– Всем в подвалы! Немедленно в укрытия! Никто не должен появляться на открытых пространствах до окончательной победы! Слушать Загребного!
Потом еще раз повторил свое воззвание. Подействовало. Прямо на глазах количество людей уменьшилось до минимума. Шабены к тому времени бросились уже вниз по лестницам башни предупреждать своих коллег и самим начинать контрдействия против ближайших врагов. А оба иномирца вновь взмыли в воздух, применяя тактику отвлечения огня на себя. Для этого они взяли резко на восток, набрали максимальную высоту и стали барражировать над дальними позициями противника. Понятно, что враг сосредоточил именно на них все свои огненные средства атаки. При этом совершенно не замечая, что падающие вниз снаряды наносят косвенный урон расположенным в том районе тыловым подразделениям. Именно из-за этого гибельного дождя тыловики не сумели организовать стрельбу по воздушным целям.
Волнение Семена по поводу долгого молчания любимой демонессы прервалось вспышками разрывающихся пушек на главной артиллерийской позиции противника. Вначале их разорвалось около десятка, еще штук двадцать пострадали от взрывных волн. Потом рвануло сразу несколько складов «подскока», на которых обозники копили подвозимые к позициям снаряды. А потом пушки стали рваться вперемежку со штабелями ящиков и одна за другой. Слишком подвели саниеровцев запасливость и желание как можно скорей сровнять Вадерлон с землей.
Стала понятна и задержка, с которой трияса начала действовать. Очевидно, что она высматривала, выбирала наилучшую позицию и рассчитывала последовательность своих действий. Тем более что самой ей опасаться разлетающихся осколков или шрапнели совершенно не следовало: смертельно опасные сталь и порох существовали лишь на человеческой стороне. И вскоре более половины невиданной на этих землях огнедышащей силы оказалось уничтожено.
К тому времени отвлечением внимания от стен воспользовались группки малочисленных Шабенов из числа защитников города. Под прикрытием и руководством союзников из империи Заря они выдвинулись далеко вперед и стали уничтожать амуницию карабинеров вместе с ружьями. Кое-где легко подрывали и одиночные пушки. Не стали отсиживаться на дальнем участка неба и выходцы с Земли. Снизившись до максимума и перейдя в режим невидимости, они на этот раз дважды прошлись над позициями саниеровцев, круша, взрывая и сжигая все подряд. Причем в существующем хаосе и дыму если духов и заметили вражеские Шабены, то правильно скоординировать заградительный огонь из ружей по низко, но быстро летящим целям вряд ли сумели бы при всем желании. Плюс ко всему вступило в действие прикрытие от Сапфирного Сияния. Все, кто оказывался на расстоянии сорока – пятидесяти метров от шмелей и имел в руках оружие, стали сжигаться в столбах зеленоватого пламени. Видимо, опасность для Загребного существовала немалая, раз неведомые силы настолько усилили, увеличили внешний периметр для охраны своего подопечного. Дикие вопли сгорающих заживо воинов, смертельные коконы, оставляющие после себя только одежду, вообще развеяли последние остатки мужества в стане противника.
Так что паника началась такая, что на раздающиеся с разных мест противоречивые приказы простые воины перестали реагировать совершенно. Теперь они, вылупив глаза, не разбирая дороги, разбегались в разные стороны, не желая глупо погибать от собственного оружия. Причем очень многие бежали в сторону осаждаемого города, бросали оружие, срывали с себя одежду и знаки различия и истерически выкрикивали, что сдаются. Вот практически с момента первого пленения очумевших от страха противников и пошло сражение за столицу баронства Жармарини к полному и тотальному завершению.
На третьем заходе Загребной метнулся на развороченное, усеянное обломками орудий плато между холмами и подхватил дрожащую от азарта демонессу.
Последний удар, завершая разгром врага, нанесла легкая кавалерия, по сигналу со стен вырвавшаяся как из самого города, так и в большинстве своем с дальних лесных массивов, расположенных на северо-востоке. Как оказалось, значительные резервы верховные правители все-таки догадались вывести за город и рассредоточить на громадных пространствах. И теперь самые скоростные тритии преследовали и уничтожали бросившего оружие и бегущего в жестокой панике противника.
Победа.
Правда, грустная и печальная. Потому как, только сайшьюны уселись на главной площади Вадерлона, к высшему лорду-барону Виктору Алпейци потянулись с докладами командиры укрепрайонов, старшины кварталов и его коллеги, командующие сводными полками баронства и личными тритиями. Потери оказались страшными. А отец с сыном все переглядывались между собой и не могли понять: что это за доклады? Почему именно Виктору? И куда подевались верховные лорды-бароны?
Глава тридцать втораяРазборки власть имущих
На вопрос о высших правителях ответил пятый по счету докладчик, один из весьма знаменитых своей доблестью и воинским искусством рыцарь, старый знакомый Загребного, один из лучших друзей Виктора, высший лорд-барон Рональд Страйский.
Вначале он бурно обнялся с младшим иномирцем, затем сдержанно и с почтением, косясь на шмелей, поздоровался за руку с Семеном и только потом выдал главную трагическую новость:
– Верховные предали Жармарини и сбежали со своими тритиями и семьями в королевство Октавия!
– Все? – с изумлением выдохнул Виктор.
– Семеро! Город обороняли не щадя своего живота только двое. Но Брави Кейг геройски погиб во время взрыва одного из первых снарядов, а Рамс Стернеги – тяжело ранен совсем недавно. Буквально случайно оказался в зоне одного из последних взрывов. Здоровье у него неизмеримое, но сейчас за его жизнь борются лучшие врачи.
Зная, как мало в городе вообще Шабенов, Загребной ни минуты не раздумывал:
– Где он находится? Мы тоже постараемся помочь.
– Тут недалеко, в подвале вон той башни, идите за мной.
Рональд поспешил вперед, ни на мгновение не прекращая обрисовывать весьма печальную обстановку в городе. Да и весь остальной цвет рыцарства, успевший к тому времени собраться на площади, потянулся за ними.
Единственный законный правитель Жармарини и в самом деле оказался весьма плох, так что вмешательство великого Загребного и демонессы с тридцать восьмым уровнем оказалось как нельзя кстати. Можно с уверенностью сказать – спасительным. Слушая краем уха продолжающийся бурный диалог между Виктором и Рональдом, пара приступила к устранению самых опасных повреждений в теле прославленного рыцаря. И уже через полчаса их усилия принесли успех: Рамс Стернеги пришел в себя, открыл глаза и заговорил. Правда, пришлось усиленно прислушиваться к его тихим словам.
– Алпейци, подойди сюда.
Семен попросил прекратить гул в огромном помещении и подозвал сына к раненому:
– Сынок, тут тебя зовут.
Верховный оторвал свой недоумевающий взгляд от лечащего его мужчины, уставился на молодого рыцаря и со скорбью стал говорить:
– Существующая власть себя изжила. Общее правление необходимо только в маленьких и никому не нужных государствах. Исторически это уже было доказано не раз. И нынешние события – лишнее тому доказательство.
– Не согласен, – авторитетно заявил Виктор. – Если семеро оказались трусами, лгунами и предателями, то это еще не значит, что система власти плоха и ее надо менять.
– Значит, значит!.. – скривился Рамс и грозно повел запекшимися от крови бровями, намекая, что перечить ему не стоит. Кажется, он твердо уверовал, что это его последнее просветление сознания перед смертью, и спешил выговориться.
Но Виктор и не думал останавливаться:
– Другой вопрос, что все рыцарство погрязло в рутине, расслабилось и не проконтролировало жесткое исполнение вековых традиций. Вот семь ублюдков и засиделись на своих тронах.
Раненый выдержал тяжелую паузу, но вынужден был признать:
– Тут ты тоже прав. А уж теперь к твоим словам спасителя нашего баронства даже я обязан прислушиваться с вожделением и трепетом. Да и то недостоин.
– Ну что вы, – смутился молодой рыцарь. – Не поймите меня превратно. Ваш незыблемый авторитет и воинское умение никто и никогда не ставил под сомнение. Вы для нас пример доблести, честности и твердого рыцарского слова.
– Да? Хм… наивные. Уж я-то лучше знаю все свои грехи и нерешительность. Сколько раз я закрывал глаза на нарушения в проведении турниров, сколько раз не хотел выносить сор из избы на всеобщее посмешище – и вот дождался расплаты. И на этом смертном одре вынужден признаться: мою вину в случившемся не смоет даже моя пролитая кровь.
– Ну зачем же так?
– Мертвые мне не простят нанесенного столице позора и бесславной гибели лучших рыцарей. Я просто вынужден открыть некоторые исторические тайны.
– Может, с этим лучше не торопиться? – резонно вопрошал барон Алпейци.
– Как бы не опоздать. – Голос раненого окреп: – Слушайте все! На груди у меня ключ от моего сейфа, и я передаю его немедленно в руки Виктора. Находящиеся в сейфе древние бумаги, грамоты и государственные постановления после прочтения он может предать гласности по собственному усмотрению. Такова моя воля! Возьми ключ, Алпейци!
Виктор отстегнул от цепочки небольшой, но с весьма сложными завитушками ключ и стал его внимательно рассматривать.
– Хочу вас успокоить, – склонился к верховному спасший его человек. – Смерть вам не грозит.
Рамс Стернеги перевел взгляд на Семена:
– А ты кто?
Скрывать что-то о себе иномирцу не было малейшего смысла.
– Я отец Виктора Алпейци. Граф Семен Фаурсе. Хотя в большинстве государств материка меня больше знают под именем Загребного.
Теперь уже глаза верховного стали похожи на два больших яблока. Только непонятно было, чему он больше удивляется: собственной живучести или такой удивительной встрече. Тем более что и ответил с двумя последующими вопросами:
– Наслышан, наслышан. Так, значит, сын? Но я и в самом деле не умру?
– Могу заверить со всем своим авторитетом!