Так и приземлились на чистой земле в режиме невидимости за полкилометра от странных построек. Рядом никого не оказалось, внимания к себе при спешивании не привлекли, поэтому, потоптавшись на месте и забросив за плечи рюкзаки с самыми необходимыми на ближайшие часы вещами, отправились пешочком к выбранному месту. А дойдя до него, долго присматривались и пытались понять, что и для чего построено.
На самой границе, прямо на месте разобранных каменных заборов, стояло пять башен. Вернее, не так башен в фортификационном смысле слова, как просто дозорных вышек, метров восьми в высоту каждая. И уже от них, на высоте пяти метров над отравленной землей, на юг уходили дощатые мостки. По два от каждого дома. Закрепленные на довольно тонкие на вид, но тщательно ошкуренные пали, эти мостки неровными стрелками уходили на юг, простираясь на пятьдесят, а некоторые и на семьдесят метров. Похоже, что именно с них местная исследовательская группа и проводила основные эксперименты по исследованию брошенных земель.
Как раз в момент подхода новых зрителей три демона, стоявшие на разных мостках в самом конце, по команде опустили с башен вниз на веревках клетки с какими-то мелкими зверушками. Потом каждый из демонов поднял снизу по три клетки и уже с ними вернулся в свою башню. После короткого времени уже с десяток демонов спустились на внутреннее пространство между домами, расставили клетки на больших столах с массой алхимических приборов, реторт и колб и приступили к шумному обсуждению. Причем кричали и спорили так, что каждое слово было слышно издалека. Правда, графская пара Фаурсе решила приблизиться, дабы и самим увидеть то, что обсуждалось.
Как ни странно, но и солидная охрана оказалась у этого полевого лагеря. Два мощных пехотинца встали с камней и шагнули наперерез демонессе в одеждах экипированного воина:
– Извините, госпожа, но туда нельзя!
– Распоряжение князя: никто не имеет права мешать Шабенам.
– А я кто, по-вашему? – с ледяным высокомерием обратила на них внимание Люссия. А чтобы те быстрее соображали, вскользь мазнула по ним малым ударом подчинения эмоций. – Что, страшно? Ну так и мне не мешайте.
Страхующий свою любимую Семен только сочувственно улыбнулся, когда заметил, как пехотинцы побледнели. Но, как оказалось, хоть и перепуганные, но свои минимальные воинские обязанности подданные местного князя таки выполнили. Достали свои мечи и несколько раз ими со всей дури врезали по щитам.
Как ни шумели спорящие исследователи, но грохот услыхали, примолкли и все как один повернули головы к непрошеным гостям. В самом деле – все Шабены, потому как на человека смотрели в первую очередь.
– Что вам надо?
– Кто вы такие?
– И почему вторгаетесь сюда без разрешения? – понеслись вопросы сразу от нескольких демонов.
– Почему без разрешения, коллеги?! – украсилась Люссия своей самой обворожительной улыбкой. – Разрешите представиться: бывшая профессор столичного Масторакса Знаний королевства Стимия. Ныне командир отряда экипированных воинов и свободная исследовательница графиня Фаурсе. Тридцатый уровень. Нас тоже интересует эта проблема, и нам будет интересно послушать ваши выводы и рассуждения.
Пока демоны с подозрением переглядывались, один из них, довольно молодой, шагнул вперед:
– Кажется, я тебя и в самом деле припоминаю среди преподавателей, хотя учился на совершенно другом факультете. Но мы наверняка оговорим всех знакомых чуть позже. Сейчас нас больше волнует: почему с тобой человек?
– Потому что он тоже Шабен. И его тоже интересует этот вопрос.
– Да? – Теперь заговорил самый солидный по возрасту демон. – А скажи мне, красавица, зачем человеку наши выводы и рассуждения?
– По той причине, что он тоже один из самых великих и талантливых ученых Изнанки. И тоже хочет помочь в решении этой великой проблемы отравленных земель.
– Тем более странно! Еще никогда, ни один людской Шабен не оказал нам добровольной, сердечной помощи в попытках вернуться на землю предков. Наоборот, люди делают все возможное, чтобы только не пустить нас за Линию. Им вольготно, безопасно и выгодно там проживать в полном одиночестве. Раз они против нас, то и мы не допустим в свои тайны никого из людей.
Загребной вежливо улыбнулся:
– Уважаемый, практически о всех ваших тайнах я уже успел услышать, пока вы обговаривали свой последний, невероятно секретный эксперимент. Остальные детали я и сам додумать горазд. Так что, скорее всего, и нет у вас никаких тайн, а людей вы и сами не приглашаете из-за своего шовинизма и нетерпимости к другому виду разумных. А кто еще добровольно бросится вам помогать, если вы смотрите на него искоса?
Старикан вскипел моментально и, выпятив грудь, воскликнул:
– В таком случае объясни, по какой причине ты напрашиваешься в помощь!
– Потому, – стала отвечать демонесса, – что я собираюсь отправиться на ту сторону.
С минуту все коллеги смотрели на нее, вылупив глаза, а потом загомонили все одновременно:
– Да что это за глупости?
– Ты хоть соображаешь, о чем говоришь?
– Такой нонсенс может высказать только зеленая студентка, но никак не преподаватель! Скорее всего, это – шутка!
– Не так ли?
Люссия виновато развела руками:
– Какие могут быть шутки? Мне действительно туда надо, и я туда отправлюсь, что бы ни случилось.
Очередной возмущенный взрыв эмоций предупредил граф Фаурсе поднятыми ладонями:
– Не совсем так! Моя… э-э… командир высказалась не совсем точно. Если там и в самом деле стопроцентная смерть, то ей придется остаться здесь и дождаться моего возвращения. Но мы и в самом деле очень заинтересованы в совместном путешествии. Дела, понимаете ли, и довольно срочные.
Опять отозвался воинственный дедок:
– Мы тут столетиями ничего раскрыть не можем, а пришел человек и решил нас облагодетельствовать своей помощью.
– Да мы и сами себе можем исследования устроить, – миролюбиво ответил Загребной. – Но ведь при обмене данными и время сократим, и добьемся успеха гораздо быстрее. Вот скажите, Шабен какого максимального уровня вам помогал в прошлом?
– Нам? Никакого! А исключения… Про них и вспоминать не хочется.
– А в исторических ссылках есть факты помощи с нашей стороны?
– За всю историю расписываться не стану. Но в прошлой экспедиции, – с неохотой продолжал воинственный старикан, – у нас было два Шабена с вашей стороны: тридцать четвертого и тридцать восьмого уровней. Так они полгода только и делали, что жрали, пили да над нами посмеивались!
– Сочувствую вашему терпению. Но ведь Шабен… – Он коротко задумался, прикидывая, признаваться ли в своих силах. Но, получив легкий кивок со стороны любимой, продолжил: – Пятьдесят девятого уровня с вами еще не работал?
На шесть уровней он все-таки решил занизить свой потенциал для лучшей безопасности. Но и названного оказалось достаточно, чтобы поразить оппонентов. Те заахали, кривясь и жестикулируя друг другу, после чего тот молодой, что начинал разговор, признался:
– У меня сорок девятый, а у моего наставника, всеми уважаемого академика, – вежливый кивок в сторону дедкá,– пятьдесят шестой. И мы прекрасно понимаем, что с человеческой стороны некоторые детали нашей проблемы было бы видно намного лучше. Не говоря уже о том, что человек может свободно перемещаться по зараженной территории и подсматривать на местах.
– Ну вот! Совсем другой разговор! – обрадовался Семен, приближаясь к столам и присматриваясь к зверушкам. – Давайте рассказывайте, будем думать вместе.
Проблема считалась неразрешимой уже многие века. Любой демон, пробывший за Линией более одного часа, умирал. Если выбирался через десять минут или даже через полчаса, то, несмотря на ухудшившееся состояние, быстро поправлялся и оставался жить. Правда, считалось, что несколько таких «походов» в сумме все равно приводят к смерти. Причем причины гибели указывались всегда одни и те же: полное энергетическое истощение.
Как это было ни странно, но дальше, на западе, тамошние демоны знали несколько троп, по которым можно было пройти за Линию на расстояние до десяти километров. Именно эти исключения и бередили душу исследователям: раз там можно, пусть и по тропам, то почему нигде больше нельзя? Да и факты имелись, что некоторые счастливчики как-то прорывались во внутренние области и выживали там в течении нескольких месяцев, а то и лет.
Из этого сделали основополагающий вывод, что яд расположен на местности очагами, этакими окружностями, и порой между ними пролегают узкие тропинки незараженной земли. Подтверждалось это и тем, что никогда яд не выносился наружу зоны и не передавался при этом здоровым демонам даже с разложившихся трупов. Даже термин придумали: «очаговое сияние». Мол, какие-то источники невидимого излучения исторгают вокруг себя ядовитое мерцание, и любой, кто его касается сроком более одного часа, погибает.
Кстати, на вопрос графа Фаурсе, почему лагерь не разбит именно возле тех самых знаменитых троп, один из исследователей досадливо буркнул, что местный князь в состоянии жестокой войны с тамошним.
Понятно, что средства на подобные исследования уходили огромные и позволить себе содержать подобную группу мог и в самом деле только очень богатый демон. На данной Платформе экспедиции собирались с ритмичным непостоянством, но слишком уж князь мечтал о возвращении себе огромного кусища земли, который когда-то примыкал к данному городу, простираясь на юг. Вот и выделял средства, вот и приглашал разных ученых, исследователей и даже отчаянных любителей приключений в это место. Но, как говорится, воз и нынче оставался на прежнем месте.
Разве что более тщательно обработали саму гипотезу об «очаговом сиянии». С помощью тех самых несуразных мостков, проложенных на высоких палях. Оказалось, что вредное сияние стелется по самой поверхности и может приподниматься местами максимум на полтора метра в воздухе. Причем на построенный дом или любое другое строение сияние хоть и несколько медленно, но тоже распространяется, но опять-таки строгим радиусом вокруг своего очага, длиной не более пятидесяти шести метров. От эпицентра ядовитое дыхание или вредное мерцание не удалялось ни на шаг. Тогда как и в том самом эпицентре ничего человеческие Шабены обнаружить не могли. Разве что считаные единицы из них в своих научных трудах утверждали: «В сосредоточии очага находится вертуга. И вот эти самые вертуги являются потусторонними клоаками, пробоями в пространстве, ведущем из неопределенного точно эфирного слоя». Конец цитаты.