раньше. Особенно после того, как Флаффи опрокинул пузырек с каким-то дорогим эликсиром — и часть пола бесследно испарилась.
— В общем, мальчику дарим рапиру и пару котят, — подвела черту Ванесса. — А этой крале?
— Что она любит? — спросил Креол у паладина.
— Мужчин и драгоценности, — усмехнулся тот.
— Где я ей достану мужчину?! — возмутился маг. — Инкуба, что ли, вызвать…
— Не надо инкуба, — воспротивился этой идее паладин.
— Ограничимся драгоценностями, — предложила Ванесса.
— Ладно, я ей сварганю что-нибудь этакое… — пробурчал Креол, ворочая извилинами. — А старуху чем купим?
— Здесь могут возникнуть проблемы, — вздохнул паладин. — Боюсь, я не представляю, чем можно прельстить герцогиню — если бы она была мужчиной, то вполне могла бы стать паладином. У нее нет никаких увлечений — ее заботит исключительно благо государства. Империи очень повезло, что леди Ароханна взяла власть в свои руки… А сейчас в Кахале много бед — третий год стоит ужасная засуха, урожаи становятся всё хуже и хуже, в стране царит голод. На юге Кахалы разрастается эпидемия чумы, на западе — мор скота…
— Я подумаю, что можно сделать… — мрачно пообещал маг.
На протяжении следующих трех дней он непрерывно курсировал между кузницей и лабораторией. Ковал обещанную рапиру, варил какие-то драгоценности для императрицы Йолы и занимался еще чем-то загадочным, источающим нестерпимую вонь. Огонь в жаровне не гас ни на минуту, в чаше постоянно бурлила какая-то жижа, похожая на яичный белок.
Ванесса занималась тем, что изучала жизнь трех первых лиц государства. Ни один из них за эти дни ни разу не покидал Медвагом — лукорский императорский дворец.
Юный император вел жизнь обычного мальчишки его возраста — учился, играл, иногда хулиганил. Правда, обучали его виднейшие ученые Кахалы и министры двора во главе с его бабушкой. Мальчик всерьез готовился к долгому и славному царствованию, поэтому относился к этому очень ответственно. Экономика, дипломатия, военное дело — вот основные предметы, которые ему преподавали. Значительную часть свободного времени он проводил в дворцовом зверинце — очень внушительном собрании животных. Очень часто фехтовал, а по ночам бродил по дворцовым коридорам с парой-тройкой товарищей. В основном они развлекались тем, что подшучивали над фаворитами и фрейлинами императрицы-матери. Фавориты злились, но терпели и ежедневно жаловались на мальчишку императрице Йоле. Фрейлины же восторженно воспринимали любой знак внимания со стороны императора, даже если он выражался в крысе, незаметно засунутой за корсаж. Мальчишка пока еще не интересовался противоположным полом, но ждать, когда в нем пробудится мужчина, оставалось уже совсем недолго, и многие обитательницы Медвагома заранее предвкушали этот момент.
Императрица много спала — в среднем по двенадцать часов в сутки. Остальное время делила между танцами, нарядами и фаворитами. За ней любил наблюдать Хубаксис — нетрудно догадаться почему. Жизнью сына императрица-мать не интересовалась совершенно — за эти три дня они встречались лишь единожды и перемолвились всего парой слов. Но по крайней мере одно достоинство помимо красоты у этой женщины было — редкостная скупость. Ничего странного — в ее положении скупость была именно достоинством. В противном случае остатки казны уже давно бы осели в карманах фаворитов. А так они получали за свое усердие только титулы и ордена, которые, как известно, обходятся монархам дешево.
Старая герцогиня была полной противоположностью своей дочери. Она почти не спала, работая день и ночь. Ее зятек за сорок лет царствования умудрился изгадить всё, что только смог, и теща уже пятый год разгребала за ним мусор. Природа тоже не баловала империю в последнее время — в трех тысячах километров к северо-западу трескалась ледяная тюрьма Близнеца, и его черные миазмы усиливались с каждым днем. Леди-канцлер Ванессе понравилась. Хотя на второй день она застала ее в пыточной камере, и впечатление несколько смазалось. Маленький человечек с невыразительным лицом и тусклыми глазами резал, колол и рубил допрашиваемых, а старуха совершенно спокойно взирала на это, время от времени задавая вопросы. Вон пришлось покинуть камеру — смотреть на это было неприятно, а управлять магическим зеркалом она так и не научилась.
На третий день полета произошло маленькое ЧП. Точнее, не день, а ночь. Лод Гвэйдеон проснулся в два часа и захотел есть. Он на цыпочках прокрался на кухню, но, поскольку спал он, как всегда, в доспехах, сделать это бесшумно у него не получилось. Его поселили в гостевой спальне рядом с кабинетом Креола, и маг, засидевшийся допоздна, выглянул посмотреть, кто там шляется по ночам. Посочувствовал проголодавшемуся паладину, вспомнил, что и сам не ел с утра, и пошел вместе с ним.
Xуберт тоже имел обыкновение иногда спать, и тогда разыскать его не удавалось — где прятался домовой в свободное от работы время, не знал даже Креол. Поэтому эти двое решили приготовить что-нибудь самостоятельно. В холодильнике было полным-полно еды, но бестолковые мужики сумели найти только позавчерашний суп и холодную свинину. Долго спорили, где лучше развести костер, но в конце концов все же решили разогреть продукты на плите. Креол высек пальцами огонь и зажег плиту. Электрическую плиту!
Минут через десять суп и свинина оставались все такими же холодными. Лод Гвэйдеон предложил зажечь камин и приготовить ужин там. Или съесть добычу прямо так — паладины не привыкли капризничать. Креол отказался, предположив, что просто огонь слишком маленький. И зажег плиту еще раз. На этот раз он не пожалел пламени, и плита начала плавиться. Эмаль потекла, образовав на полу белую лужицу.
Дикари обрадовались такому несомненному успеху и снова начали ждать, пока еда приготовится. Но когда маг еще через десять минут потыкал кусок мяса, он по-пр