И все же до конца своей жизни высший иерарх мальтийцев состоял в тайных сношениях с Екатериной II, переслав ей, в частности, все планы и карты, составленные орденом для военной экспедиции на Восток, а также передав содержание секретных инструкций для руководителя похода.
Когда конфликт между Шуазелем и Роганом частично угас, государыня назначила на Мальту посланника Кабалькабо. Великий магистр довел до сведения Екатерины свое мнение, что считает прибытие маркиза на архипелаг большой честью, однако орден настолько ограничен в финансовых средствах, что не может позволить себе иметь при пышном дворе Екатерины такого представителя, который "поддерживал бы там блеском своей обстановки достоинство ордена". Императрица вняла намеку и после смерти Кабалькабо не назначила нового дипломатического представителя России при ордене.
Завершая тему "Россия и Мальтийский орден", расскажем еще о нескольких эпизодах, связанных с правлением Павла I и его сына.
Само собой разумеется, что после объявления российского императора великим магистром главная резиденция Мальтийского ордена располагается в Санкт-Петербурге, в бывшем воронцовском дворце, где проходят собрания российского великого приорства. По распоряжению Павла на Каменном острове построили странноприимный дом и католическую церковь, освятив ее именем св. Иоанна Крестителя. Здесь же размещалась канцелярия ордена, казначейство и квартиры для командированных в столицу Российской империи руководителей различных "языков".
Влияние великого приора Юлия Литты к этому времени достигло вершины, что он и постарался использовать в личном плане. Во-первых, он добился титула российского графа и штатгальтера (заместителя) великого магистра (нелишне заметить: с годовым содержанием в 10 тысяч рублей). Во-вторых, по ходатайству Павла I Литта был удостоен беспрецедентного разрешения папы римского на заключение брака с богатой русской дамой, вдовой графиней Скавронской, племянницей Григория Потемкина. Причем, несмотря на обет безбрачия, Литта не покинул орден, сохранив все свои титулы и регалии. В-третьих, Литта позаботился о друзьях и близких. Так, его родной брат, папский нунций Лаврентий, получил при великом магистре Мальтийского ордена какую-то странно звучащую, но приносящую 10 тысяч рублей в год должность. А французские рыцари, друзья Литты, обрели синекурные посты: де ла Хусайе стал начальником канцелярии ордена, а де Витри - директором пенсионной платы госпитальеров.
Тот факт, что граф Юлий Литта, чужеземец, вознесся на такие высоты и был обласкан монаршей милостью, не мог не вызвать зависти при дворе. Самым опасным врагом процветавшего штатгальтера стал 35-летний граф
Федор Васильевич Ростопчин, директор коллегии иностранных дел и великий канцлер Мальтийского ордена. И вот ему удалось доказать подозревавшему всех и вся Павлу I, что братья Литта злоупотребляли интересами императора к ордену и что оба они, особенно граф Юлий, не только использовали орден в корыстных целях, но и возводили всяческие препоны на пути к утверждению католической церкви в России. Литта были удалены от двора и отстранены от должностей. Фельдмаршал, бальи граф Николай Иванович Салтыков стал штатгальтером, а секретарь Литты командор де ла Хусайе - вице-канцлером Мальтийского ордена.
После смерти Павла I, который все же, по словам шведского дипломата Г. Армфельда, "с нетерпимостью и жестокостью армейского деспота соединял известную справедливость и рыцарство в то время шаткости, переворотов и интриг", существование в России ордена иоаннитов стало делом практически бесперспективным. Как отмечает Е. П. Карнович, вокруг этого военно-монашеского учреждения сосредоточились в царствование Павла все главные нити нашей внешней политики, и дела ордена вовлекли Россию в войну сперва с Францией, а потом с Англией (здесь исследователь конечно же, преувеличивает роковую роль рыцарей с Мальтийского архипелага в истории России). Император Александр I посчитал необходимым освободиться от двусмысленного положения, в которое ставило его соединение сана великого магистра с титулом русского императора.
Уже на четвертый день своего пребывания на троне сын Павла I, всю жизнь смертельно боявшийся отца, объявил, что "в знак доброжелательства и особого благоволения" он принимает госпитальеров под свое покровительство, но отказывается возложить на себя титул великого магистра. Александр I обещал в том же указе, что будет оказывать содействие в избрании высшего иерарха ордена и с согласия прочих дворов примет меры по созыву генерального капитула.
Вслед за этим новый император приказал отменить изображение мальтийского креста в российском государственном гербе, а в 1817 г. было высочайше объявлено, что "после смерти командоров ордена св. Иоанна Иерусалимского наследники их не наследуют звания командоров ордена и не носят знаков ордена, по тому уважению, что орден в Российской Империи более не существует". Витиевато, но предельно ясно.
Александр I не предпринимал никаких шагов, чтобы вернуть Мальтийский архипелаг иоаннитам. Хотя по Амьенскому мирному договору между Великобританией и Францией англичане (занявшие Мальту еще в 1800 г.) были обязаны возвратить острова рыцарству, они не торопились совершать этот шаг. После смерти Павла госпитальеры вновь превратились в странствующих рыцарей, находя пристанище при различных европейских дворах, а сан лейтенанта великого магистра достался после российского императора никому не известному командору Жану Батисту Томази.
В Санкт-Петербурге в католической церкви при Пажеском корпусе, в бывшей капелле при "замке мальтийских рыцарей" еще в конце прошлого века хранилось осененное бархатным с изящным золотым шитьем балдахином царское место, предназначавшееся для императора Павла I как для великого магистра. А в Оружейной палате в Москве - вынесенные гоффурьерами безо всякого церемониала из Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца регалии великого магистра: корона и "кинжал веры". В так называемой Романовской галерее Эрмитажа висел портрет императора Павла в одеянии высшего иерарха Мальтийского ордена работы художника Владимира Боровиковского...
Если бы Павел I жил в наше время, он был бы весьма разочарован своим "мальтийским прошлым", ознакомившись с официальным "Ежегодником", который издается Мальтийским орденом в Риме по адресу: виа Кондотти, дом э 68. Возьмем эту толстую книгу за 1989 год. На странице VI читаем по-французски: "Провозглашение женатого некатолика (Павла I. - Б. П.) главой католического религиозного ордена было полностью незаконным, неправомерным и никогда не признавалось Святым престолом (вот почему Пий VI ограничился лишь устным согласием в отношении императора всероссийского. - Б. П.). Несмотря на то что Павла I признали многие рыцари и ряд правительств, его необходимо рассматривать как великого магистра де-факто, но ни в коем случае не де-юре". Чтобы эта мысль прозвучала еще отчетливее, то же самое на странице XIII написано по-итальянски, а на странице XX - по-английски.
x x x
До того как далекая Мальта оказалась накрепко связанной с Северной Пальмирой, орден уже имел богатую событиями и хитросплетениями историю. Начиналось все так.
Для упрочения положения государств крестоносцев в начале XI в. в Палестине были созданы военно-монашеские ордены, первым из которых и стал орден госпитальеров, или иоаннитов. Основателем его считается провансальский рыцарь Жерар Том. Орден вырос на базе странноприимного дома, или госпиталя (от латинского слова "госпиталис" - "гость"), который находился в Иерусалиме. Приняв имя патриарха Александрийского, жившего в VII в., - св. Иоанна, орден занимался на первых порах тем, что давал приют и уход занедужившим или раненым пилигримам, приезжавшим из Европы поклониться Святому гробу. Госпитальеры не ограничивались только Палестиной и Сирией, а построили госпитали и в некоторых европейских городах, откуда чаще всего начинали свой нелегкий путь паломники: в Марселе, Отранто, Бари, Мессине, а также госпиталь св. Симеона в Константинополе.
При великом магистре Раймунде де Пюи (1120-1160 гг.) орден превратился преимущественно в рыцарское объединение, оставив попечение за больными и ранеными большей частью "служилой братии" и священникам. А еще раньше, в 1113 г., папа Пасхалий второй утвердил устав госпитальеров, предоставив им, как и тамплиерам, ряд привилегий, главной из которых явилось то, что оба ордена были изъяты из подчинения местной администрации Иерусалимского королевства, как церковной, так и светской, и подпадали под юрисдикцию римской курии.
Во всех землях, завоеванных крестоносцами, госпитальеры сооружали замки, крепости и укрепленные дома в черте городских стен. Форпосты "рыцарей церкви" возникли в Антиохии, Триполи, на берегу Тивериадского озера, на границах с Египтом. В 1186 г. иоаннитские зодчие и мастера закончили строительство Маркибского замка, на территории которого без труда могли разместиться более тысячи рыцарей; здесь были и церковь, и жилища, и мастерские ремесленников, и даже деревня с садами, огородами и пашнями.
По Западной Европе были разбросаны земельные угодья и имения, принадлежавшие ордену. 19 тысяч рыцарских вотчин - таков итог "материальных достижений" иоаннитов в XIII в.
В 1187 г. мусульмане овладели Иерусалимом, монахи-рыцари перебрались в Птолемаиду, но когда египетский султан Салах-ад-Дин захватил и этот город, то иоанниты были вынуждены осесть на Кипре. Таким образом, "мечта" о Востоке и защите Гроба Господня себя изжила. Отныне рыцари занимались большей частью Средиземным морем. В течение 20 лет госпитальеры жили и действовали в Лимассоле и успели создать там не только сильное централизованное государство, но и один из лучших по тем временам флот. Поначалу иоанниты были встречены киприотами без всякого энтузиазма, видимо, потому, что орден считался военным и пользовался безусловной поддержкой римских пап; на Кипре было известно также, что орден имеет большое влияние и на королевские дворы в Европе. Киприоты же стремились сохранить независимость своего королевства, так что такое могущественное и непрошенное соседство им не могло импонировать.